На четвертые сутки после исчезновения

Дочь. Таких у него нет.

Бабуля. У всех внуки, как внуки, только у меня… Во что ты меня превратила, я же не могу жить мокрая…

Дочь. А ты маму во что?

Бабуля. Я не попала.

Дочь. А если бы попала?

Бабуля(визжит). Так ей и надо! За все, за все, за все… (Следователю). Что вы тут делаете?

Дочь. Успокойся.

Бабуля. Почему вы мотаете головой? Вы нервный?

Дочь. Он не нервный, Бабуля, он нормальный, в отличие от тебя, пожалуйста, сядь, я тебе объясню, почему он мотает!

Бабуля. Я вас раньше не видела, кто вы такой? Что вы тут делаете?

Дочь. Сядь же, садись, наконец! (Вторично с трудом усаживает Бабулю).

Бабуля(впрочем, тут же подскакивает). Нет, на каком основании?

Дочь. Я иду за водой! Ты меня знаешь! Принесу ведро!

Бабуля. Не надо! (Мгновенно стихает и садится).

Дочь. Успокоилась?

Бабуля. Плохо ты меня знаешь. Я не успокоюсь, пока вы не отдадите мне моего сына.

Дочь. А мы его прячем. Ты думаешь, мы его прячем от тебя?

Бабуля. Знать ничего не желаю, отдайте мне его!

Дочь. Послушай, бабуля…

Бабуля. Ничего не желаю слышать — отдайте!..

Дочь. Если ты мне не веришь, внучке своей единственной — вот следователь.

Бабуля. Где?

Дочь. Можешь у него спросить.

Данилов. Зоя Власовна, я так понял, вы — мама.

Бабуля. Я — мать!

Данилов. Вы извините, что я как бы сразу не представился…

Бабуля(не медля, кидается в ноги лейтенанту). Миленький, спасите моего сына, я вас озолочу!

И Дочь, и следователь, естественно, делают все, чтобы поднять с пола старую… нет, пожалуй, не старую, а пожилую… точнее сказать, очень еще энергичную женщину.

Что хотите, хотите!.. Лучший человек на свете!.. Не жалко, отдам!.. Все продам! украду! вы найдите его, вы найдите!..

Дочь и следователь в буквальном смысле этого слова вносят Бабулю в кресло.

Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет… Нет-нет-нет-нет-нет-нет…

На руках же, силком переносят Бабулю в другую комнату.

Дочь выталкивает следователя наружу и спешно захлопывает дверь, и быстренько запирает на замок. С той стороны доносятся Бабулины вопли. Данилов прислушивается.

Дед(приподнимается). Ох, позор, позор… (Садится, смотрит на следователя). Какой позор… Как людям после этого в глаза смотреть.

Данилов. Здравствуйте.

Дед. Позор.

Нина. Папа, не надо.

Дед. Ай-ай… Зачем я за него дочь отдал? Непорядочный человек. Очень непорядочный…

Нина. Папа, к нам пришел следователь.

Дед. Он не думал о семье — поэтому так вышло. Он думал только о себе, ай-ай… Непорядочный человек, очень непорядочный…

Нина. Папа, ты слышишь меня: к нам пришел следователь.

Дед. Все порядочные люди умирают и их хоронят. А этот жил, как дурак, и кончил тоже… (Встает; он в нижнем белье; цепляясь руками за мебель, за стены, перебирается в другую комнату). Ох, какой позор, позор… (Скрывается).

Тишина.

Данилов. Переживает дедушка.

Несутся Бабулины вопли: «Пусти меня, я хочу все рассказать!» И крик Дочери: «Потом расскажешь!»

Данилов(возвращается к бумагам). Продолжим, пожалуй? Нина Алексеевна… Давайте, пожалуйста, мне… особые приметы… его…

Нина Алексеевна вопросительно смотрит на Данилова.

Какие-то дефекты… может быть, шрамы от порезов или шишечки от ушибов…

Тишина.

Такого — ничего не было?

Нина. Шрам… был на ноге…

Данилов. Хорошо, на ноге, был… Где?

Нина. На ноге.

Данилов. Я понимаю, что на ноге. Меня интересует, в каком месте на ноге?

Нина. Тут, кажется… (Показывает). Он прыгал с парашютом и неудачно приземлился.

Данилов. Понятно. (Записывает). Вы учительницей работаете?

Нина. Да.

Данилов. В начальных классах?

Нина. Да.

Данилов. Вы так специфически произнесли: «с парашютом» — я сразу вспомнил свою школьную учительницу Раису Павловну. До сих пор помню имя… Скажите, а давно? Я имею в виду — шрам старый?

Нина. Лет… сколько-то…

Данилов. Понятно. (Записывает.) Еще шрамы были?

Нина. Боже мой, как ужасно: все о нем говорят в прошедшем времени… даже я…

Данилов. О живых — прислушайтесь как-нибудь — тоже почти всегда так говорят: у него было то-то, то-то. А того-то и того-то не было. В общем… пожалуйста, можем говорить в настоящем времени…

Нина. Да.

Данилов. Еще шрамы, пожалуйста.

Нина. Тут… (Показывает на пальце).

Данилов. Правая рука?

Нина. Левая.

Данилов(улыбается). Вы показали правую… (Записывает). Зубы, скажите… у него были зубы?

Нина Алексеевна вопросительно смотрит на следователя.

То есть, хотел спросить — есть золотые… или, скажем, металлические?

Нина Алексеевна молчит.

Это очень важно.

Появляется Дед. На нем старый плащ и, видавшая виды, шляпа.

Дед. Все, как люди… (Уходит из дому).

Данилов. Он у вас еще сам передвигается. Молодец. Нина Алексеевна, пожалуйста… (Протягивает листок). Челюстная диаграмма. Отметьте, где у него недоставало. Вы говорили, ему вырывали. Карандашом, вот…

Нина Алексеевна разглядывает диаграмму.

Просто помечайте. Если с левой стороны не было зубов — подчеркните слева, если с правой — справа.

Звонят. Нина Алексеевна вздрагивает. Еще звонят. Она порывается встать, но, видимо, силы изменяют ей, со стоном оседает.

Данилов. Я открою, пожалуйста, не беспокойтесь.

Нина. Пожалуйста… что-то с ногами…

Из комнаты выскакивает Дочь, захлопывает за собой дверь, изо всех сил удерживает за ручку.

Дочь(следователю). Я ключ не успела с той стороны…

Звонят.

Держите-держите, а я отворю!.. За ручку держите!.. (Уносится в прихожую).

Следователь старательно удерживает оборону. Внезапным рывком дверь распахивается и его, как фантастическим пылесосом, всасывает внутрь. Сама себя вызволившая из плена, Бабуля торопится в прихожую следом за внучкой.

Дочь(слышно, кричит из прихожей). Мамуля! Мамуля, скорее, ко мне!

Тут и следователь устремляется в прихожую, и Нина Алексеевна находит в себе силы…

Скорее, мамочка!..

III