Балаган

Ричфилд. Еще прочитает! Ах, молодость-молодость. Скажите, в каком году вы родились, и я скажу, какие пьесы мы ставили тем летом в Балагане. В овине славном, средь тенистых кленов…

Сюзанна. Что вы ставили — совершенно не важно. Важно — как!

Гордон. Ну, пьеса — не последнее дело…

Ричфилд. Детка, вы совершенно правы! Мадам Успенская говорила мне… я тогда был еще моложе вас… Так, что же она говорила?. Не помню… Кстати, Гордон, роль-то я выучил! До последнего слова.

Дейзи. Весь год зубрил!

Ричфилд. И вызубрил! Да-да, черт побери! «Мы для богов — что для мальчишек мухи: Нас мучить — им забава».

Гордон (В сторону) Уй, блин… Что делать-то?

Ричфилд (Сюзанне) «Король Лир». Граф Глостер. Текст выучен назубок!

Гордон. Ричфилд, старина, прости. У нас изменились планы. Ставим «Гамлета».

Ричфилд. Мы не ставим «Лира»?!

Дейзи. «Гамлета»?

Ричфилд. Почему?

Гордон. Барбара считает, что «Лир» чересчур депрессивен. К ним на гастроли приезжал Костя Богомолов. Кроме того… Пора мне взяться за сукина сына, Ричфилд, пора. И у нас появилась фантастическая Офелия.

Дейзи. Уже нашли? А я?

Гордон. Хмм… Дейзи, может, попробуешь Гертруду?

Дейзи. Что дашь, то и попробую.

Гордон. «О, что за дрянь я, что за подлый раб!.» Что я Гекубе, что тебе Гекуба?

Ричфилд. Что ему Гекуба!

Гордон. Что нам всем Гекуба…

Ричфилд. Пошел учить текст…

Гордон. Так-так… Что у нас дальше?

Сара. Фуршет?

Гордон. Рано еще. Так. Крэг. Слово тебе. Крэг наш… как нынче твоя должность называется? Ты ведь и швец и жнец…

Крэг. Исполнительный ответственный директор- администратор.

Гордон. Во-о-от! И туалеты, и бюджеты! Все на нем! Прошу любить и жаловать! Без него в сортире не будет бумаги и мыла. И зарплату вам тоже он выписывает. (хмыкает) Но я подписываю. КРЭГ. Очень смешно, Гордон. В своем репертуаре. Надеюсь, все вы понимаете, что я безумно рад вас видеть? Я сижу тут один-одинешенек всю зиму, пока Гордон ошивается в Нью-Йорке, ставит творческие эксперименты по чердакам и подвалам. А зима — она до- о-олгая…. Значит так, народ. Моя задача состоит в том, чтобы вы сами работали и у вас все работало. Надеюсь, вы будете следовать этим простейшим правилам (раздает каждому по внушительной пачке листов со списком правил) — и все у нас сложится хорошо. До конца лета как-нибудь дотянем. (садится)

Гордон. У тебя все? Что ж, тогда…

Крэг (встает) Я, пожалуй, коротко добавлю. По поводу канцелярских принадлежностей. (Сара сдавленно хихикает.) Я тут среди вас один. Я один работаю в офисе. У меня есть офисная техника и канцелярские принадлежности. А у вас нет. Вы в офисе не работаете. Вы — кто на сцене, кто в зале, кто черт вас разберет где… И канцелярских принадлежностей у вас нет. Если бы вы работали со мной в офисе, у вас бы канцелярские принадлежности были. Но я в офисе один. И они мои. Если вы играете в театре «Балаган», это ни в коем разе не предполагает, что мои канцелярские принадлежности, то есть канцелярские принадлежности театра «Балаган», находятся в вашем распоряжении. Что у вас есть право ими пользоваться. У вас такого права ни в коем разе нет. У меня есть, а у вас ни в коем разе нет. Вот представьте: я человек, у меня есть карандаши и ручки. Вы тоже люди, и вам тоже нужны карандаши. А у вас их нет. Черт вас разберет, почему у вас их нет. У меня они есть. И я ими дорожу. Я точу свои карандаши. А вы — не точите. Я никогда не видел, чтобы вы точили карандаши. Почему? Черт вас разберет. Наверно потому, что у вас их нет. Вопрос в другом. Почему у меня вечно исчезают карандаши? Вот представьте: приходит Генри со счетом за десять метров ткани для фьордов. Мне надо занести все это в учетную книгу. А писать-то нечем! Спрашивается, почему? Это возмутительная ситуация. Надеюсь, вы поняли мой намек по поводу канцелярских принадлежностей. Уверен, вам предстоит замечательное, творческое лето. И если вам что-то понадобится…

Ричфилд. Кроме карандашей.

