Текущий момент и другие пьесы

Заглядывает СУШКО. Лядичев машет ему рукой:

входи! Давай, Симакова, со дня на день из Москвы приедут… Откуда я знаю, кто! Конь в пальто! Все, конец связи… (Смеется.) Сама ты нахалка. Десять страниц чтобы завтра было! (Вешает трубку.) Здорово, интеллигенция!

СУШКО. Ну чего сразу оскорблять-то…

ЛЯДИЧЕВ. Зачем звал, догадываешься?

СУШКО. Как всегда? Хищение по предварительному сговору?

ЛЯДИЧЕВ. Дурак ты все-таки. Не хищение, а праздник для людей!

СУШКО. Совместим, не впервой. Говори.

ЛЯДИЧЕВ. Так ты не в курсе?

СУШКО. Не томи.

ЛЯДИЧЕВ. Х-ха! Сиди ровно. Мы выиграли тендер среди городов, претендующих на звание города — родины Бляхи-мухи!

СУШКО. Кого?

ЛЯДИЧЕВ. Бляхи-мухи.

СУШКО (после паузы). Выпить найдется?

Лядичев наливает Сушко коньяку.

СУШКО (выпив). Еще раз скажи.

ЛЯДИЧЕВ. Вот смотри. Великий Устюг — родина деда Мороза, правильно?

СУШКО. Правильно.

ЛЯДИЧЕВ. Ну вот. А мы — родина Бляхи-мухи.

СУШКО. Не знал.

ЛЯДИЧЕВ. Никто не знал.

СУШКО. А кто придумал?

ЛЯДИЧЕВ. Никто не придумал. Так оно теперь и есть на самом деле.

Сушко сам наливает себе снова и выпивает.

СУШКО. А она — кто?

ЛЯДИЧЕВ. Бляха?

СУШКО (кивает). Муха.

ЛЯДИЧЕВ. Врать не буду, — не знал. Вот, справку подготовили! «Бляха-муха — междометие неизменяемое»! Понял?

Сушко неопределенно кивает.

«Синонимы: ёжкин кот, ёканый бабай».

СУШКО. Круто. Ёжкин кот тоже у нас родился?

ЛЯДИЧЕВ. Не знаю.

СУШКО. Надо застолбить. И кота, и бабая.

ЛЯДИЧЕВ. Умный ты, Сережа! Черт, а? Какой умный! СУШКО. Опытный просто.

Выпивают.

СУШКО (кивая на таз, в который капает вода). Слушай, а чего это?..

ЛЯДИЧЕВ. Так осень.

СУШКО. М-м… А если отремонтировать?

ЛЯДИЧЕВ. Пробовали. Не берет.

СУШКО. М-да. Климат…

ЛЯДИЧЕВ. Ну!

СУШКО. Еще?

ЛЯДИЧЕВ. Видимо, да.

СУШКО (наливая). За нас. За родину Бляхи-мухи.

СЕКРЕТАРША (входя). Лев Петрович! Ой, простите. Ничего, что отвлеку? Тут к вам бабушка пришла.

ЛЯДИЧЕВ. Нет у меня бабушки!

СЕКРЕТАРША. С Коминтерна, 13. Насчет батарей.

ЛЯДИЧЕВ. Она уже приходила!

СЕКРЕТАРША. Она тепла хочет, Лев Петрович…

ЛЯДИЧЕВ. Пускай ждет лета.

Секретарша уходит.

ЛЯДИЧЕВ. Во настырный народ, а!

СУШКО. Так она — кто?

ЛЯДИЧЕВ. Откуда я знаю! Ходит и ходит. У них котельная там звездой накрылась, на Коминтерна.

СУШКО. Я — про Муху!

ЛЯДИЧЕВ. А-а, я ж тебе главного не сказал! Вот: «Бляха-муха — символ русской удали, задора, бесшабашности, готовности претерпеть». Понял?

СУШКО. Фигня вопрос. Претерпим.

ЛЯДИЧЕВ. Не то слово! Из Москвы уже звонили, заявку требуют. Федеральная программа, соображаешь? — народные гуляния, традиционный фестиваль, звезды эстрады.

СУШКО. Бабло стучится в наши двери, Лев Петрович. Я считаю, надо открывать.

ЛЯДИЧЕВ. Держи себя в руках, родственник! Праздник, ясно? Праздник для народа.

СУШКО. Спокуха! Я полностью контролирую рефлексы. Делаем мы, да?

ЛЯДИЧЕВ. Мы — проводим конкурс. А ты побеждаешь.

СУШКО. Все равно же я лучше всех. Смета?

ЛЯДИЧЕВ. Не горячись. Смета будет.

СУШКО. Цифру скажи.

ЛЯДИЧЕВ. Цифра — прописью…

СУШКО. Сколько хоть знаков?

ЛЯДИЧЕВ. Ну. шесть. семь.

СУШКО. Будет праздник для народа! Ой, будет!

СЕКРЕТАРША (входя). Лев Петрович, я пойду, ладно?

