Избранные киносценарии 1949—1950 гг.

Это подзадоривает команду «пятерки», управляемой Сергеем Столицыным. Сергей, загребной Борис Лавров и другие гребцы, и даже старшина Коркин, находящийся в шлюпке в качестве наблюдателя, — начинают входить в азарт и прилагают все усилия, чтобы обогнать «четверку»…

С берега за ходом состязания наблюдают многочисленные зрители. Среди них мы видим Марата, одного из знакомых уже нам воспитанников четвертой роты, и группу девочек-школьниц, «болеющих» за «четверку» и за «пятерку».

— Смотрите, смотрите, «четверка» вырвалась вперед! — взволнованно кричит одна из девочек.

— Это наша — четвертая рота! — с гордостью поясняет сосед Марата.

— Стиль только неважный, — небрежно бросает Марат.

— Наш стиль известный — всегда быть на первом месте!

— Посмотрим, — улыбнувшись, замечает девочка.

Расцвеченный флагами «Адмирал Нахимов» стоит у линии финиша. Палубы и надстройки корабля заполнены зрителями: нахимовцами, матросами, офицерами.

С командного мостика за состязаниями наблюдают в бинокль контр-адмирал и несколько офицеров-воспитателей.

— А ваши напористы! — обращается контр-адмирал к Левашову.

— Они же «севастопольцы»! — улыбаясь, отвечает офицер.

В это время «севастопольцам» удается поравняться с «четверкой». Торжествующий Коркин насмешливо подмигивает старшине, сидящему на соседней шлюпке. Ободренные успехом ребята уверенно обходят «четверку».

Еще дружнее заработали гребцы «пятерки», на лицах ребят засияли задорные улыбки.

— «Пятерка»! «Пятерка» впереди! — радостно восклицает девочка.

— Это наша пятая рота! — с видом победителя объявляет Марат.

Паренек из четвертой роты мрачнеет:

— Все равно до финиша не дотянут.

— Увидим! — весело отвечает ему девочка.

На башне Снежков радостно переживает успех «пятерки». В этот час он дежурит здесь, и его бинокль наведен на соревнующиеся шлюпки. Решив, что положение определилось окончательно, Снежков отрывает бинокль от глаз и бросается к телефону.

— Товарищ дежурный, разрешите доложить: пятая рота впереди!.. Да, да, прочно! Победа будет за нами!..

Он бросает трубку и снова подносит бинокль к глазам.

В это время «четверка», поднажав, обгоняет шлюпку пятой роты. Старшина с «четверки» посылает Коркину в ответ язвительную усмешку и принимается подбадривать своих разгорячившихся гребцов.

— Ну, что я говорил? — спрашивает у Марата паренек из четвертой роты. — Уже выдохлись?

— Рано веселишься! — отвечает ему помрачневший Марат. — Наши себя еще покажут!

— Все равно будете биты!

— Ах, так!— гневно восклицает Марат, готовый сцепиться с обидчиком.

— Не ссориться! — строго останавливает спорщиков девочка.

Нерасчетливо израсходовав свои силы, «четверка» начинает сдавать, и вперед снова выходит пятая рота. И в ту же секунду раздается взрыв аплодисментов. Зрители на берегу и на корабле горячо приветствуют «пятерку», уверенно идущую к финишу.

Неожиданно на дистанции появляется «Морской охотник». Степа Сковородкин гребет изо всех сил, тоже направляя свою утлую лодчонку к линии финиша. Вдогонку ему несутся с берега веселые возгласы мальчишек:

— Степка Сковородка!.. Темпу давай! Темпу давай!..

Внезапный порыв ветра срывает со Степы его новую капитанку и швыряет ее в море. Мальчик делает резкое движение за фуражкой — лодка переворачивается, и Степа оказывается в воде.

Не успевает еще Сковородкин окончательно вымокнуть, как бдительный Снежков, первый заметивший морское происшествие, поднимает тревогу.

— Человек за бортом! — кричит Снежков в телефон. — Степа тонет в открытом море! — и затем повторяет приказание дежурного: — Есть поднять сигнальный флаг «Человек за бортом!»

Над башней взвивается флаг «Человек за бортом».

Однако никто не замечает этого тревожного сигнала.

