Непереводимое в переводе

Между прочим, французский переводчик «Войны и мира», дойдя до этого самого «рапъ» и не видя возмож­ности передать его понятным образом французскому чи­тателю, прибегнул к приему компенсации и подчеркнул неграмотность толстовского старосты неправильным на­писанием другого слова: «..a tout jame (j-a-m-e)», — до­вольно часто встречающейся среди французов орфогра­фической ошибкой.

Особый, частный случай — иноязычные заглавия це­лых произведений (романов, стихотворений и пр.) или от­дельных глав — явление, широко распространенное; можно было бы дать длинный перечень таких случаев. Ограничимся упоминанием только «Table-Talk» Пушки­на, стихотворения Гете «Probatum est», «Vanitas! vani-tatum vanitas», «Egalite», Мэтью Арнольда «Requiescat», Роберта Браунинга «Summum bonum», В. Хенли «Invic-tus» и пр. Очевидно, все эти заглавия должны остаться такими, как их дает автор, и единственным возможным изменением является транскрипция, причем здесь будет неизбежна утрата колорита при переводе произведения на язык самого вкрапления.

Бывают, однако, случаи, когда переводчику удается перевести такое заглавие без утраты колорита. Идеаль­ный пример — заглавие романа «Quo Vadis» Г. Сенкеви-ча, переведенное на русский и болгарский языки старо­болгарским (церковнославянским) «Камо грядеши», которое настолько же знакомо и вместе с тем обладает

272

тем же ароматом античности для русских и болгарских читателей, как и латинское заглавие — для католика-поляка. Можем упомянуть и „Totenmesse" Ст. Пшибы-шевского, написанную им по-немецки, а в автопереводе на польский язык озаглавленную «Requiem aeterna».

Очень характерен — в обратном направлении — слу­чай с книгой Джерома К. Джерома "Three Men on the Bummel", в которой автор объясняет совершенно незна­комое для англичан немецкое слово Bummel толь­ко на последней странице. Бесспорно, весь эффект этого приема автора совершенно утрачен для читателя рус­ского перевода, озаглавленного «Трое на велосипе­де»,— так, если бы хотел, мог назвать его и сам автор,— утрачено и значение последнего абзаца, содержания, вло-. женного Джеромом в концовку книги. Действительно, трудно сохранить или как-нибудь компенсировать это со­держание и при переводе книги на немецкий язык.

В заключение, говоря о вкраплениях, можно еще отметить, что взаимные отношения в рамках разных пар языков различны, что тоже не следует упускать из виду, поскольку «...если при переводе с немецкого на русский действенность этих элементов [иноязычной лексики] в случае их сохранения усиливается, подчеркивается не­соразмерно их весу в оригинале, вследствие чего в ряде переводов часть их нередко опускается, т. е. передается русскими словами, то при переводе с русского на немец­кий их формальное воспроизведение не встречает обыч­но никаких препятствий, не требует особенных техни­ческих ухищрений, окраска иноязычности сохраняется, но действенность этой категории слов в той или иной степе­ни уменьшается» ¹.

Глава 7

ТЕРМИНЫ

Термин однозначен, термин не имеет коннотативных значений, термин лишен синонимов, независимо от кон­текста термин переводится термином — пол­ным и абсолютным эквивалентом, и поэтому, согласно

'Федоров   А.   В.  Очерки общей и сопоставительной стилистики. М.: Высшая школа, 1971, с. 121—122.

273

единодушному мнению специалистов, относится к числу единиц, не затрудняющих переводчика... Почему же в таком случае, спросит пытливый читатель, вопросы о пе­реводе терминов попали в книгу о «непереводимом»? Во­прос вполне закономерен, несмотря на то, что об этом уже шла речь в первой части (гл. 1).

Во-первых, то л ь ко в идеале термин однозначен и лишен синонимов и коннотаций. А во-вторых, даже при этом «идеальном» положении говорить о его полной пере-водимости — термин термином — можно лишь в тех слу­чаях, когда элементы терминологии находятся в своем естественном окружении, т.е. в научном стиле ре­чи, в подъязыке науки; нас же интересует в первую оче­редь перевод термина в художественном тексте.

Миф о единственном значении термина и отсутствии у него синонимов нетрудно развеять простой словарной справкой — это хорошо видно в сопоставительном плане. Болгарскому термину палец в русском переводе (БРПР) соответствуют «эквиваленты» палец, кулак, кулачок, ро­тор, шкворень; рус. палец — в английской терминологии pin, cam, finger, cog; pin в переводе на французский — cheville, clavette, essieu, pivot, roupillon, а первое из французских соответствий переводится нем. Pflock, Zap-fen, Virbel, Bolzen, Knockel. Английское слово arm в не­терминологическом словаре (БАРС) представлено по меньшей мере 15 терминологическими русскими соответ­ствиями; терминологический словарь даст их гораздо больше.

Перевод термина далеко не всегда дело простой за­мены слова ИЯ словом ПЯ- Переводить термины было бы легко и просто, 1) если бы научная литература имела монопольное право на их употребление и 2) если бы каждый термин действительно имел терминологический эквивалент в любой паре языков. Но так не бывает.

Элементы терминологии (слова и словосочетания) в последнее время — чем дальше, тем больше — встречают­ся далеко за пределами научной литературы, а по суще­ству во всех жанрах: в эпоху НТР наука и техника ста­ли чуть не основными поставщиками новой лексики для современного общелитературного языка. Немало терми­нологии в научно-популярных и научно-фантастических произведениях, есть она и в общественно-публицистичес­кой литературе, не чужда терминологии и беллетристика, и даже поэзия. И это естественно: трудовая деятельность играет ведущую роль в жизни любого человека, а стало

274

быть, и персонажа художественного произведения, так что правдоподобное описание этой жизни неизбежно должно привести к использованию языка, связанного с трудом и производством. Едва ли будет преувеличени­ем сказать, что сегодня, благодаря активности средств массовой информации, общим достоянием становятся да­же узкоспециальные термины, неизбежно попадающие и в язык писателя. В результате термин становится обяза­тельной составной частью лексики любого произведения художественной литературы, отражающей состояние со­временного литературного языка¹.

Однако поведение термина в научном и в художест­венном тексте неодинаково, как, соответственно, неоди­наковы и исполняемые им функции в этих различных по средствам выражения жанрах. В своей естественной среде, как компонент терминологической системы и подъязыка соответствующей науки, термин играет толь­ко назывную роль, роль знака, указывающего на точно определенное понятие, в то время как в художествен­ном произведении он исполняет прежде всего поставлен­ную ему автором стилистическую задачу, не теряя, впро­чем, и своего предметного значения. Отсюда и различия в постановке вопроса о переводе терминов в зависимости от жанра.

Прежде чем переводить, термин нужно распознать в тексте, отличить от элементов общеязыковой лексики. Затруднения возникают главным образом из-за омони­мии (между двумя терминами, между термином и не­термином), благодаря приписыванию обычной лексичес­кой или фразеологической единице — иногда «бывшему термину» — терминологического статуса, а также в свя­зи с «прозрачной» внутренней формой термина.

Омонимы² иногда распознаются легче среди за­имствованных терминов, но нередко и они затрудняют переводчика. Например, англ, cable, кроме кабель, может значить еще и трос, якорная цепь, теле-

¹ Подробнее см., например: Толикина Е. Н. Термин в литера­турном языке. — Сб. Нормы современного русского литературного словоупотребления. М.—Л.: Наука, 1966; Капанадзе Л. А. Вза­имодействие терминологической и общеупотребительной лексики. — Сб. Развитие лексики современного русского языка. М.: Наука, 1965.