Алешкина любовь. Простая история.

Все больше и больше мрачнея, Николай крикнул Жене, стоявшему неподалеку у тисков, укрепленных на ящике:

— Женька! Помоги!

Женя, с чувством обтачивавший «пулю» [1] напильником, сделал недовольную гримасу и неторопливо направился к ним.

— Если я все время буду бегать туда-сюда то и до вечера «пулю» не сделаю.

— Ладно! И так уже три часа возишься, — оборвал его Николай — Обрадовался, что посачковать можно!

— При чем тут — сачковать? — обиделся Женя. — Я, между прочим, одну зарплату получаю, а не две, и за него работать не желаю. Пускай тогда Алешка делает «пулю», а я тут буду.

Николай молча включил лебедку.

На этот раз свечу благополучно уложили на землю.

Женя тотчас же отошел к своему импровизированному верстаку, а Алешка принялся подключать шланг, чтобы выдавливать керн. Подошел Волков, постучал носком сапога по трубе и коротко бросил:

— Вот что, уложишь керн, поезжай с Аркашкой за водой. Насос у него поломался.

Алешка молча кивнул.

Машина с прицепом и установленной на нем цистерной пылит по степной дороге.

В кабине Аркашка, рядом с ним Алешка, оба молчат.

Алешка несколько раз испытующе покосился на Аркашку и вдруг спросил:

— Аркадий! Тебе нравится твоя работа?

— Ничего! — кивнул Аркашка. — Я ведь до этого на карьере работал. Песок возил. Километр туда да километр обратно. Сорок ездок в день — скукота! Здесь интереснее — новые места и все такое прочее. Опять же свободнее… А тебе что, не нравится?

— Да как тебе сказать? — замялся Алешка. — Понимаешь, я ведь собирался в институт поступать, геолого-разведочный… Хотел с геологами походить, а меня на буровую сунули… — Он задумался.

— Понятно! — усмехнулся Аркашка.

Мотор взревел — это Аркашка поддал газу. Машина запрыгала по ухабам.

Алешка хватается руками то за потолок, чтоб не удариться головой, то за дверцу.

— Потише нельзя, — взмолился он.

— Больше газу — меньше ям! — пренебрежительно ответил Аркашка.

Впереди, на дороге, показалась пыль. Аркадий высунулся в окно.

— Наши! Начальник партии! — узнал он и затормозил.

Встречная машина остановилась, не доезжая. Из кабины выпрыгнул бритоголовый мужчина лет сорока в брезентовом плаще и с полевой сумкой.

— Здравствуйте, Андрей Петрович! — широко улыбнулся Аркашка.

— Здорово, здорово! — Андрей Петрович пожал руку ему, потом Алешке. — Ну, как поживаем, ребята?

— Спасибо. Ничего! — улыбнулся Аркашка.

Из кузова машины тем временем вылез второй мужчина, высокий, немного сутулый, с худощавым суровым лицом, изрезанным глубокими складками. Ему было лет пятьдесят.

— Вот нового геолога вам везу. Будет у вас вместо Виктора. Знакомьтесь, — представил его Андрей Петрович.

— Аркадий! — представился Аркашка, первый протягивая руку.

— Белогоров.

— Котельников, — сказал Алешка.

Белогоров не стал второй раз называть себя, а просто кивнул.

— Ну, бывайте здоровы, — заторопился начальник. — Я ведь к вам ненадолго загляну, так что не увидимся…

Он пожал руки ребятам, Белогоров кивнул им, и они пошли по своим машинам.

— Андрей Петрович! — сорвался вдруг с места Алешка. — Можно вас на минутку…

Начальник остановился.

— Видите ли, Андрей Петрович… — начал было Алешка. — Тут недоразумение вышло… Я ведь хотел… — и тут он осекся.

К ним подходил Аркадий.

— Ну что? — спросил Андрей Петрович.

Но Алешка ничего не ответил, повернулся и пошел к машине.

— Что это с ним? — повернулся начальник к Аркашке.

Тот недоуменно пожал плечами.

— Вы его там не обижаете?

— Что вы, Андрей Петрович! — ухмыльнулся Аркашка. — Он у нас как у Христа за пазухой…

И вот они снова в кабине. Алешка вяло и молча смотрит в окно. Аркашка, ухмыляясь, крутит баранку.

