Самоочищение или Сарказм – к покаянию путь (СИ)

Службу верную нести,

То ж не улицы мести.

Стук налево, стук направо

А в итоге парень бравый.

Вот диплом он получил,

Литератором прослыл,

Запятые уж в доносах

Где попало не лепил.

***

У Матюши талантов много,

Широка его дорога.

Из студентов в аспиранты,

А куды ж девать таланты?!

***

А в конторе уважали

Мотин каллиграфион,

Руку жали, обещали,

Что в итоге он погон

На плечо свое могутно

Без сумления получит,

Только вот еще с десяток

Должен заложить он браток.

Ну, которые из энтих

Психопатов-диссидентов,

Те, которые все мутят,

Те, которые получат

Каждый в свое время срок,

Аль на ногу номерок,

Если шибко нам докучат.

Не беда, если замучат

Прохиндеев – много их.

Только речь-то не о них.

Не прошло и пары лет

Мотя наш ученый-свет.

Защитился он на славу,

Не сказать, чтоб на халяву,

Ну конечно помогли,

Кто к учености вели.

***

У Матюши талантов много,

Широка его дорога.

За границу в дальний путь

Корабли его плывут.

***

Мотя наш ученый-дока

При портфеле и в пенсне

Любят все его, а скока

Жить ему наедине

Со своими-то мыслями,

Что так распирают суть.

Написал письмо она маме:

«Скоро отправляюсь в путь.»

Путь его лежал в загранку,

В Гумбольд-Уни бай Берлин.

Дали Моте нову шансу,

Это вам не спекти блин.

Должен Мотя между делом

В донесениях своих

Рассказать о беспределе,

Что творится в мозгах их.

Мотя начал без кокетства,

Мол, профессор я простой,

Буду я литераведство

Доносить до вас с лихвой.

Прибыл к вам я по обмену:

Гоголь, Пушкин, Богорад -

Это вам. А мне в замену:

Шиллер, Гете. Буду рад,

Если мы язык находим

Дойче-руссе о-ля-ля!

То тогда вы быть похожим

Чуть на мой большой родня.

Мотю приняли прилично,

В кабинет устроили,

Ректор сам проверил лично,

Как Мотря освоили.

Днем профессор на работе,

Вечером доносы шлет:

«Мюллер, падла, до икоты

Наша родина клянет.

Я б его паскуду-гада

Пристрелил бы здесь зараз,

Но мне не было приказа

Что мне делать вас ист дас?»

«Не спеши, Матюша славный,

Пистолетом не маши,

Твой орудия есть главный

Ручка и карандаши.

Все пиши, товарищ Мотя,

Все пойдет тебе в зачет» -

Поучает самый главный

Ка-гэ-бэшник-звездочет.

Три года быстро пролетело,

Досье у Моти потолстело.

Заслуг не счеть в секретном списке,

Пора домой, там ждут делишки.

***

У Матюши талантов много,

Широка его дорога.

Поднабравшись практики,

Он был в Кремле обласканным.

***

Домой приехамши медальку

Сексот Матюша получил.

Сказал полковник: «Сунь под лавку,

Лишь ночью можешь поносить.»

Матюше снова должность дали:

«Завкафедрой служить тебе,

Но будь все время на аврале.

Как скажем, сразу же к ноге.»

Два года быстро пролетело

И снова Мотя на ковре.

Начальство строго оглядело:

«Пока еще не крем-брюле.

Еще послужишь для державы,

В дорогу собирайся, хват!

Сам знаешь, поменялись нравы,

Где черт, где бог - никто не знат!

Поедешь ты за братом следом

За немцем, то есть, в фатерланд.

Ты будешь с ним зимой и летом,

Народ твой будет тебе рад.

Профессор все-таки, не лыко,

Твой антураж потребен им.

Про то, что честь свою заныкал,

Мы это им не говорим.

Ты будешь нашими ушами

Во всех делах землячества:

Кто с кем, зачем, кто с нами,

А кто из них артачится...»

Заданье не весть бог какое,

Бывали в жизни посложней,

Матюша делал не такое,

Как оторвался от корней.

Но вдруг случилася беда,

Не стало той страны куда

Наш Мотя кляузы строчил,

Когда он земляков мочил.

Была страна и нету боле,

Хозяева исчезли, в доле

Держать Мотька они не стали,

И в одночасье все слиняли.

И запечалился Матюша:

«А где ж найти теперь мне уши,

Которым мой донос нужон?

Я в самый сердце поражен!»

Зачах Матюша, не удел

Вдруг полысел и поседел.

Куда девалась прежня стать,

Его таперча не узнать.

Скокужился, слинял лицом,

Остался вовсе не при чем

И только пробует уснуть,

Михея рожа тут как тут.

А то полковник в орденах

Приснился раз - вот вертопрах! -

На ишаке, как аксакал

Он под балконом проскакал.

***

У Матюши талантов много,

Но избрал не ту дорогу,

Вот и снятся ему бесы

В темном лесе, в темном лесе .

Графоман-отщепенец

О тяжелой судьбе графомана

Тихомира, взявшего себе псевдоним

Никодима и горько пожалевшего потом

об этом необдуманном поступке.

***

Графоман графоману разница:

Один пишет от натуры страстной,

Второй от зуда в заднице,

Третий из-за души сутяжной.

А, что - сидит такой индивид, давит диван,

День ото дня в носу ковыряясь,

И вдруг: - А не замахнуться ли на роман?

И тут же: - Да! - отвечает, не сумлеваясь.

И вот он в припрыжку бежит в магазин,

Гумаги купляет три килограмма,

Несколько ручек с чернилом цветным

И быстрее к столу с четырьмя углами.

Писатель задницу к стулу прижамши,

Лист белый чист пред собою кладя,

Роман начинает не пимши, не жрамши,

С самого, что ни на есть с рання.

Ровными буквами черным по белому

Пишет заветное слово: «РОМАН».

Он знает, что из частного рождается целое,