Американская мечта

Папочка. (Показывает, что он весь во внимании)

Вот ты и купила ее.

Мамочка. Да, я купила ее и вышла из магазина прямо со шляпой на голове, и побежала сразу к управляющей нашего женского клуба, а она говорит «О, моя дорогая, какая очаровательная маленькая шляпка! Где Вы достали эту маленькую очаровательную шляпку? Это самая очаровательная маленькая шляпка; я всегда сама хотела иметь шляпку пшеничного цвета». А я говорю «Совсем нет, моя дорогая; эта шляпа бежевая, бежевая». А она смеется и говорит: «О, нет, моя дорогая, это шляпа пшеничного цвета… пшеничного. Я могу отличить пшеничный от бежевого». Я и говорю, «Пусть так, моя дорогая, но я тоже могу отличить бежевый от пшеничного». О чем это я? О чем я только что говорила?

Папочка. (Шепотом). Пусть так, моя дорогая, но я могу отличить бежевый от пшеничного.

Мамочка. Правильно. А она засмеялась и говорит: «Ну хорошо, моя дорогая, одну из них определенно надели на Вас. Она пшеничная, если я когда-нибудь видела пшеницу. Но она очаровательна, в любом случае». И тут она отошла. Она ужасная женщина, ты ее не знаешь; У нее ужасный вкус, двое ужасных детей, ужасный дом, и совершенно восхитительный муж, который сидит в кресле- каталке все время. Ты его не знаешь. Ты ведь никого не знаешь, не так ли? Она просто ужасная женщина, но она председатель нашего женского клуба, поэтому я, разумеется, страшно люблю ее. Поэтому, я сразу вернулась в шляпный магазин и сказала: «Посмотрите сюда; о чем Вы думали, когда продавали мне шляпу, называя ее бежевой, когда она пшеничная… пшеничная! Я способна отличить бежевый от пшеничного в любой день недели, но только не при вашем искусственном свете». У них искусственный свет, Папочка.

Папочка. Искусственный свет!

Мамочка. Вот я и говорю: «Проведя минуту наружи, я уже могу утверждать, что это не бежевая шляпа, вовсе; это пшеничная шляпа». А они мне говорят:

«Как же Вы могли видеть это, когда шляпа у Вас на затылке?» Ладно, это рассердило меня, и я устроила им тут же сцену; я закричала, что было сил; я сорвала свою шляпу и бросила ее на прилавок, о, я устроила им ужасную сцену. Я говорю, что устроила просто ужасную сцену.

Папочка. (Спохватившись) Да… да… очень хорошо.

Мамочка. И я устроила совершенно ужасную сцену; они перепугались и залепетали, «О, мадам; О, мадам». Но я была непреклонна и, в конце концов, они признали, что, вероятно, совершили ошибку; поэтому, они унесли мою шляпу назад, а затем, вышли снова со шляпой, которая выглядела абсолютно, как эта. Я бросила лишь один взгляд на нее и сказала: «Эта шляпа пшеничного цвета, пшеничного». Они, конечно, сказали: «О, нет, мадам, эта шляпа бежевая; выйдите наружу и посмотрите». Ну вот, я вышла наружу, и, надо же, она бежевая. Так я ее и купила.

Папочка. (Прочищая горло)

Я мог бы подумать, что это та же самая шляпа, которую они тебе пытались продать раньше.

Мамочка. Конечно, это она.

Папочка. Да, это нормально в наше время; ты просто не можешь добиться справедливости; тебе остается только пытаться.

Мамочка. Ну, я-то добилась справедливости.

Папочка. Правильно, Мамочка. Ты, на самом деле, добилась справедливости, не так ли?

Мамочка. Почему они так опаздывают? Не понимаю, что может их задерживать.

Папочка. Я пытаюсь уже вторую неделю заделать дыру в туалете.

Мамочка. Ты не добьешься справедливости; просто пытайся. Я могу добиться справедливости, а ты нет.

Папочка. Я пытался две недели починить слив в туалете и это совсем не ради себя. Я могу всегда сходить в клубе.

Мамочка. Ну это и не ради меня. Я могу всегда сходить в магазине.

Папочка. На самом деле, это ради Бабули.

Мамочка. Конечно, это ради Бабули. Бабуля кричит всякий раз, когда она в туалете Но сейчас, когда он совсем не работает, что еще хуже, это заставит Бабулю думать, что она сходит с ума.

Папочка. Бабуля, действительно, сходит с ума.