…Он все подбавляет и подбавляет газу, не замечая, что температура воды уже подходит к ста градусам.

И вот из-под пробки радиатора полетели брызги и стали прорываться струйки пара.

— Смотри! Кипит! — встрепенулся Алешка.

— Ничего! До переезда дотянем, а там холодной зальем.

Машина пошла тише. Вскоре впереди показалась невысокая насыпь полотна железной дороги.

У переезда со шлагбаумом стоял небольшой домик путевого обходчика с сараем, небольшим огородиком и колодцем.

Аркашка остановил машину возле дома и приказал Алешке:

— Беги попроси ведро, у нашего ушко надорвано — упустишь еще в колодец.

Алешка направился к домику.

Он вошел в темный прохладный коридорчик с земляным полом. Дверь в комнату была распахнута настежь, и он хотел уже войти, как вдруг услышал гневный возглас:

— Отстань! Кому говорят?

Алешка невольно застыл возле двери.

В дверь было видно, как какой-то рослый парень в новеньком, топорщившемся костюме, обращаясь к кому-то невидимому, заговорил сердито и умоляюще:

— Да что же ты за человек такой? Сердце-то у тебя есть?

— Ну, а как же! — насмешливо ответил ему женский голос.

— Врешь! — яростно вскричал парень. — Нет у тебя сердца!

— Ну, может быть, и нет, — спокойно согласилась невидимая женщина. И в этом спокойствии насмешки было еще больше.

— И совести у тебя нет! — отчаянно продолжал парень.

— Разве?

— Факт! И глаза у тебя бесстыжие!

— В самом деле? А вчера говорил — красивые.

— Господи! — взмолился парень. — Смеешься ты надо мной, что ли? А у меня ведь душа горит! День и ночь!

— Горит? — рассмеялась невидимая женщина. — Так давай погасим.

И тотчас же раздался отчаянный вопль:

— Да ты что? С ума сошла? Брось! Костюм-то новый! — Парень попятился задом и чуть не наскочил на Алешку, выскочив в сени. А на пороге, наступая на него с ведром в руках, показалась смеющаяся девушка.

— А тебе что? — строго спросила она, увидев Алешку.

— Мне?.. Водички, — смущенно пробормотал Алешка.

— Тоже душа горит? — фыркнула девушка.

— Да нет… машина у нас там.

— А! — девушка протянула ему ведро. — Колодец направо. Ведро можешь там оставить.

— Спасибо! — Алешка пошел к дверям.

— Иди! Иди! — донеслось до него, но это уже относилось к парню.

…Набирая воду, он с внезапно возникшим интересом наблюдал за тем, как парень вышел из дверей, остановился, яростно натянул кепку, потом снова вошел в дом и вскоре выскочил обратно, еще более разъяренный, погрозил кулаком, крикнув что-то, и быстро зашагал прочь.

Отдав ведро Аркашке, Алешка, не отрываясь, смотрел опять на двери домика.

— На, отнеси! — подал ему Аркашка пустое ведро. Алешка пошел с ведром к колодцу, но через несколько шагов что-то заставило его свернуть к дому.

Дверь в комнату была по-прежнему распахнута. Алешка медленно, преодолевая боязнь, заглянул и увидел девушку. Она яростно скребла стол ножом. Затаив дыхание, он стал смотреть на нее.

А она была несомненно хороша: стройная фигура, темные волосы, собранные в узел на затылке, смелый и горделивый разлет бровей…

Не решившись заговорить с ней, он уже хотел уйти, как вдруг дужка ведра тихонько звякнула, и девушка быстро обернулась.

— Я же сказала, чтоб у колодца ведро оставил! — с досадой бросила она.

— Я… Я просто хотел поблагодарить вас, — пробормотал Алешка.

С невольным удивлением девушка взглянула на него, но ответила насмешливо:

— Скажи на милость! Какой вежливый! Ну ступай себе с богом!

— Извините, — совсем убито промолвил Алешка, попятился и вышел.

На обратном пути Алешка был молчалив и задумчив. Впереди снова показался дом и переезд.

— Что это ты все молчишь да молчишь? — спросил Аркашка.

— Так, — неохотно отозвался Алешка, вглядываясь в закрытую на этот раз дверь домика. — Устал…