ЛЯДИЧЕВ. Куда?

СЕКРЕТАРША (нежно). Ну Ле-ев Петрович. Ну я вечером расскажу.

ЛЯДИЧЕВ (поперхнувшись). Иди, иди.

СЕКРЕТАРША. Сюрпризик вам будет…

ЛЯДИЧЕВ. Иди!

Секретарша уходит.

СУШКО. Нинка знает?

ЛЯДИЧЕВ. Жена-то?

СУШКО (кивает). Сестра.

ЛЯДИЧЕВ. Про что?

Сушко кивает вслед Секретарше. А что такое?

СУШКО. Ну ты бое-ец… (Смеется.) Ладно, будь здоров!

Выпивают.

СУШКО. А про шесть ноликов ты ей рассказал?

ЛЯДИЧЕВ. Нинке? Узнает, куда ж она денется. Мы ее в оргкомитет пристроим.

СУШКО. Смотри, чтобы не запила.

ЛЯДИЧЕВ. С какой стати?

СУШКО. Да ей с какой ни дай.

ЛЯДИЧЕВ. Это правда. Шмаляет твоя сеструха из любого положения! На день рождения Клары Цеткин разнесла дом — хуже немецко-фашистской гадины… Про символ русской удали ей лучше вообще не знать. Ты прав: ушлю в Турцию, туркам пускай размеры удали показывает.

СУШКО. Наследственность, Лев Петрович!

ЛЯДИЧЕВ. Знаю.

СУШКО. Это ты только маму знаешь…

ЛЯДИЧЕВ. Кому мама, кому теща.

СУШКО. А не надо было маму сердить!

ЛЯДИЧЕВ. Да ладно, чего я сделал?

СУШКО. Ты, Лев Петрович, практически прилюдно трахнул финалистку районного конкурса красоты. По-человечески я тебя понимаю, но зачем при маме-то?

ЛЯДИЧЕВ. Да она уехала уже! А потом вернулась зачем-то…

СУШКО. Чутье! Больно было? (Пауза). Прости.

ЛЯДИЧЕВ. Это катаклизм какой-то, а не женщина. Торнадо, блядь. Извини.

СУШКО. Да чего там, все свои. Но пьет она как раз в меру. Вот кто был по-настоящему по этой части, так это бабушка Серафима Семеновна, царствие небесное! Механизаторы с дистанции сходили — одна держала честь колхоза! Ну, за бабушку…

ЛЯДИЧЕВ. Знаешь что, шурин, — тормози! Праздник еще не начался, а ты уже по грудь в наследственности.

СУШКО. Я свою ватерлинию помню. Когда они распахнутся-то?

ЛЯДИЧЕВ. Кто?

СУШКО. Закрома Родины.

ЛЯДИЧЕВ. Погоди ты с закромами, невменяемый! Я ж тебе говорю: они заявку требуют!

СУШКО. Москва?

ЛЯДИЧЕВ. Ну! Как бы еще не соскочило. Аракчеевский район суетится, гонца в Москву заслали, — тендер, мол, был нечестный.

СУШКО. Твари, а? Нашу бляху-муху хотят поиметь!

ЛЯДИЧЕВ. Нашу бляху-муху мы никому не отдадим. Сами поимеем. И этого еще…

СУШКО. Ёжкина кота.

ЛЯДИЧЕВ. Ну! Обоих.

СУШКО. Бабая не забудь.

ЛЯДИЧЕВ. Всех, всех! У Батыя в администрации корешок сидит, они еще в ЦК ВЛКСМ вместе передовиц дрючили, — обещал взять под контроль. Но заявку надо сделать, чтобы комар носа не подточил. Я этой заполошной поручил, Симаковой, но ты тоже — давай включай свою молотилку! Малая родина там, корни, всякое такое…

СУШКО. Зелень…

ЛЯДИЧЕВ. Ну. Тьфу на тебя! — напомнил. Я, собственно, чего тебя звал-то…

СУШКО. Чего?

ЛЯДИЧЕВ. В прокуратуре бумага на тебя!

СУШКО. Да знаю!

ЛЯДИЧЕВ. Ты о какой знаешь?

СУШКО (после паузы). Говори.

ЛЯДИЧЕВ. Новая легла.

СУШКО. Насчет кредита?

Лядичев кивает.

От этих?

ЛЯДИЧЕВ. Ага. Под выборы…

СУШКО. Грамотно. Так пускай прокуратура их и проверит!

ЛЯДИЧЕВ. Может, их и проверит. А может, не их. Ты ж понимаешь, какие времена.

Звонит телефон.

Озираться они начали, воздух нюхать, портреты сравнивать. А тут прессы понаедет полная кошелка. И из Москвы еще, может.

Звонит телефон. Лядичев кричит в приемную.

Люся! Почему трубку не берешь? А, я ж ее отпустил… Короче, я тут решаю вопросы с народом, мать его, — коммуналка, пятое-десятое, а про это вообще не в курсе! Понял?