Повести. Пьесы (СИ)

— И разу хватило, — ответил Коля.

Забавно было говорить ей правду, потому что цена этой правде грош базарный. Он мог и дальше отвечать на любые вопросы, отвечать долго и вполне искренне, все равно узнала бы она о нем не больше, чем по конверту мы узнаем о письме. Боль, судьба — это все внутри, а конвертов на целковый дают двадцать штук.

— Специальность-то есть? Или потерял?

— Потерял, — признался Коля.

— А чем живешь? Где что обломится?

— Да в общем так.

— Хоть что-нибудь зарабатываешь?

— А как же! На сплаве прилично подкалымил. С геодезистами ходил. У них хорошо — коэффициент. Да полевые, да безводные…

— Постоянное что-то надо, — сказала Раиса, — надежное. Чтобы всегда при тебе… Ты в прошлой-то жизни кем был?

— В какой такой прошлой? — переспросил Коля. В первый раз она его озадачила. Может, соврать?

— Да будет тебе. У каждого есть какая-нибудь прошлая жизнь.

— И у тебя?

— Что я, не человек, что ли?.. Ну, так кем?

Коля уже собрался с мыслями. Зачем грешить без надобности? Прошлая его жизнь была как раз вполне нормальная.

— Прошлая жизнь у меня была скучная, — сказал Коля. — В конторе сидел. Чиновником. Бумажку туда, бумажку сюда. Оно, может, и неплохо, да не по мне.

— И жена?

— А как же!

— И дети?

— От них не отмолишься!

— И квартира?

— Надо ж где-то жить.

— Ну и чего ж ты?

— Да так, вышло помаленьку.

Раиса вдруг тряхнула рукавом, высвобождая часы, и заторопилась:

— Ладно, смена у меня. Ты вот чего. Видишь дом? Вон, за булочной? Так вот — дом четыре, подъезд четыре, квартира шестьдесят семь. Три цифры запомнишь?

— Это могу, — сказал Коля. — Ну и чего мне с этими цифрами делать?

— Дурак! — сказала Раиса и пошла к автобусной остановке.

Коля смотрел ей вслед и улыбался. Любопытно, что за мысли копошатся сейчас в этой коротко стриженной голове? Да, собрала информацию…

Забавно это было, очень забавно. Ибо прошлая Колина жизнь была короткая, странная и чужая. И развалилась сразу, потому что держаться ей было не на чем.

Позапрошлая была несложней. Про нее Раиса не спрашивала.

…Коля встал, снова попробовал ногу. Да нет, не страшно. Ступать аккуратно, и ничего.

Он подумал немного, вздохнул и сказал себе: ладно, раз уж все равно вышел…

У проходившего парня спросил, где ближний магазин нужного профиля, сходил туда и принес в общежитие пять бутылок пива и одну портвейна. Портвейн был паршивый, но и тот потребовал знакомства и приятельского разговора, а выносить бутылку пришлось под полой.

Вечером, когда пришли ребята, он все это выставил на стол. Кроме Павлика и Жорки был еще курчавый паренек с умными черными глазами — тот, что на костре говорил Викентьеву про личный эксперимент.

— Ты чего? — удивился Павлик. — Праздник, что ли? Он почему-то с первого вечера стал с Колей на «ты».

— Для знакомства, — ответил Коля, — положено. Он быстро и ровно разлил портвейн, свой стакан оставив пустым.

— А себе? — напомнил курчавый.

— Я, ребята, пас. Мимо.

— Чего так?

— Нельзя.

— Может, пива? — предложил Павлик.

— Ни капли, — сказал Коля. — Не могу: в глухой завязке.

Эту причину ребята приняли с уважением. Павлик сбегал куда-то и принес две бутылки лимонада змеино-зеленого цвета. Выпили за знакомство, за хорошую компанию. Парни взялись за пиво. Разговор шел вежливый и скучноватый, но с внутренним напряжением: ребята словно подкрадывались к тому, что их интересовало.

Сейчас про спичку заведут, понял Коля. Нет, не пойдет.

В общем-то он мог поговорить и про спичку. Но тогда пристанут: покажи. А этого как раз и не хотелось.

Но, с другой стороны, и обижать ребят было не за что.

Ладно, решил Коля, поговорим про судьбу. Тоже тема интересная.

Коля беспокоился не зря: шофер Жорка, глухо молчавший, под вторую бутылку пива спросил:

— Тут вот говорят, вы вчера спичку поднимали. Я-то не был, только слыхал. Любопытно, как оно…

— А-а, — сказал Коля. — Это в самом деле любопытно. Вообще любопытного на свете много. Кому-нибудь из вас цыганка гадала?

