Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Забытые пьесы 1920-1930-х годов читать книгу онлайн
Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
ЖОРЖ. Не беспокойтесь. Никто не лишит вас вашей комнаты: местком дал.
ЛОЛОТ. Да, но я не хочу прослыть контрреволюционеркой.
ЖОРЖ хочет обнять ее.ЛОЛОТ увертывается, убегает.Нас ждут. До свиданья.
Дошла до своих дверей. Остановилась.Жорж… Жорж…
ЖОРЖ (остановился). Что опять?
ЛОЛОТ (тихим шепотом, стоя у дверей). Люблю, люблю, люблю…
ЖОРЖ делает движение к ней. Она скрывается на минуту и опять показывается ЖОРЖУ, сделав два-три шага к нему.Я ничего не понимаю в политике, но… но я, кажется, тоже, скорее, левого направления…
ЖОРЖ (направляется к ней). Моя Лолот…
Во время последнего диалога в глубине сцены из-за ширм появились КОКО и ДМИТРИЙ. Тихонько подкравшись к ним, они протянули руки над головами ЛОЛОТ и ЖОРЖА.КОКО. Да поцелуйтесь уже, черт вас возьми.
ДМИТРИЙ. Благословляем, дети мои.
ЛОЛОТ (вырываясь из объятий Жоржа). Подслушали, salles gosses! [145]
КОКО. И сегодня, как и всегда, оказалась положительной особой. (Ее тоном.) «Одно слово — развод. Точка. И кончено!»
ЛОЛОТ прячет голову на его груди.Ой, и как же трудно теперь «бедной политической изгнаннице» сделать хорошую партию.
АРГУТИНСКИЙ входит, неловко таща самовар. Под мышкой у него салфетка, под другой — книга. В петлице фрака — большой красный бант. Поставив самовар на стол, подходит к ним.АРГУТИНСКИЙ. «Товарищи пролетарии… (взглянув на книгу) всех стран, соединяйтесь!» {56} И похороните меня с этой вот книгой на груди. Азбука без азбуки…
ДМИТРИЙ (взяв книгу). «Азбука коммунизма» {57}.
Бросает ее на стол, отряхивает руки.АРГУТИНСКИЙ. На том свете времени много, может быть, одолею хоть несколько страниц. (Вдруг шепотом.) ЦЕКТРАН, ЦУСТРАН, ЦУС, ЧУС, ГЛАВХОЗОУПР, ГЛАВСАНУПР, ХМУ, ОБМОХУ… СЭП, НЭП…
ЛОЛОТ (испуганно). Папа.
АРГУТИНСКИЙ (салфеткой вытирает пот со лба). Изучаю русский язык. А пока запишите меня в Союз красных лакеев, потому что кто не работает, тот не ест, а есть очень хочется.
ЖОРЖ (отходя с Лолот к столу). В социалистическом общежитии такого института нет.
КОКО. А Россия № 2…
АРГУТИНСКИЙ. Ха… Только вчерашние господа, а теперь…
ДМИТРИЙ. Да, только наемные лакеи. Но, терпение. Кончится наш красный маскарад, и мы снова станем господа.
АРГУТИНСКИЙ (во время этой реплики выпрямляется, принимая вид «барина» и снимая красный бант). Et voilà tout [146]. Вот и все.
Хочет бросить бант.За сценой мощно грянула песнь возвращающихся рабочих.ЛОЛОТ, растерянная, бросается на грудь ЖОРЖУ. ДМИТРИЙ опускается на стул. АРГУТИНСКИЙ, разбитый, жалкий, на авансцене весь изгибается, точно под ударом, снова протягивая руку к красному банту.КОКО (беря под козырек). Товарищи буржуазы, стройсь! (Указывая на проход за террасой рабочих.) Хозяин идет — его величество пролетариат.
Конец.
NB. Вместо песни «Мы кузнецы» может быть исполнена «Карманьола». Рабочие приближаются с пением и подходят с рефреном:
Занавес.
Иван Саркизов-Серазини
«Сочувствующий» {59}
<b>Действующие лица:</b>ВЕСТАЛКИНА МАРИЯ ПАВЛОВНА, старая дева, бывшая помещица.
ШАНТЕКЛЕРОВ НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ, ее племянник, выдающий себя за сочувствующего.
ГРОБОЖИЛОВ КАРПИЙ СИЛИСТРОВИЧ, бывший помещик.
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ ЭМПИДОКЛ КАЗИМИРОВИЧ, судья.
ГРУДОПЕРОВА НАСТАСЬЯ АЛЕКСЕЕВНА.
ее дочери:
ЗИНА,
КАТЯ,
ВАРЯ.
ТРУПОЕДОВ МАКАРИЙ КОЛУМБОВИЧ, бывший помещик.
ФЕНАЦЕТИНОВ ЗИНОВИЙ ПЕТРОВИЧ, врач.
ТАРАБАРИН АНТИПИЙ СЕЛИВЕРСТОВИЧ, регент.
ПЕРЫШКИНА НАТАЛЬЯ ГРИГОРЬЕВНА, его невеста, учительница.
ТЮМТЮГОВ, председатель исполкома.
ВИКТОР, его сын.
БЫСТРОВ, прокурор.
ЗАПЕКАНКИН ПЕТР ИВАНОВИЧ, б. завхоз, махновец.
О. НИКАНДР, монах.
О. ГАВРИИЛ, монах.
ПОСЛУШНИК.
1-я ПОДРУГА.
2-я ПОДРУГА.
3-я ПОДРУГА.
ДУНЬКА, прислуга Весталкиных.
ГРУППА МОЛОДЕЖИ.
ГОСТИ.
Действие происходит в наши дни, в глухом степном городишке.
Действие первое
Комната в квартире Весталкиной. Громкий стук в двери. ДУНЬКА рассерженно бежит к дверям.ДУНЬКА. Кто там?
ГРОБОЖИЛОВ (просительно). Дунечка, открой!
ДУНЬКА. Мария Павловна настрого приказала дверей никому не открывать, Николай Михайлович почивать изволят!
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Нам на одну секунду! Мы сейчас же уйдем.
ДУНЬКА. Боюсь!
ГРОБОЖИЛОВ. А ты не бойся… приоткрой одну половиночку дверей, а уж мы в нее сами пролезем. Нам письмо передать.
ДУНЬКА нерешительно открывает задвижку. Дверь под напором извне начинает подаваться внутрь. Дунька испуганно стремится вновь закрыть дверь.ДУНЬКА. Не смейте, не смейте входить! Я кричать буду… (Кричит.) Мария Павловна! Мария Павловна!
Дверь открывается настежь. В комнату врываются ГРОБОЖИЛОВ и БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. В противоположных дверях показывается испуганное лицо МАРИИ ПАВЛОВНЫ.МАРИЯ ПАВЛОВНА. Что случилось? Ради бога, тише.
ГРОБОЖИЛОВ. Ругайте, браните, но выслушайте…
