Повесть в стихах: Чужая боль (СИ)

Овчинников Георгий Фёдорович

Повесть в стихах: Чужая боль

От автора

Аэропорт. Всё хорошо.

Час регистрации прошёл;

шли пассажиры дружно, вместе;

и вот сижу уже я в кресле.

Шумит в салоне гул типичный,

снуёт повсюду люд приличный.

Сижу, в душе уют ценя;

по праву руку от меня

иллюминатор для обзора

и расширенья кругозора;

по леву руку, в кресло рядом

роскошной внешности особа

подсела важно, и мы оба

с ней обменялись бегло взглядом.

Меж тем, как лайнер сделав взлёт,

в свой мерный двинулся полёт,

у нас уже вовсю живая

велась беседа путевая.

Как по шаблону, как всегда:

улыбки, "здрасте", имена ...

Сперва чуть сдержанно, степенно,

потом попроще, постепенно,

приобретая вольный тон

и дружелюбный "обертон" -

полушутливый, полу строгий.

Среди попутчиков в дороге

подчас случается такое,

чтоб время скоротать пустое,

а нам, пронзая небеса,

лететь бок о бок три часа.

Вам передать весь разговор

я не берусь; тот милый вздор -

не стоит вашего вниманья.

А вот о чём с переживаньем

тогда поведала девица,

готов тем с вами поделиться.

Прочесть, появится желанье,

заинтригует? Что ж, изволь,

узнать на вкус: чужую боль,

страстей накал, паденье, взлёт ...

в котле отчаяний, невзгод,

питая сердце лишь надеждой,

понять в пучине той безбрежной,

к чему ответственность ведёт.

И это, может быть, поможет

(в суровый, трудный, важный час)

кому-нибудь, друзья, из вас,

поступок сделать верный тоже;

тому, возможно будет прок,

кто извлечёт себе урок.

А потому, прелюд недлинный

и обоюдный флирт невинный,

а также переход неброский

на спор о жизни философский,

всё пропущу, и прямо сразу

я перейду к её рассказу.

Исповедь

... "Приятно мне вниманье ваше.

Сейчас лечу на свадьбу к Даше,

на свадьбу к доченьке моей.

За свой успех, за жизнь - сполна,

я благодарна быть должна

лишь несомненно только ей.

Всё расскажу вам без вранья.

Я, "бизнес-леди". Без помех;

дела; свой офис - есть успех! -

(как шутят давние друзья.)

А было ж время, молвлю я,

что жизнь несносная моя

была мне крайне не мила.

Судьбина горькая вела

путём отчаяний и слёз;

давно пусть было, да всерьёз -

что помню будто как вчера.

Пришли они на склоне дня:

(пожалуй, так начать должна)

мой муж гражданский и она;

секрет в том не был для меня.

Любовница - какой секрет? -

меня моложе на семь лет.

Я знала, что Маринка эта

с ним закружила с того лета,

когда беременна была

как раз я девочкою нашей,

(что нарекла с рожденья Дашей.)

Случайно смс прочла

на телефоне у Антона,

там было вот что на беду:

"Мой милый, где ты? Очень жду!"

Не проронила даже стона,

лишь сердце кровью облилось,

я подавила в себе злость,

терпела молча - тихо так -

и не показывала виду

ни про неё, ни про обиду,

чтоб сохранить гражданский брак.

Он уезжал - мол, бизнес, дело ...

Всё отговорки да вилянья,

пустые звуки оправданья;

ему перечить я не смела.

Очаг хранила, как умела:

стирала, гладила, варила ...

и вкусно всячески кормила.

А он появится наутро,

поест, взболтнёт о том о сём

по телефону, а потом

уйдёт, сказав: "Пока, лахудра!"

Да дверью - хлоп - и всё на том.

О как же было одиноко!

Я не ждала от жизни много:

любимый чтобы был - и дети ...

Чего ж ещё желать на свете?

Хоть слёзы лей, хоть волком вой,

за все мучения и боль

поплакать некому в жилетку.

Пусть раз, пусть два ... пусть очень редко!

Излить бы жалобу кому

без роду-племени девице.

Да перед кем душой излиться?

И кто виной всему тому?

Мечта, о как ты сумасбродна;

с детдома вышла: "Всё, свободна!",

а жизнь, та быстро обломала;

о ней я ведала так мало,

считай, что ничего не знала;

бойка (добавить нечего),

как, если опрометчива.

Я ошибалась, те ошибки

разуверяли ход мой зыбкий,

но всё равно хранила я

в душе остаточек тепла;

надежда грела ожиданьем,

и всё же с малым опозданьем

явилась мне моя награда.

О как была безумно рада!

Когда вдруг встретила его

как раз Антона своего;

(немного старше, на три года)

мне ж двадцать пятый наступал -

тогда ходили мы в спортзал,

тогда не знали мы разброда.

Я вспоминаю с упоеньем

великолепные мгновенья!

И вечера что при свечах,

и милование в ночах;

как на руках меня носил,

как обнимал, превозносил.

Как созерцали мы восход;

как клялся он тогда в любви,

в кафе сидели визави,

гуляли парком без забот ...

Так было всё необычайно!

В душе уже мечтала тайно

о крепкой, праведной семье.

Тогда родить хотелось мне

Антону сына или дочь,

(молила Бога кажду ночь).

И вот свершилось чудо это;

о вкус бесценного секрета!

Его я трепетно хранила,

в душе лелеяла, ценила ...

Антону так и не сказала,

хотя и плод уж осязала,

наивно думая: "Ну что же!

Коль вправду любит, знать, простит;

сюрприз мой в зло не обратит,

и примет весть ещё дороже".

На что надеялась тогда я,

в мечтах заоблачных витая?

Его реакция была,

как в сердце острая игла.

Он возмутился ... было ж поздно! -

и что-то делать несерьёзно.

Я думала: "Наоборот,

рожу и в русло жизнь войдёт,

женой законной стану я

и будет полная семья -

и станем счастливы втроём!"

Судьба ж, стояла на своём ...

Да видно, быстро облетела

листва от древа той любви,

чуть брюхом я отяжелела,

он стал чрезмерно деловит.

А тут ещё такое дело

беременность текла сурово:

то токсикоз, то жор, то слабость,

и лишь восторженная радость,

что плод в порядке. (Мне ж, хреново.)

И сразу тут же повелось,

Антон стал дома редкий гость.

Обнять, хотелось бы, прижаться,

но он сбежит назло опять,

а мне томиться, плакать, ждать ...

И тут не трудно догадаться -

когда воспалены глаза,

отколь возьмётся тут краса?!

Я разучилась улыбаться.

И хуже, хуже с каждым днём,

как увезли меня в роддом ...

(Мне вспоминать-то очень горько!)

Муж обнаглел. С ума сошёл.

Свою зазнобушку привёл

в квартиру, не стыдясь нисколько;

соседка справиться тогда

к нему зашла участья ради,

а там, ОНА, в моём халате

из ванны вышла без стыда ...

Но это мелочи, поверьте! -

вослед, что было в круговерти.

Пришла я с дочкой на руках,

мой муж гражданский (вертопрах)

как будто злобы обожрался;

стал психовать, и даже дрался.

То приготовила не то;

то не помыла я авто;

не повернись и не вздохни;