Текущий момент и другие пьесы
Текущий момент и другие пьесы читать книгу онлайн
Виктора Шендеровича нет нужды представлять читателю — такова широко распространенная и глубоко неверная точка зрения. Вот уже в третий раз издательство «Время» вынуждено заново представлять одного из наших самых остроумных, ехидных и политически озабоченных писателей. Сначала как серьезного поэта («Хромой стих»), потом как серьезного прозаика («Кинотеатр повторного фильма», «Схевенинген»), а теперь и как серьезного драматурга. Серьезного в обоих смыслах слова — то есть, во-первых, строящего свои произведения вовсе не обязательно на основе юмора, и, во-вторых, нешуточно талантливого во всех литературных жанрах.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
МУЖЧИНА. За нас не беспокойтесь.
ЛЫСЫЙ. А если отменят футбол?
МУЖЧИНА. Футбол не отменят.
ЛЫСЫЙ. А вдруг?
МУЖЧИНА. Не надо ля-ля.
ДАМА. Вам надо сидеть в тюрьме!
ОЧКАРИК. Это невозможно. Меня уже расстрелял ваш товарищ по разуму. Эй! Слышь, спартаковец! Последняя просьба перед казнью: согласись, что весь мир — театр.
МУЖЧИНА. Не надо ля-ля!
ОЧКАРИК. О! Крепкий орешек! Мяч круглый, поле ровное, да?
МУЖЧИНА. Да.
ОЧКАРИК. И все просто?
МУЖЧИНА. Как дважды два.
ОЧКАРИК. Дважды два бывает — одиннадцать.
МУЖЧИНА. Дважды два — четыре!
ОЧКАРИК. Чаще, конечно, четыре. Но иногда бывает — одиннадцать. Болельщику «Спартака» это знать не обязательно, просто поверьте на слово! И если поезд остановился в туннеле, то скорее всего это, конечно, поломка, но однажды.
МУЖЧИНА. Не надо ля-ля!
ЛЫСЫЙ (жене). Когда станешь вдовой, обрати на него внимание. Основательный человек.
МУЖЧИНА. Тебе кажется, ты пошутил?
Пауза. Две группы пассажиров, сплотившись друг напротив друга, находятся, в секунде от схватки. Но вдруг — толчок, и медленно, но все быстрее начинают ползти за окнами стены туннеля. И — общий выдох облегчения:
— О господи!
— Поехали!
— Едем!
— Мама родная!
— Слава богу!
— Ой… Правда, едем!
— Боже мой!
— Аузу билляхи минаш шайтаани р-раджим.
— Господи, наконец-то!
— А я хочу писать!
Поезд выходит наверх, на свет божий. Деревья, дома, вечерние сумерки, небо… Все бросаются к окнам и дверям.
ДЕВУШКА. Ой. Хорошо-то как!
ОЧКАРИК. А почему, собственно, нам должно быть плохо?
НЕМОЙ. Мороз и солнце — день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный! Пора, красавица, проснись!
ДАМА. Симулянт!
СЕРЬЕЗНЫЙ. Родина! Нигде больше такой нет.
ГАСТАРБАЙТЕР. А меньше есть.
ЧЕЛОВЕК С ГАЗЕТОЙ (торжественно). Здравствуй, Русь!
НЕМОЙ (радостно). «Прощай, немытая Россия!» (Осекшись, оправдывается.) Л-л-Лермонтов…
Мужчина вдруг обнимает Бабушку.
БАБУШКА. Ты чего?
МУЖЧИНА. На второй тайм успеваю!
БАБУШКА. Вот молодец какой!
ТЕЛКА. Сере-еж! Поцелуй меня знаешь куда?
ПАРЕНЬ. Да с удовольствием!
Снова начинают целоваться.
БАБУШКА. Вот и хорошо, вот и на здоровье!
ЛЫСЫЙ. Ну надо же… Мир во всем мире, практически! Болельщик, я прошу о помиловании!
ОЧКАРИК. Да, и я! И меня тоже — не надо расстреливать, ладно? Очень, знаете, вдруг захотелось пожить.
МУЖЧИНА. Ладно, живите.
ОЧКАРИК. Виват, виват, виват! «Спартак» — чемпион! МУЖЧИНА. Ну смотри, парень, никто тебя за язык не тянул…
МАЛЬЧИК. Я описался!
ВСЕ
— Ну наконец-то!
— Слава богу!
— Какое счастье!
— Молодец!
— Так держать!
Общее веселье.
ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. А я ведь завтра улетаю.
ОЧКАРИК. Насовсем?
ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Не знаю.
ОЧКАРИК. Пересадка на другую ветку?
ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Да. Решил напоследок прокатиться по своей, родной.
ОЧКАРИК. Так вот почему.
ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Да. Я же сказал: мне сегодня было совершенно некуда спешить.
ОЧКАРИК. Хорошо посидели на дорожку!