Мамочка. Бабуля, может, и сходит с ума, но почему ей сходить с ума из-за того, что ей надо сходить в туалет.

Папочка. Нет, из-за этого не стоит. Я обязан его починить.

Мамочка. Почему они так опаздывают? Не понимаю, что их может задерживать.

Папочка. Когда они были здесь в первый раз, они пришли на десять минут раньше; они достаточно торопились тогда.

=(Слева из арки входит Бабуля. Она перегружена коробками, маленькими и большими, аккуратно обернутыми и перевязанными)

Мамочка. Ну, Бабуля, взгляните на себя! Что это Вы принесли?

Бабуля. Коробки. На что же это еще похоже?

Мамочка. Папочка! Посмотри на Бабулю; посмотри на все эти ее коробки.

Папочка. Бабуля, дорогая моя; что это у Вас за коробки?

Бабуля. Где мне положить их?

Мамочка. Господи! Я не знаю. Зачем тебе они?

Бабуля. Это никого не касается.

Мамочка. Хорошо, в таком случае, сложи их прямо здесь, перед Папочкой.

Бабуля. (Сваливает коробки вниз, возле Папочкиных ног)

Я очень бы хотела, чтоб ты починил туалет.

Папочка. О, я сам бы хотел, чтобы они пришли и починили его. Мы слышим Вас… часами… сопящей там…

Мамочка. Папочка! Какие ужасные вещи ты говоришь Бабуле!

Бабуля. Да. Стыдно так разговаривать со мной.

Папочка. Извините, Бабуля.

Мамочка. Папочка извиняется, Бабуля.

Бабуля. Ладно, все в порядке. В таком случае, я пойду возьму остальные коробки. Я заслужила, чтобы так со мной разговаривали. Большинство людей думают, что, когда ты становишься старым, то ты должен либо замерзнуть до смерти, либо сгореть. Но ты этого не делаешь. Когда ты становишься таким вот старым, единственное, что происходит, это то, что люди таким вот тоном разговаривают с тобой.

Папочка. (Раскаиваясь) Я сказал, что извиняюсь, Бабуля.

Мамочка. Папочка извиняется.

Бабуля. Да, только это и берется в расчет. Люди извиняются. Чтобы ты чувствовал себя лучше; тебе дают сохранить чувство собственного достоинства, это все, что важно…иметь чувство собственного достоинства. И не имеет значения, заботит тебя это или нет. Ты должен иметь чувство собственного достоинства, даже, если это тебя не интересует, «если же его у тебя нет, вот причина, по которой общество осудит тебя».

Мамочка. Ты опять начиталась речей из моей Книги для выборов в клубе!

Папочка. Ну как Вы могли, читать Мамочкину книгу речей для выборов в клубе, Бабуля!

Бабуля. Потому, что я старая! Когда ты старая, то можешь себе кое-что позволить. Когда ты становишься старой, то не можешь поговорить с людьми, потому что люди шарахаются от тебя. Когда ты состаришься, люди таким вот тоном разговаривают с тобой. Вот почему ты становишься глухой — чтобы не слышать, каким тоном люди разговаривают с тобой. Вот почему ты идешь и прячешься под одеяло в большой мягкой постели, потому что не хочешь слышать, как дом сотрясается от людей говорящих с тобой таким вот тоном. Вот почему, старые люди умирают, в конце концов. Люди таким вот тоном разговаривают с ними. Я пошла за остальными коробками.

(Бабуля выходит)

Папочка. Бедная, Бабуля, я не хотел ее обидеть.

Мамочка. О, не беспокойся; она не соображает, что говорит.

Папочка. Она соображает, что говорит, вполне соображает.

Мамочка. Не беспокойся об этом; она скоро забудет. Я люблю Бабулю.

Папочка. Я люблю ее, тоже. Посмотри, как красиво она обернула эти коробочки.

Мамочка. Бабуля всегда красиво оборачивает коробочки. Когда я была маленькой девочкой, я была очень бедной, и Бабуля была очень бедной, тоже, потому что Дедуля был уже на том свете. И каждый день, когда я шла в школу, Бабуля оборачивала коробочку для меня, и я брала ее с собой в школу и когда наступало время обеда все маленькие мальчики и девочки доставали свои коробочки с обедом, и они были обернуты совсем не красиво, и они открывали их и ели свои куриные ноги и шоколадные пирожные; и я говорила, «О, посмотрите на мою замечательную обеденную коробочку; она так красиво обернута, что это просто разобьет мое сердце, если я ее открою». Ну вот, я и не открывала ее.