Гонки продолжаются, и взоры всех зрителей устремлены на «пятерку», сумевшую намного опередить своих соперников.

Вдруг Столицын увидел на башне сигнальный флаг, быстрым взглядом окинул море, и опытный глаз бывшего сигнальщика обнаружил вдали барахтающегося в воде Степу.

Сергей резко повернул руль, уверенно отдал нужную команду — и «пятерка», убрав флаг и тем самым показав, что она выходит из соревнования и уступает дорогу к финишу другим шлюпкам, круто развернулась и пошла на выручку к Степе.

В это время Сковородкин, выбиваясь из последних сил, упорно пытается взобраться на плавающего вверх дном «Морского охотника», но каждый раз лодка с громким бульканьем погружается к воду.

А намокшая, но все еще роскошная подаренная мамой капитанка уплывает все дальше и дальше…

Степа даже не заметил, как сзади подошла к нему «пятерка», а когда несколько рук нахимовцев подхватили его, он вдруг закричал не своим голосом:

— Фуражку! Фуражку спасайте!

Кто-то подцепил фуражку веслом, высоко поднял ее над водой и перебросил в шлюпку в тот самый момент, когда в нее втащили Степу. «Четверка» в это время была уже совсем близко от финиша, и ей доставалась в этом соревновании победа…

Степа вынул из фуражки раскисшую от воды тетрадь, раскрыл ее и ужаснулся.

— Все мои пятерки смыло, — сказал он чуть не плача. — А я хотел вашему командиру показать…

— Самого чуть не смыло… — сердито отозвался Дима. — Первое место из-за тебя потеряли…

И в ту же секунду раздались аплодисменты, крики «ура», звуки оркестра.

«Четверка» прошла линию финиша.

— Ну вот видишь, — хвастливо обращается к Марату паренек из четвертой роты, — наша четвертая рота второй год на первом месте!

— Степку благодарите, жертву морской стихии, — мрачно отвечает ему Марат.

— Степка тут не при чем.

— А по-моему, — говорит девочка, которая вместе с Маратом «болеет» за пятую роту, — сегодня на первом месте все-таки пятая рота!

Раздается новый взрыв аплодисментов. Зрители дружно приветствуют «пятерку», ведущую на буксире «Морского охотника» Степы Сковородкина.

На командном мостике эсминца контр-адмирал крепко пожимает руку Левашову.

— Молодцы ваши «севастопольцы»!

Поздние сумерки. «Адмирал Нахимов» стоит на якоре. Черная вода лижет корпус эсминца. По воде бегут блики сигнальных огней. Мигает яркий свет на клотике — дежурный сигнальщик переговаривается с «башней».

С корабля доносится бой склянок.

По палубе эсминца идет Левашов. Честь нести первую вахту на корабле досталось все-таки пятой роте.

Внимание Левашова привлекает задремавший у орудия воспитанник. Это Федя Снежков.

Офицер останавливается, долго глядит на мальчика и в его взгляде можно прочесть и отеческую нежность и озабоченность. Вероятно, не сразу приходит решение — как быть с этим маленьким «часовым», безмятежно похрапывающим у орудия.

Наконец, отвернувшись от Снежкова, Левашов начинает покашливать. Снежков просыпается и, живо стряхнув с себя сон, вытягивается перед офицером.

— Хорошая ночь, — говорит Левашов, любуясь небом, морем, далекими огоньками на берегу.

— Прелестная, товарищ капитан третьего ранга, — соглашается ободрившийся Снежков.

— Спать не хочется?

— Никак нет!

Левашов поворачивается к мальчику.

— Молодец, воспитанник Снежков! Спать на посту нельзя. За сон на посту строго наказывают! — Он снова смотрит на небо, на море, на далекие огоньки. — А ночь хороша!..

Идет дальше.

Левашов спускается в кубрик. Останавливается на пороге, прислушивается.

Главстаршина — старый моряк, соратник Алексея Петровича Лаврова — рассказывает нахимовцам о боевых делах родного корабля.

— …Немецкий караван с сильным конвоем пережидал туман. Боялись фашисты, как бы на свои же мины не напороться. А Алексею Петровичу этого только и надо было. Свалиться как снег на голову, драться на близкой дистанции — это было ему по душе…