Доказывание истины в уголовном процессе: Монография

1) информация, эмпирические данные; след;

2) факт-2;

3) факт-3.

Можно в других терминах: досудебные доказательства, то есть любые фактические данные, полученные сторонами до представления их суду и судебному исследованию (включая данные адвокатского расследования и данные, полученные в результате оперативно-разыскной деятельности), и судебные доказательства, то есть доказательства, которые используются в суде для установления фактов по делу. Если раскладывать понятие «доказательство» по горизонтали, то мы можем выявить в нем «факты» (которыми доказывают доказываемые факты) и «источники сведений, информации».

И последнее, на наш взгляд, в законодательном определении такого глобального понятия, как «доказательства», необходимы широта формулировок, конструктивная двусмысленность, минимализм юридической техники, которые дают возможность вознаграждающей интерпретации гибко приспосабливать закон к контексту.

§ 3. Доводы

Настоящий параграф будет посвящен своего рода «terra incognita» для современной уголовно-процессуальной науки — понятию «довод» или «аргумент». Вполне разделяем вывод В.А. Новицкого о том, что значение понятия «довод» юридической наукой недооценено. Не определено место доводов в современном доказательственном праве России. Между тем четкое определение процессуального статуса довода (аргумента) могло бы ощутимо повлиять на упорядочение всего доказательственного права России. Не содержит точного ответа на вопрос о том, что такое довод, и теория доказывания. Понимание доводов субъектов доказывания в юридических науках как бы подразумевается, что приводит к существенным упущениям в понимании «юридического доказывания» в целом. Прения сторон не признаются доказательствами как таковыми российским законодателем. Их доказательственное значение вообще не определено [415].

Непримиримой к понятию «факты-аргументы» можно квалифицировать позицию представителей следственно-информационной трактовки доказательств. Так, В.С. Балакшин пишет, что «аргументы — это не доказательства в уголовно-процессуальном смысле, а логические приемы, логические способы выведения знаний из других знаний, без которых невозможен процесс доказывания. Однако в основу знаний об обстоятельствах общественно опасного деяния в любом случае должны быть положены фактические данные, полученные в установленном законом порядке и закрепленные с помощью языковых знаков-символов и других средств фиксации в соответствующих источниках» [416].

Вот и практика суда с участием присяжных заседателей показывает, что председательствующий в напутственном слове предостерегает присяжных от того, чтобы принимать решение на основании аргументов сторон, а основываться исключительно на исследованных в судебном заседании доказательствах. По поводу разъяснения понятия «довод» присяжным заседателям интересные данные отмечает С.П. Гришин. В частности, он приводит следующее выражение: «Но не все, что вы здесь увидели и услышали, является доказательствами. Не являются доказательствами аргументы и заявления сторон. Речи сторон в прениях позволяют систематизировать доказательства, но сами по себе не являются доказательствами» [417]. Комментируя это положение, С.П. Гришин подчеркивает, что в УПК под доказательствами надо понимать факты, неискусственные доказательства, а под аргументами, иначе доводами, понимаются технические доводы, то есть соображения юристов, которые выводятся из своей речи, интерпретации ими фактов, но не логические умозаключения из фактических данных, представленных и нашедших подтверждение в суде [418].

В наставлениях присяжным, которые даются в американских судах, разъясняется: «Как я говорил Вам ранее, Ваша обязанность состоит в том, чтобы устанавливать факты. Делая это, Вы должны рассматривать только доказательства, представленные в ходе судебного разбирательства, в том числе данные под присягой показания свидетелей и предметы, которые Вам предъявлялись. Помните, что любые утверждения, возражения или аргументы, сделанные юристами, — не доказательства. Функция юристов состоит в том, чтобы отметить те вещи, которые наиболее значимы или наиболее полезны для их стороны в деле, и они так делают, чтобы привлекать Ваше внимание к определенным фактам или логическим выводам, это может увлечь Вас. При окончательном анализе, тем не менее, Вы должны полагаться только на собственное воспоминание и интерпретацию доказательств, которые проверялись в данном деле. То, что юристы говорят, не обязательное для Вас» [419].

Полагаем, что судьи предостерегают присяжных от опасности быть увлеченными односторонней интерпретацией фактов сторонами и оценками, с которыми аргументаторы предлагают им согласиться. Доза скептицизма, несомненно, необходима для взвешенного анализа доказательственного материала. Но несомненно и то, что сама необходимость специального наставления присяжным по данному пункту свидетельствует о существовании феномена влияния доводов. Это тем более так, если иметь в виду, что аргументативны не только речи в прениях, а сами следственные и процессуальные действия сторон. Наиболее убедителен скрытый довод, то есть связь, устанавливающаяся между аргументатором и судьей во время исследования доказательств. Ввиду этого нам кажется правильной позиция, которая состоит в том, что доводы выступают не только как доказательства, как средства доказывания, но и как «оболочка доказательств», придают им «процессуальную жизнь», поэтому ими пропитано все доказывание субъекта. Именно доводы субъектов доказывания имеют большую возможность влияния на правоприменителя, чем доказательства [420].

Некоторые доводы воспринимаются присяжными как убедительные и влияют на принятие ими решения, а другие остаются пустыми словами. Очевидно, есть нечто, помимо доказательств, что влияет на позицию присяжных. Важно понять, что. Важно понять отличие довода (аргумента) от доказательства, ведь, на наш взгляд, состязательный процесс накладывает отпечаток именно на первую категорию — довод. Мы говорим о доводе как форме использования «состязательного доказательства» — «litigious evidence» (по словам Вигмора) [421].

Как уже отмечалось, некоторые юристы отождествляют понятие доказательства с понятием довода [422]. Наверное, это не совсем верно. Несмотря на тесную связь доказательства, факта и довода их нельзя отождествлять. Так, М.А. Гурвич отграничивал «доказывание» от «доводов», то есть соображений, которыми аргументируется отношение (или его отсутствие) тех или иных фактов к рассматриваемому делу и юридическое (правообразующее или правоотрицающее) значение этих фактов [423]. В то же время несомненна глубокая связь между ними. Поэтому необходимо внимательно проанализировать понятие довода в контексте уголовно-процессуального доказывания и в связи с родственными ему понятиями.

Из обычного употребления слова «довод» мы знаем, что «довод — это мысль, приводимая в доказательство чего-нибудь» [424]. Довести до сведения, уведомить кого-либо о чем-либо. Всякое доказывание позиции субъекта имеет свой тезис, основание и доказательства (аргументы). Тезисом называется положение, при котором категории истинность и ложность выясняются посредством доказательств, то есть доказыванием. Причем доказательство, посредством которого выясняется ложность тезиса, называется опровержением. Все положения, на которые субъекты ссылаются как на доказательства и из которых следует истинность доказываемого тезиса, называют основаниями или аргументами [425].