Павлик и Жорка пожали плечами, а курчавый, засмеявшись, признался:

— Мне.

— Ну, и как?

— Рубль с полтиной.

— Мало, — удивился Коля.

— Больше с собой не было.

— Ну и чего нагадала?

— Чушь какую-то. Дальняя дорога, казенный дом, червонная дама, сперва неудачи, потом удача.

— Сбылось?

— Да ну…

— А где гадала-то? Здесь?

— Еще дома.

Коля поднял брови и пожевал губами.

— А между прочим, — сказал он и покачал пальцем, — между прочим, все сказала верно. Дальняя дорога была. Казенный дом — вот он. Неудачи — эти не залежатся. А потом наберешься ума, и повезет. Ну, а дамы всех мастей — тут, я думаю, все ясно.

— Так гадать и я могу, — усмехнулся курчавый.

— У нас социализм, — развел руками Коля, — каждый получает по труду. А трудится по получке. Ты ей сколько дал — рубль пятьдесят? Вот она и наработала на рубль с полтиной.

Эта логическая конструкция компанию не устроила. Да Коля иного и не ожидал: плоско высказался, примитивно. Но в этом был свой смысл и кайф — Коля любил хорошую беседу, понимал ее и всегда помнил, что интересную тему, как и мотор автомобиля, нужно запускать постепенно, а выключать сразу.

Как он и предполагал, дальше пошли возражения. Курчавый сказал, что гадания — типично дамское развлечение, а Павлик примирительно вставил, что прошлое человека угадать еще можно, а вот будущее — это уж какой-то идеализм.

Харч на столе был холостяцкий: хлеб, сыр, кабачковая икра и что-то мелкое в томате. Коля мазал икру на хлеб, пил лимонад, слушал ребят и удовлетворенно кивал: сегодня до спички не дойдет.

— Так, — сказал он, — стоп! Значит, будущее предсказать нельзя?

И посмотрел на Павлика. Тот ответил без особой уверенности:

— Будущее — нет.

— Ну, а допустим, приходишь ты к врачу, и он тебе говорит… ну, не говорит, а думает: у тебя, мой дорогой, рак, еще год проскрипишь — и в ящик.

— У врача — анализы, — уперся Павлик.

— Анализы сто лет существуют, а диагнозы ставили и раньше.

Палик замялся. Курчавый пришел ему на помощь:

— Медицина — это частный случай.

— Ладно, — легко согласился Коля. — Тебя Илья зовут?

— Илья, — подтвердил курчавый.

— Двадцать три года?

— Двадцать четыре.

— Допустим, ты чемпион по боксу. И вот я смотрю на тебя и говорю: через пять лет в твоей жизни предстоят большие перемены. Могу так сказать?

— Ну, ясно, за пять лет кто-нибудь побьет. И вообще к тридцати сходить пора. В спорте…

— Стоп! — поднял ладонь Коля. — В семейной жизни тоже большие перемены.

— А при чем тут семья? — начал было Павлик, но Илья перебил:

— Ну, ясно, дома тоже перемены.

Коля повернулся к Павлику, объяснил:

— Выпал из чемпионов — славы меньше, друзей меньше, денег куда меньше, а бабы на такие вещи реагируют быстро…

— Но спорт — это тоже частный случай, — стоял на своем Илья.

Увлекся, подумал Коля и улыбнулся. Все — разогрелся двигатель.

— Ладно, — и на этот раз согласился он, — не надо спорта. Ну а любовь — не частный случай?

Илья немного подумал:

— Нет.

— Так. А теперь посмотри вот на него, — Коля кивнул на Павлика, — как у него с девками сложится?

Илья посмотрел и еще подумал. Павлик оторопело молчал, только густо краснел.

— Ну, допустим, — признал наконец Илья.

— Вот видишь, — сказал Коля.

— Э! — возмутился Павлик. — Чего допустим-то?

— Да я так, вообще, — гуманно замял Илья.

— Все случаи частные, — подытожил Коля, — и все можно понять. Только суетиться не надо: человек — конструкция тонкая.

Он поискал пример помягче, не нашел и с виноватым вздохом выложил то, что вертелось в голове:

— Вот представьте — не к ночи будь помянуто — война. Не атомная, там предсказывать легко, а обычная, нормальная война. Как у кого сложится?