Судебные речи известных русских юристов

   Убитый нравственно, томимый ревностью, положительно доказанной судебным следствием, оторванный от семьи, от детей, нежно им любимых, Разнатовский был в положении человека, для которого не существует ни настоящего, ни будущего. Он решается написать жене записку, и поздравляя ее с праздником, напоминает о своем существовании. "Поздравляю с праздником,-- писал он,-- но помни, что жив еще. Когда умру, тогда -- другое дело". В этих немногих строках запечатлелось душевное угнетенное состояние Разнатовского. Далее, вам известно, каким путем обвиняемый пробрался в квартиру своей жены и внезапно очутился в комнате, где она сидела, окруженная Ненавистным ему обычным обществом молодежи. Он заявил, что желает переговорить с ней, и когда получил уклончивый, даже дерзкий ответ, что она не хочет с ним говорить, ему пришла в голову давно задуманная мысль, о которой он заявлял Конятовскому, Полиектову и другим: серьезно напугать жену. В кармане у него был револьвер, который он хотел продать перед тем Брянчанинову. Схватив жену за руку, он мгновенно выхватил пистолет и, направив дуло в сторону, выстрелил, а затем, когда Разнатовская, вырвавшись, побежала, то, уже не помня себя, послал ей вслед еще один выстрел, которым, по всей вероятности, и ранил ее. Справедливость этого рассказа вполне подтверждается следующими фактами. Товарищ прокурора согласился, и все свидетели, опрошенные мною, единогласно подтвердили, что подсудимый отличный стрелок... И вдруг этот Сильвио, нанизывающий пулю на пулю, делает промахи, стреляя в упор в ненавистное ему существо?!-- факт, объясняемый одним только нежеланием подсудимого убить жену. Далее, если бы Разнатовский имел когда-либо действительное намерение убить свою жену, то мог бы избрать случай более удобный и по месту, и по времени для совершения этого преступления.

   Из всего сказанного мной, мне кажется, становится ясным, что не представляет никакой вероятности к признанию Разнатовского виновным в покушении на убийство жены.

   Считаю не лишним обратить внимание ваше, господа присяжные заседатели, также и на следующие общие соображения, еще более упрочивающие убеждение в невиновности подсудимого. В случаях, подобных настоящему, в которых заключение о виновности построено на гадательных причинах, состоящих в угрозах, относящихся к давно прошедшему времени, и когда не существует никаких доказательств, что лицо действительно имело намерение совершить известное преступление, следовательно, когда есть одно только сомнение, которое по закону должно быть истолковано в пользу подсудимого, тогда на обязанности вашей лежит ограничиться признанием только факта, действительно очевидного. Таковым в деле Разнатовского является рана, нанесенная подсудимым своей жене в состоянии раздражения, каковая рана признана медицинским освидетельствованием легкою и не имеющей никаких вредных последствий для здоровья Разнатовской. Вот -- единственное преступление, в котором есть и нравственные и юридические основания для обвинения подсудимого. Но признавая его виновным в нанесении раны, вы не должны устранять внимания вашего и от поводов, вызвавших такое преступное действие. Увлекаемые одной внешней фактической стороной преступного события, вы не должны забывать, что факты эти имеют своих двигателей и что двигатели эти скрываются обыкновенно в нас самих, в нашей нравственной духовной жизни, в нашем прошедшем и настоящем, что двигатели эти в глазах закона уничтожают иногда все преступное значение самих событий! Посмотрим же, что вызвало в Разнатовском ту преступную решимость, которая поставила его в положение подсудимого? Уничтожаемый и оскорбляемый постоянно своей женой, этой женщиной со строгим спартанским воспитанием, чуждой материнских чувств, этой женщиной с слишком легким взглядом на супружеские отношения, Разнатовский вскоре, по бесхарактерности своей, сам того не замечая, сделался ее ширмой перед обществом, за которой происходили, как вы слышали, все ужасы внесемейного разгула...

   Вытравленные зародыши, избитые до полусмерти и голодные дети, заточенные в темную и душную комнату, толпа молодежи, наполнявшая ежедневно дом, в котором не было места одному только мужу,-- вот картины того семейного счастья, ради которых Разнатовский пожертвовал десятью годами молодой, беззаботной, холостой жизни; вот результаты той искренней любви и преданности к нему жены, в которой она клялась ему, будучи его невестой, и которым он, к своему несчастью, слепо и безотчетно поверил...

   Жизнь его, следовательно, была загублена в полном смысле этого слова. Напрасно подсудимый неоднократно покушался на собственную жизнь, напрасно старался он угрозами остановить жену на том скользком пути, по которому она так смело шагала: самоубийство оставалось одним покушением, вследствие постоянного наблюдения за ним преданных ему друзей, а угрозы привели на скамью подсудимых.

   Итак, вы знаете теперь, господа присяжные заседатели, причину совершенного подсудимым преступления, вы достаточно ознакомились с той личностью, над которой вам приходится произнести приговор и о нравственных качествах которой, кроме лиц, давших показания на суде, свидетельствует почти все вологодское дворянство в письме следующего содержания, адресованном на мое имя.

   "Женился Разнатовский,-- говорит вологодское дворянство,-- едва достигнув совершеннолетия, полюбил жену со всем жаром молодости, и им не руководил расчет. Любя жену, он старался защищать ее в общественном мнении от упреков, которых она заслуживала за жестокое обращение с детьми; но душа его оскорбилась нелюбовью матери к детям, и эта неприязнь так тяжело на него подействовала, что он со слезами на глазах рассказывал нам про своих бедных детей, в особенности же про свою маленькую дочь, Евгению. Тысячи мелких дрязг и несчастная семейная жизнь, тайну которой пишущие не смеют раскрывать, нарушали душевное спокойствие Разнатовского, и давно сдерживаемое, накопившееся горе разразилось в неудержимом порыве. Это было не рассчитано, не умышленно -- он был доведен до отчаяния; это был взрыв больной души, заслуживающей самого теплого участия и искреннего сожаления".

   Заканчивая свою защиту, я не нахожу нужным напоминать вам, проникнутым важностью и святостью возложенных на вас обязанностей, о знаменательности этого дела: оно достаточно говорит само за себя; я только прошу вас смотреть на преступление подсудимого не как на преступление, совершенное с холодной обдуманностью и с корыстной целью,-- нет: в этом, быть может, грубом, возмущающем вас поступке Разнатовского скрывается протест глубоко оскорбленного человека и мужа, протест против нагло и несправедливо попранного семейного счастья, протест, во имя общественного мнения, против уродливого поведения жены!

   Будьте же справедливы! Выразите после всего вами виденного и слышанного в вашем приговоре, за кем из двух действовавших в этом деле лиц -- за Разнатовским или его женой -- вы признаете честь и правду? Я убежден, что вы протянете руку подсудимому...

   Разнатовский был признан виновным в нанесении телесного повреждения без заранее обдуманного намерения и приговорен к аресту на 4 недели.

X. Холев Николай Иосифович 

   Холев {В ряде источников его фамилия пишется -- Холева.} Николай Иосифович (1858--1899 гг.) родился в г. Керчи Таврической губернии. По окончании в 1877 году курса местной классической гимназии поступил на юридический факультет С.-Петербургского университета. В 1881 году определяется помощником присяжного поверенного при С.-Петербургской судебной палате, а уже через пять лет начинает самостоятельную адвокатскую деятельность.

   Широкую известность Н. И. Холев приобрел не сразу. Лишь через несколько лет ему довелось принять участие в одном из крупных процессов, после которого за ним закрепляется репутация крупного и талантливого судебного оратора.