Поезд замедляет ход и въезжает на станцию. Двери открываются, и в вагон входят ТРОЕ СЛЕПЫХ — в черных очках, с белыми тросточками. Они садятся и, синхронно поворачивая головы, поочередно рассматривают пассажиров.
МЕХАНИЧЕСКИЙ ГОЛОС. Осторожно, двери закрываются.
БОМЖИК (очнувшись, ближайшему Слепому). Любезный, как кстати! Могу ли я попросить у вас водички? Сушняк замучил.
Слепые молча поворачивают головы в сторону Бомжика.
ЮНОША В НАУШНИКАХ. Вот оно, на коду пошло! Народ, за-цени финал!
Выдергивает штекер из своего I-pod — и на весь вагон начинает звучать музыка. Поезд трогается. Медленный поворот сценического круга, — и вот уже поезд едет прямо на нас. В кабине машиниста — никого. Зажигаются фары, и поезд въезжает в тоннель.
ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ (2011)
Одноактовку «Шесть букв по вертикали» я написал в феврале 2011.
На севере Африки, по принципу домино, один за другим валились казавшиеся вечными режимы, в России тоже подрагивало, но туповатая местная вертикаль держалась вполне бодро — и если бы кто-нибудь в ту пору предсказал при мне декабрьский митинг численностью за сотню тысяч человек и журнал «Власть» с бюллетенем «Путин, пошел на х…» — я бы, пожалуй, покрутил пальцем у виска.
Что-то, однако ж, витало в воздухе, и однажды, как сказал бы Булгаков, «соткались» из этого воздуха на бумаге три персонажа — в ожидании четвертого. Парафраз Беккета, только безо всякого Годо, а с ясным, вполне себе русским словом вместо него. Те самые немудреные шесть букв, материализованная метафора.
В марте к этой рискованной шутке присоседилась, в виде первой ступени, русская народная история под названием «Бляха-муха». Этот театральный поклон адресовался уже Александру Вампилову: его «провинциальными анекдотами»
в пору моей юности я засматривался в театре «Современник», и мой мэр Лядичев, конечно, родом из того же партхозактива, что вампиловский администратор Калошин…
Дальше все пошло вполне традиционно: написал — начал носить по театрам. «Бляха-муха», в неожиданной компании с вампиловской одноактовкой, нашла себе приют в Одесском Русском театре, а вокруг политизированных «Шести букв», как котяры вокруг горячего молочка, начали похаживать несколько московских режиссеров.
Летом 2011 года ставить это было опасно — постановку могли запросто прихлопнуть вместе с театром.
Всю осень пьеса пролежала на столе у N — N думал…
Пока он думал, наступила зима, и зловещий треск, описанный в пьесе, раздался наяву. Потом сверху посыпалась предсказанная штукатурка, и в десятых числах декабря 2011-го N довольно меланхолично заметил, что, кажется, ставить пьесу уже поздно.
Конец путинской эпохи стал банальностью.
Спору нет: глуповато во вторник публиковать прогноз погоды на понедельник, написанный в пятницу.
По счастью, театр — не газетная передовица и не бюллетень ВЦИОМ: ни русский язык, ни российские социальные типажи никуда не исчезнут ни во вторник, ни в среду. Так что — милости просим в осенний пейзаж этой пьесы, плавно переходящий в пейзаж зимний.
Происшествие первое
БЛЯХА-МУХА
Действующие лица
ЛЯДИЧЕВ, мэр города Родичев
ЛЮСЯ, его секретарша
СУШКО, шурин Лядичева, бизнесмен
ТЕЩА ЛЯДИЧЕВА (она же — МАМА СУШКО)
СИМАКОВА, глава комитета по культуре
ХРОНИДА ИВАНОВНА, старушка
Кабинет ЛЯДИЧЕВА. На стене — два одинаковых условных портрета в стиле Магрита: в пиджаках, без лиц. За окном — детали осеннего пейзажа: дорога, дерево, фонарь, телефонная будка…
Вода капает в таз с протекающего потолка.
Жужжит муха.
ЛЯДИЧЕВ (в телефонную трубку). Ты бы хоть не напоминала! Еще вчера переслал! Батыю Ильичу, кому! Нет, это его уровень, Симакова, его! Курица ты, ей-богу. Это ж целевая программа, федеральное финансирование! Что ты думала? Не надо тебе думать, Симакова! Тебе не идет! Не обижайся, Симакова, нету времени обижаться, партия зовет. Батый Ильич сказал: лично будет курировать проект! Слушай, что я говорю. Батый велел к вечеру написать нормальную заявку… Филькину грамоту ты написала, вот что! Батый трясся весь. Изорвал и в меня кидал. Пиши нормальную заявку, Симакова, хорош в «Одноклассниках» сидеть! Десять страниц давай чтобы было, как у людей — ну, там, цели и задачи, хера в ступе, патриотическое воспитание, все как положено. Ты комитет по культуре или кто? Что я тебе рассказываю!
