«Есть беспамятства ученье…»
* * *
Есть беспамятства ученье,
Где не храм, а кабинет.
Есть секрет переключенья,
Отключения завет.
Дело сделано, и — к черту!
Отводи скорей глаза.
День ушедший перечеркнут,
Вспоминать его нельзя.
Никаких итогов зряшных!
След стирает пустота.
Совесть, враг всех дел вчерашних,
Исторически чиста!
«И возраст, и авторитет…»
* * *
И возраст, и авторитет,
И располагающий вид…
Заходит он в свой кабинет,
Уверен, умен, деловит.
И личный решился вопрос,
Хватило уменья и сил,
И женщину он перерос,
Которую боготворил…
Как улитка
Как улитка — сладость воли
находил он взаперти:
жизнь опасна, жизнь — как поле
минное — не перейти, —
каждый шаг непоправимый,
роковой, необратимый,
неисповедимы все пути…
Страшно быть религиозным,
атеистом — страх двойной.
Опасался быть серьезным,
как паяц — перед судьбой,
у часов он стрелки отнял,
чтоб ни холод, ни жара,
чтобы завтра — как сегодня,
а сегодня — как вчера:
«Как улитка — медленно, уютно
в раковине сны свои смотрю,
потому что понимаю смутно
века двадцать первого зарю…»
«Прет прямолинейно, и нелепо…»
* * *
Прет прямолинейно, и нелепо,
И беспрекословно, как приказ,
По пути, начертанному слепо,
Пращур паровоза — Китоврас.
Не скажу: догматик одиозный
Или же фанатик-еретик,
Знаю —
плут петляет виртуозно,
Простодушье
рвется напрямик!
«Удивляйтесь Вселенной…»
…да скроется тьма!
А. С. Пушкин
* * *
Удивляйтесь Вселенной
и живому всему,
говорите спасибо
неизвестно кому.
Удивляйтесь поэту,
одолевшему тьму,
говорите спасибо,
говорите — ему!
Михаил Лунин. 1845
— Россия, боль моя,
к чему мне ум и зренье?
Меня вот-вот сметет
наплыв небытия.
Кругом самообман
и самообольщенье,
А я себе не лгу,
Россия, боль моя,
Не вышло, не сбылось,
не состоялось снова.
Все кончено. Тянусь
в грядущие века,
Как через пропасть мост,
и вновь рукой слепого,
Опоры ищет в воздухе
строка.
«В стране Пушкина и Блока…»
* * *
В стране Пушкина и Блока
называться поэтом —
это редкое мужество
или полный провал.
В стране Пушкина и Блока
на стихи я решился,
ибо жил далеко на окраине
и поэтом себя не считал…
«Бояться тебе не пристало…»
* * *
Бояться тебе не пристало,
Что скажет завистник и хам:
Чужие слова не пристанут
К твоим беззащитным стихам.
Никто ничего не прибавит
К поэзии, не пристегнет —
Хулой отличит и прославит,
Потомков к тебе привлечет.
«Лирой или секирой…»
* * *
Лирой или секирой —
лирикой или сатирой —
стихи должны быть поэзией
или, напротив, пародией,
только не просто стихами,
рифмами-бубенцами…
«Читателю достаточно общенья…»
* * *
Читателю достаточно общенья
с моим стихотворением, а мне
на встречу не поспеть уже,
ревную
к своим созданьям — будто не мои,
дорогами, друзьями и врагами
они со мной не делятся совсем,
когда тоскую по обратной связи
здесь и сейчас,
шагая с москвичами,
спешащими в метро, в универсамы,
на площадь, где задумался поэт,
что к цоколю признанием прикован.
«Там, за высотным зданьем на Смоленской…»
* * *
Там, за высотным зданьем на Смоленской,
Выглядывает солнце в пол-лица.
Горит пролет Садового кольца —
Закат изобразил пожар вселенский.
На площади шаг уходящий женский
Поэт чугунный ловит без конца.
(Тень — под колёса… из-под колеса…)
Из «Юности» выходит Вознесенский,
Он старше Маяковского. Но он
Все ж младше… Над окном кулинарии
Осваивают голуби балкон.
Метро толкает скопища людские,
Но огненный распахнут небосклон
Над буднями. Как и судьба России.