Божественная интермедия (СИ)

Алексей Черных

БОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕРМЕДИЯ

Поэма

Маме

1

День легко сползал к закату.

Тучи мчались суетливо,

Озаряясь розоватым

Солнца отблеском игривым.

Я стоял, застыв нелепо,

Наслаждаясь сочным видом

Восхитительного неба,

Яркой цветовой сюитой.

Если вырасту поэтом,

Стихотворные мотивы

Посвящать я буду этим

Предзакатным переливам.

Что ещё на целом свете

Может быть таким красивым?

По дороге, что, петляя,

С гор спускалась к нам в деревню,

Шёл, изрядно ковыляя,

Старичок, сухой и древний.

Борода его седая

Развивалась в струях ветра,

За спиной — сума пустая,

На груди в чехле из фетра

Гусли старые виднелись.

Сам старик одет был бедно,

Гусли же его смотрелись

И роскошно и приметно.

Несмотря на все невзгоды,

Что в пути его встречались,

Стариковскою заботой

Эти гусли привечались.

Я вбежал в деревню с криком:

«К нам идет гусляр бродячий!..» –

После нашей скуки дикой

Был старик для нас удачей.

Вмиг заполнились народом

Все окрестные проулки,

Позаброшены работа,

И занятья, и прогулки.

Мне не часто удавалось

Видеть, чтобы так в охотку

Столько б жителей сбежалось

На общественную сходку.

Ну а тут — без принужденья,

Без пинков и без приказов

Всё живое населенье

Собралось почти что сразу.

2

На площадке в центре самом

Нашей небольшой деревни

Сотни лет лежал упрямо

Камень несказанно древний.

Сколько раз его пытались

Хоть на локоть передвинуть,

Лишь напрасно напрягались

И свои ломали спины:

То ли камень этот корни

Вглубь земли пустил глубоко,

То ли чары некий ёрник

Наложил шутливым оком.

Вскоре вся деревня дружно

Плюнула на бунт валунный:

Пусть лежит-де, будет нужный

Как сиденье и трибуна.

Средоточием вселенной

Стал для нас упрямый камень,

Атрибутом непременным

Сходок, проводимых нами.

Да к тому же оказалось,

Что на камне пресловутом

Только правдой получалось

Выражаться почему-то.

Если ж кто-то собирался

С камня высказаться ложно,

Неожиданно сбивался,

К правде тут же возвращался

И конфузился безбожно.

Камень этот оказался

Правдолюбцем невозможным.

3

Гусляра, хоть был он скромен,

Мы с почтеньем окружили

Да присесть на наш феномен

Деревенский пригласили.

Чинно и слегка неспешно

На валун старик уселся,

На колени гусли нежно

Опустил и огляделся.

Сняв чехол, провёл по струнам

Сморщенной, худой рукою,

Тенором, нежданно юным,

Впился в душу, как иглою.

Шум толпы перекрывая,

Пел он поначалу громко.

Голос, плавно нарастая,

Страстно ширился и ёмко.

Площадь, что пред тем клубилась

Сонмом бряцаний и стуков,

Постепенно подчинилась

Магии волшебных звуков.

К нам старик, вполне возможно,

Прибыл из безвестной дали,

Но язык его несложный

Мы легко воспринимали.

Не совсем, конечно, были

Ясны некие понятья,

Что так нашему претили

Жизненному восприятью.

Но о них, понятьях этих,

Мы могли судить по смыслу

Звонких песенных куплетов,

То мажорно разогретых,

То совсем минорно кислых,

То трагичных, словно соло

Обжигающей метели,

То вдруг нежных, словно голос

Матери у колыбели.

Пел, играл старик чудесно,

Сразу было видно — мастер,

Музыкой своей прелестной

Пробуждал благие страсти.

Мир, обыденный и сонный,

Надоедливый и бренный,

Отступал беспрекословно

Перед песней постепенно.

Так приятно было слушать,

Так волшебно было слышать,

Песня радовала душу,

Песня делала нас выше.

Всё — до мелких эпизодов –

Словно писано с натуры:

Эпос множества народов,

Связанных одной культурой.

Вязь ажурная сюжета,

Все эпитеты-сравненья,

Обороты-словоцветы

Поэтического пенья –

Были склеены искусно,

Органично, ясно, точно,

Завораживали вкусным

Словом, трепетным и сочным.

4

Сам сюжет таков был: как-то

Некий царь решил жениться

На богине — этим актом

С олимпийцами сродниться.

Свадьба, как и ожидалось, –

А позвали очень многих, –

На весь мир предполагалась,

Были люди, были боги.

Представителей известных

Стран и близких и далёких

Царь-жених, его невеста

Пригласили точно к сроку.

Но всего одну богиню,

Ведающую раздором,

Не позвали по причине

Опасенья лишних споров.

И она им отомстила

За такое невниманье –

Злой интригою сгубила

Беззаботное гулянье.

То, чего и опасались

Да по-всякому старались

Избежать, таки случилось.

Месть богов — не божья милость…

Чем же удалось богине

Закрутить на свадьбе ссору?

Яблоком. Его отныне

Знают яблоком раздора.

В зал со свадебным гуляньем

Вместе с этим плодом сладким

Передали указанье

С текстом и простым и кратким:

«Красивейшей!» И хватило

Одного всего лишь слова,

Чтобы спор огромной силы

Развернулся бестолково.

5

Разумеется, любая

Женщина легко покажет,

Что от края и до края

Нет её на свете краше.

И мужчины (чтоб в дальнейшем

Не грузить себя заботой

И истерикой глупейшей)

Вторят женщинам с охотой.

А богини уж, — вестимо,

Как вещал гусляр бродячий, –

Видели неотразимость

В красоте своей тем паче.

Так что каждая особа

Пола женского желала,

Чтоб её зачли к особым

Звёздам свадебного бала.

И когда повис сомненьем

Вдруг вопрос о красивейшей,

Зло осыпать оскорбленьем

Из всех зол осталось меньшим.

И с соседкою соседка

Закрутили ссору лихо:

Там блондинка, тут брюнетка, –

Полная неразбериха.

Кто из них, девиц, красивей?

Та, кто прочих кучерявей?

Та, чья кожа на отливе

Всех белее, всех смуглявей?

Та, чей голос уподоблен

Нежному журчанью речки?