История военных судов России

По этому поводу исследователи, с которыми трудно не согласиться, замечают, что в числе первых репрессивных мероприятий были и изменения в подсудности дел военным судам: в условиях возникновения революционной ситуации царизм начинает испытывать нужду в таких судах, которые совершенно не связаны с процессуальными формами и действовали бы «по условиям военного времени. Такими судами могли быть только военные суды». [107]

Действительно, первоначально в 70-х годах XIX в. уголовные дела изымались из ведения общих судов и передавались в военные суды в единичных случаях. По Указу же от 9 августа 1878 г. дела о важнейших государственных преступлениях и преступлениях против порядка управления стали передаваться в ведение военных судов «для суждения их по законам военного времени».

Законом от 8 апреля 1879 г. круг дел, передаваемых в военные суды, еще более расширился. Генерал-губернаторам С.-Петербурга, Харькова, Одессы, Москвы, Киева и Варшавы было предоставлено право передавать в военные суды дела на лиц не только за государственные преступления, но и за совершение других общеуголовных преступлений «когда они признают это необходимым в видах ограждения общественного порядка и спокойствия».

После смерти Александра II, наступившей в результате террористического акта, его преемником Александром III такое право было дано всем губернаторам России.

Но наиболее широкой юрисдикция военных судов стала во время деятельности военно-полевых судов в 1906-1907 гг., когда генерал-губернаторам и главнокомандующим войсками в местностях, объявленных на военном положении и в положении чрезвычайной охраны, разрешалось передавать дела в военно-полевые суды с применением «в надлежащих случаях» наказания по законам военного времени.

О деятельности военных судов конца XIX в. – начала XX в. С.И. Викторский писал так: «Правительство наше, зная отличительные свойства этих судов – быстроту производства, суровость приговоров и наказаний, признало за ними все качества суда, который лучше других, обычных, может, будто бы, оградить государство от наказуемых правонарушений в годины революционного движения, вызванного нашим переустройством общественным, и поэтому до чрезвычайности расширило их компетенцию за счет деятельности судов гражданского ведомства.

В результате получились такие итоги, например, за один 1909 г. по отношению к одной смертной казни: по отчетам военных судов в этом году казнено по их приговорам 530 человек – 25 воинских чинов и 505 гражданских лиц. За предшествующий же, т.е. 1908 г. по приговорам Военно-окружных судов... казнено лиц военного ведомства за преступления воинские -21 и за преступления общие – 27, а лиц гражданского ведомства за воинские преступления – 13 и за преступления общие – 1279, т.е. всего – 1340. И такие ужасающие числа относятся ко времени уже «успокоения» страны...» [108]

Отступление от норм Военно-судебного устава выразилось и в том, что даже Главный военный суд фактически был устранен от рассмотрения кассационных жалоб и протестов по делам о государственных преступлениях. Указом царя от 8 марта 1879 г. генерал-губернаторам было предоставлено право дела такого рода, поступившие с кассационными протестами или жалобами, решать по своему усмотрению. Генерал-губернатор мог направить дело в Главный военный суд, либо учредить на месте особое кассационное присутствие (в месте нахождения военно-окружного суда), которому и поручить рассмотрение дела в кассационном порядке, либо сам утверждал приговор суда по данному делу.

В последующем функции Главного военного суда, наряду с губернаторами, передавались Верховной распорядительной комиссии, а с 6 августа 1880 г. – министру внутренних дел. [109] Такая практика продолжалась вплоть до 1917 г.

Таким образом, в целях подавления нарастающего революционного движения в стране самодержавие нарушило многие положения Военно-судебного устава 1867 г., которые были разработаны и приняты им самим же. Это обстоятельство нельзя объяснить тем, что положения Устава были слишком радикальными.

Наоборот, проведенный анализ норм Военно-судебного устава показывает, что его положения были рассчитаны на защиту существующего монархического строя и строгой дисциплины в армии. В период революционной ситуации самодержавие пугалось собственных законов, которые казались ему слишком радикальными, вопреки их действительному содержанию.

Военно-судебным уставом 1867 г. было определено, что судебная власть в военном ведомстве принадлежит военным судам: полковым, военно-окружным судам и Главному военному суду, которые должны были учреждаться и действовать как учреждения коллегиальные (ст. 1-4 Военно-судебного устава).

Подобная запись имелась и в ст.1 «Учреждения судебных установлений» 1864 г.

Провозглашая принципиальное положение о принадлежности в военном ведомстве судебной власти судом, законодатель (царь), он же и глава высшей исполнительной власти вероятно имел ввиду то, что право рассмотрения уголовных дел в военном ведомстве, принадлежит только военным судам, а не каким-либо другим учреждениям или должностным лицам.

Суды в этом независимы и самостоятельны. Однако нормы Военно-судебного устава и порядок деятельности военных судов на его основе свидетельствуют, что реально ни самостоятельностью, ни тем более независимостью военные суды не обладали.

Образование военных судов как постоянных, так и временных происходило на основании распоряжений воинских должностных лиц. В необходимых для власти самодержавия случаях постоянные суды подменялись особыми присутствиями или комиссиями, а нередко – определенными должностными лицами (командирами, генерал-губернаторами, министром внутренних дел).

Надзор за деятельностью военных судов (вплоть до утверждения их приговоров) принадлежал органам исполнительной власти в лице командира полка, командующих округами, военного министра и самого монарха.

Таким образом, можно прийти к однозначному выводу, что реальной независимости и самостоятельности военные суды в результате реформы 1864-1867 гг., как и в предыдущих исторических периодах, так и не получили.

В государстве с абсолютной монархической формой правления не могло быть независимости судебной власти от других властей. Тем более, что еще Петром I было объявлено, что власть Российского императора едина и неделима.

Этого правила придерживались все его последователи вплоть до свержения монархии в 1917 году.

Далее, при рассмотрении настоящей темы нельзя обойти вниманием малоизученный переходный период развития российской государственности и его судебной системы периода правления Временного правительства (февраль-октябрь 1917 г.)

Указанный исторический этап связан во многих отношениях с социально-правовым дуализмом, в том числе в судебной и военно-судебной сферах и в силу своей природы может быть охарактеризован как особый период.

Социально-политическим аспектам деятельности Временного правительства в разное время был посвящен целый ряд различных по значимости работ: политических деятелей, ученых историков, юристов. [110] Отдельные положения исследований лишь вкратце затрагивали и деятельность военных судов, полную, как свидетельствуют исторические источники драматизма.

И в этом противоречивом и непродолжительном историческом отрезке времени имеются не только отрицательные, критические, но и позитивные, конструктивные стороны и уроки функционирования военно-судебной власти России.

В феврале 1917 г. в России проходили массовые политические и экономические выступления населения страны. В частности, в забастовках участвовало около 400 тысяч человек. 23 февраля в Петрограде прошли массовые митинги, организованные большевиками и другими представителями левых партий. Митингующие протестовали против войны, дороговизны и тяжелого положения женщин-работниц. 25 февраля забастовки переросли во всеобщую политическую стачку. Она практически парализовала жизнь столицы. [111]