Дуэль Лермонтова и Мартынова

Михаил Лермонтов. Тифлис. 1837

Государственный Литературный музей, Москва

Указанное расположение входного и выходного пулевых отверстий могло быть обусловлено рядом причин. Например, неплотное прилегание пули в канале ствола пистолета. В данном случае пуля при встрече с препятствием меняет свою траекторию. В момент попадания пули тело Лермонтова могло быть отклонено назад (как у Ленского на известной картине И.Е. Репина Дуэль Онегина и Ленского), что также могло оказать определенное влияние на расположение раневого канала.

Некоторые исследователи полагают, что если бы было произведено вскрытие тела, то установленные следствием обстоятельства дуэли являлись бы несостоятельными. Действительно, согласно медицинскому заключению, военный врач Барклай-де-Толли не вскрывал тела Лермонтова.

Петр I в Воинском уставе (1716) указывал на обязательность определения истинной причины смерти в случаях нанесения побоев и ранений. В статье 154 Воинского устава было сказано: «…..Того ради зело потребно есть, чтобы, коль скоро кто умрет, который в драке был бит, поколот или порублен, лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно разыскали, что какая причина к смерти его была, и о том иметь свидетельство в суд на письме подать и оное присягою своею утвердить».

В рассматриваемое время при осмотре тела врачи руководствовались Наставлением врачам при судебном осмотре и вскрытии мертвых тел, утвержденным Медицинским советом в 1829 году. Параграф 1 Наставления, поименованный Важность вскрытия мертвых тел, гласит следующее: «Осмотр мертвых тел и заключение по оному о причине смерти есть одна из важнейших обязанностей судебного врача. На его мнении нередко основывается приговор, решающий честь, свободу и жизнь подсудимого». Согласно параграфу 24, осмотр мертвого тела делится на две части: осмотр наружный и внутренний, или анатомическое вскрытие тела.

Барклай-де-Толли ограничился лишь осмотром наружным, видимо, посчитав обстоятельства и причины смерти очевидными. В любом случае составленное Барклаем-де-Толли судебно-медицинское заключение о смерти М.Ю. Лермонтова (Свидетельство № 35) далеко не в полной мере соответствовало указанному Наставлению.

Само Наставление составлено почти на 200 страницах. Оно содержит особенности медицинского осмотра тела в зависимости от предполагаемых причин смерти (раны от холодного оружия, огнестрельные раны, отравление, ожог и т. д.), и в нем довольно подробно описаны этапы и порядок проведения судебно-медицинского исследования тела погибшего, в том числе и с применением различных химических средств и тестов.

Заключение о смерти, находящееся в материалах дела, не включает всех обязательных положений, предусмотренных Наставлением, и занимает лишь треть страницы. Однако в любом случае, исходя из содержания данного медицинского заключения, можно сделать вывод о существенных обстоятельствах состоявшейся дуэли.

Показания участников дуэли

Участникам дуэли – обвиняемым Мартынову, Глебову и Васильчикову – следственной комиссией были представлены вопросы в письменном виде. Это называлось допросом по допросным пунктам.

Такая форма допросов применялась к чиновникам, дворянам и другим лицам, которые способны правильно излагать ответы на поставленные вопросы.

Вызывает интерес форма письменного обращения следственной комиссии к обвиняемым: «Покорнейше просим Ваше Благородие… (для Глебова; для Мартынова – «Покорнейше просим Ваше Высокоблагородие.»; для князя Васильчикова – «Покорнейше просим Ваше Сиятельство») уведомить нас на сем же», и далее следует список вопросов.

Создается впечатление, что это не следователь, а подчиненный задает вопрос своему начальнику.

Суть показаний Мартынова, Глебова и Васильчикова сводится к следующему. Причиной дуэли были шутки и остроты Лермонтова в отношении Мартынова, которые закончились ссорой на вечере у Верзилиных; секундантами на дуэли были Глебов и Васильчиков; никого, кроме указанных лиц, на дуэли не было; барьер был отмерен в 15 шагов; Мартынов первый пришел к барьеру, ждал некоторое время выстрела Лермонтова, после чего произвел выстрел.

В период следствия Мартынов и секунданты общались и согласовывали показания, что в то время являлось обычным явлением. Одной из задач такого поведения, видимо, была необходимость скрыть присутствие на дуэли А.А. Столыпина, и С.В. Трубецкого. Столыпина могли сурово наказать за повторное участие в дуэли (он участвовал в дуэли Лермонтова с де Барантом), а Трубецкого – за нахождение в Пятигорске без разрешения. Кроме того, оба они находились у Николая I на плохом счету.

Владимир Гау

Алексей Аркадьевич Столыпин (Монго). 1845

Акварель

Государственная Третьяковская галерея, Москва

В записке Мартынову Глебов писал: «Я и Васильчиков не только по обязанности защищаем тебя везде

и во всем, но и потому, что не видим ничего дурного с твоей стороны в деле Лермонтова и приписываем этот выстрел несчастному случаю (все это знают, судьба так хотела, тем более, что ты третий раз в жизни стрелял из пистолета; второй, когда у тебя пистолеты рвало в руке, это в третий), а совсем не потому, что ты хотел пролить кровь, в доказательство чего приводим то, что ты сам не походил на себя, бросился к Лермонтову в ту секунду, как он упал, и простился с ним. Что же касается до правды, то мы отклоняемся только в отношении к Т и С. (Трубецкому и Столыпину. – В.З.), которых имена не должны быть упомянуты ни в коем случае». Такое решение повлекло за собой изменения в показаниях, например, об обстоятельствах кто с кем и на чем приехал к месту поединка. Из показаний Мартынова следует, что Глебов был его секундантом, а Васильчиков – Лермонтова.

Косвенным доказательством того, что показания Мартынова и секундантов неправдивы, является то обстоятельство, что Мартынов в своих показаниях указывает, что Глебов и Васильчиков прибыли на дуэль в одних дрожках. Однако согласно дуэльным правилам не допускалось, чтобы секунданты противоборствующих сторон ездили на дуэль совместно – иначе их могли обвинить в сговоре.

Петр Соколов Сергей Васильевич Трубецкой. 1835 (?)

Акварель

Государственная Третьяковская галерея, Москва

В своей записке Глебов напишет Мартынову: «Прочие ответы твои совершенно согласуются с нашими, исключая того, что Васильчиков поехал верхом на своей лошади, а не на беговых дрожках со мной…». Он понимает, что по дуэльным правилам совместная езда противостоящих секундантов на место дуэли недопустима.

В ходе следствия были допрошены хозяйка дома, где произошла ссора Лермонтова и Мартынова, М.И. Верзилина, крепостной дворовый Иван Соколов, крестьянин Илья Козлов, дворовый человек Иван Смирнов, крепостной дворовый Иван Вертюков, однако их показания не имели никакого значения.

Вместе с тем не были допрошены Трубецкой, входивший в близкое окружение Лермонтова, и Столыпин, бывший самым близким другом Лермонтова, а также его родственником – двоюродным дядей.

Вместе со Столыпиным Лермонтов приехал в Пятигорск, где они проживали в соседних комнатах. В момент вызова на дуэль Столыпин находился рядом. Даже если бы Столыпин не был секундантом, он не мог не знать о причинах дуэли, обстоятельствах вызова на дуэль, попытках или, наоборот, об отсутствии попыток секундантов примирить противников, об условиях дуэли, то есть о существенных обстоятельствах, которые должно было установить следствие.