Крэг. … не стесняйтесь, заходите. Мой офис — в дровяном сарае. (Садится)

Гордон. Спасибо, Крэг. Я уверен, что…

Сара. Крэг! У меня вопрос. (Крэг встает) Как нам поступить, если автомат съел монетку, а колу или спрайт не выдал? Какова процедура возвращения денег? (Ричфилд, Генри, Гордон и Тайлер приглушенно ржут.)

Вернон (Джеку) Чего они ржут-то?

Крэг. Опять этот подлый автомат! Гордон! Я за него отвечать не намерен! Этим летом я сам по себе, а компания Кока-Кола и ее продукция — сама по себе. Этот автомат — кошмар! Сущее наказание на мою голову! Это мой крест! (Сара безуспешно пытается подавить смешок.) Я рад, что тебя это веселит, Сара, очень рад, поскольку лично мне ни капельки не смешно!

Гордон. Так, друзья мои. Тема закрыта. Больше ни слова — ни про канцтовары, ни про автомат с кока-колой. И — всем добро пожаловать! Впереди у нас потрясающее… чудесное… блистательное лето. Напоследок — напутствие от старины Шекспира: «Произносите монолог, прошу вас, как я вам его прочел, легким языком…» Еще одно, чуть не забыл: миссис ДеМартино шлет вам всем и особенно вам, Сюзанна, привет с Палм-Бич. Итак. «Произносите монолог, прошу вас, как я вам его прочел, легким языком…» Тьфу, опять забыл. Разрешите представить вам наших стажеров, наших трудолюбивых помощников! Карма, Ян и Браун.

Броун. Броун.

Гордон. Да-да, Браун.

Броун. Броун.

Гордон. «Произносите монолог, прошу вас, как я вам его прочел, легким языком… И не слишком пилите воздух руками, вот этак; но будьте во всем ровны… сообразуйте действие с речью, речь с действием, причем особенно наблюдайте, чтобы не переступать простоты природы…»

Вернон (с трудом подавляя стон) Господи прости…

Гордон. Ну, а теперь — поднимем бокалы, содвинем их разом! (все с шумом отодвигают стулья и направляются к столику с едой и напитками) Соки там тоже есть, Сара, не токмо вино-пиво-водка. Итак, друзья мои — прекрасен наш союз! А этим летом мы узнаем, «что есть человек». Спасибо Вильяму нашему Шекспиру.

Вернон. Он всегда такой?

Джек. Какой «такой»?

Вернон. Да он вечно что-то цитирует невпопад. Придуривается. Клоун какой-то…

Джек. Не знаю. Я его вижу второй раз в жизни. Но по- моему, он очень искренний человек.

Вернон. Искренний? Ну да. Тут не поспоришь.

Генри (подходит к Гордону с текстом пьесы в руках, к ним присоединяется Крэг) Гордон! Мне наконец попал в руки твой опус. «Дракул, властелин тьмы». Я в этом театре главный художник, я твой коллега и личный друг. Я творческая личность, наконец! А ты суешь мне пьесу накануне репетиции! Спасибо, хоть не генеральной!

Гордон. Ну, Генри, миленький, ну полистай, там все очень просто…

Генри. Да я уж полистал, Гордон! Двадцать картин со сменой декораций, вампиры летают, кресты взрываются, туман напускается! У всех персонажей беспроводные микрофоны… И это только для упыря! А ты еще хочешь «Гамлета» и «Тётку» с поворотным кругом! Как прикажешь втиснуть их на сцену, если сцена размером с гулькин нос! ГОРДОН. Генри! Ты же театральная душа! Сделай мне красиво, дешево и сердито! Думай!

Генри. Думаю! Пока выходит только сердито.

Крэг. Пока выходит очень дорого.

Гордон. Но прикиньте — ни единого фьорда! На одной драпировке сколько сэкономим.