Возвращение к звездам: фантастика и эвология

Абсолютная статичность текста подчеркивается речью героев. Подчеркивается замкнутостью Леса, оторванностью Управления от Материка. Впрочем, Материка вообще нет в пространстве повести. Существуют одни только легенды о нем; например, кто-то говорит Перецу о машине, будто бы идущей на Материк, но, заметим, она так никогда и не попадает туда.

Как-то на вдоль и поперек знакомом озере случилось мне ночью попасть в сильный туман. Я знал, что берег находится всего в сотне-другой метров, знал, но не верил этому. Было впечатление, что на всем свете нет ничего, кроме воды, затянутой плотной белесой пеленой, — ни камней, ни земли, ни, естественно, людей. Мир без времени и движения.

Туман безвременья создается Лесом с его «одержаниями», «спокойствием и слиянием», «разрыхлением» и неумолимо продвигающимися по всему доступному пространству «славными подругами». Туман безвременья создается крокодильчиком (на большее этот монстр явно не тянет) Управления, паразитирующим на Лесе, гадящим на Лес, искореняющим Лес и тем не менее во всем подобном Лесу. И все — от несчастного старца до Директора Управления (это, конечно же, есть должность, а не человек) обречены оставаться в

 тумане,

 может быть, и зная, что в часе езды или полета отсюда есть нормальный мир, в котором живут нормальные люди, но не веря в это.

Мы вновь возвращаемся к теме взаимодействия закона и личности. Гротескная деятельность Управления вся подчинена Закону, действующему в форме приказов, инструкций, директив. Свобода сотрудников строго равна нулю, в известном смысле ее можно даже назвать отрицательной, поскольку последняя директива Директора (рано или поздно она будет подписана, что бы там Перец на этот счет не думал) лишает их даже права стать жертвой случайного события.

Для нас остается темной картина Закона, порожденного жизнедеятельностью Города, Закона, которому подчиняются мертвяки и рукоеды.

А в деревнях, которые вдруг стали не нужны никому и продолжают существовать в силу естественной в больших системах инерции, создается свое опереточное право.

Надо сказать, что Старец нашел-таки ключевой термин в системе права — «нельзя». Право можно определить как совокупность некоторых аксиом, регулирующих взаимодействие между обществом и личностью и обязательных для выполнения личностью

под угрозой наказания.

Конкретное содержание свода законов, действующего в той или иной системе, обусловлено национальными, историческими, культурными и иными внелогическими факторами и, несомненно, является случайным. Можно лишь говорить о «естественном отборе» правовых норм, в ходе которого отбраковывались законы, не отвечающие реальным потребностям данного социума (или, что, видимо, происходило чаще — отбраковывался социум, управляющийся такими законами).

Ф. Дюрренматт как-то сказал: «Если произвольного мужчину, достигшего 35-летнего возраста, безо всяких объяснений посадить в тюрьму лет на пятнадцать, в глубине души он будет знать за что». Если это и шутка, то в ней заключена неожиданно большая доля правды.

С одной стороны, право подразумевает необходимость выполнения законов практически всеми гражданами страны (оставшиеся именуются преступниками и могут считаться гражданами лишь с серьезными оговорками). С другой стороны, практически все граждане практически любой страны законы нарушают.

Нет никакой возможности связывать это с «дурными гражданами» или «дурными законами», поскольку нетрудно проследить: что в рамках обществ, ориентированных на европейские ценности, данное противоречие возникает повсеместно.

Представляется интересным рассмотреть проблему с точки зрения ценностной ориентации нашей культуры.

Основными ее понятиями являются

 свобода и познание,

 что подразумевает движение, изменение, развитие. Наша культура — прежде всего, быстро меняющаяся культура. Тем самым все ее структуры и механизмы зависят от времени, и во всем укладе нашей жизни постоянным является лишь

 изменение.

Право же (как оно понимается сейчас и понималось всегда) статично: механизмы изменения законов сложны и крайне медлительны. Иными словами, право регулирует лишь статические аспекты взаимоотношений в динамическом объекте, которым является общество. И поэтому законы

 обречены

 на невыполнение.

Возможно, дело обстоит еще хуже: общество, в котором законы повсеместно выполняются («правовое государство»), теряет способность к развитию и гибнет. Что ж, адептов права это не останавливает — еще римлянами было сказано: «Пусть погибнет мир, но пусть свершится правосудие».

Известный политик начала XX столетия — Владимир Ленин — сказал бы, что в этой фразе заключено две истины — абсолютная и относительная.

«Личное дело» Господа Бога

Мне кажется, что самой сложной религией является атеизм.

Не вульгарное неверие, которое обозначает только лишь отсутствие воображения, но атеизм как сознательный

 человеческий

 выбор.

Мир, в который входит ребенок, прост. Он может быть трагическим и страшным (и чаще, чем это принято думать, бывает именно таким), но он не содержит в себе неразрешимых вопросов. Конечно,

 почти

 не содержит. Потому ребенку

 почти

 не нужна идея Верховного Существа.

Говорят, что Бог создал человека по образу своему и подобию, а человек отплатил ему тем же. В этой шутке не обошлось без доли истины, но только очень маленькой доли. Собственно, никто не мешает определять шахматную комбинацию как «форсированный вариант с жертвой», картину как «прямоугольный кусок холста, покрытый красками», человека как «двуногое существо без перьев и с плоскими ногтями». Однако не совсем ясно, что делать дальше с этими определениями.

Человек обращается к Богу (как говорят верующие) или выдумывает Бога (по мнению остальных) в тот момент, когда простой мир, доселе окружавший его, вдруг расплывается, меняет свои очертания и для чего-то или для

 кого-то?

 заполняется вопросами, которые с очевидностью не могут иметь решения.

Существует только одна теологическая проблема, одна-единственная… Можно, работая в любой философской калибровке, от буддизма до неопозитивизма включительно, осмысленно и доходчиво ответить на вопрос «зачем Человеку Бог»? Но попробуйте объяснить, зачем Человек Богу?

Пытаясь

 понять,

 я подошел к этой проблеме как ученый-естественник. В конце концов, основа ответа всегда заключена в самом вопросе. Достаточно понять, что Человек нужен Богу

 зачем-то.

 Своим существованием он исполняет некую функцию, вероятно для нас непостижимую.

Заметим, что человечество в течение всей своей более-менее документированной истории относилось к системам самого непредсказуемого класса: число людей слишком велико, чтобы исследовать эту систему «механически», и одновременно ничтожно мало, чтобы действовали статистические методы.

Но ведь в реальности статистические методы действуют? Действуют повсеместно — начиная от опросов общественного мнения по поводу президентских выборов и заканчивая теорией рекламы. Действуют, хотя по логике вещей не должны.