Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета

3. Характеристическія черты евраистическаго греческаго языка у LXX-mu.

Пиша, еврей гораздо больше слѣдилъ за мыслію, чѣмъ за правилами грамматики, которыхъ онъ зналъ мало. Отсюда происходитъ, напр., то, что фраза, начавшись періодически, потомъ нарушаетъ этотъ строй или не выдерживаетъ грамматическаго согласія въ конструкціи, которая лишается взаимной зависимости частей, дѣлается болѣе легкою, разлагаясь на короткія предложенія (Лев. XIII, 31. Второз. VII, 1-2. XXIV, 1-4. XXX, 1-3. Иса. XXIII, 20).—Еврей любитъ присоединять поясненія, которыя логически легко связываются съ предшествующимъ, но грамматически то согласуются, то нѣтъ, или согласуются, какъ угодно.—Библейскій греческій языкъ содержитъ множество синтаксическихъ случайностей: взаимно независимыя приложенія и сочетанія, измѣненія въ числѣ, лицѣ, родѣ, времени и видѣ; повторенія и устраненія нѣкоторыхъ словъ или части предложенія; странныя согласованія; случаи отсутствія согласованія и пр.—Перерывы въ правильномъ развитіи фразы и въ грамматическомъ согласованіи могутъ соотвѣтствовать паузамъ; разобщенныя этимъ способомъ части получаютъ ораторскій характеръ, или сближаются чрезъ восклицанія и вставки, стремясь стать независимыми (Быт. VII, 4. 4Цр. X, 29. Пс. XXVI, 4).—Еврей любитъ усиливать утвержденіе. Мы часто находимъ: вопросительный тонъ для болѣе живого утвержденія или отрицанія (4 Цр. VIII, 24); выраженія „весь городъ, весь Израиль, вся земля, ни одинъ человѣкъ, никто“ въ смыслѣ усиленнаго и преувеличеннаго утвержденія.—Еврей, какъ и всѣ восточные народы, употребляетъ самыя необычайныя метафоры (Быт. IX, 5. Лев. X, 11. Руѳ. I, 7).—Еврей любитъ прямо приводить слова другихъ.—Падежей въ собственномъ смыслѣ нѣтъ поеврейски. По подражанію еврейской конструкціи, при двухъ слѣдующихъ именахъ, изъ коихъ второе дополняетъ первое, мы находимъ у LXX ти, напр., такое сочетаніе: κατακλυσμὸν ὕδωρ. Даже больше того:—еврейскій языкъ часто отмѣчаетъ отношеніе между глаголомъ и дополненіемъ посредствомъ предлога или предложнаго реченія; и LXX часто подражаютъ такому употребленію (Быт. VI, 7. Иса. XXIII, 20 Іон. I; IV, 2. 5. 6. 8. 10. 11).—Еврей любитъ представлять дѣйствіе совершившимся или совершающимся, изображать его реальнымъ и рисовать утвердительно. Поэтому дѣйствіе будущее легко понимается у него въ смыслѣ совершившагося или совершающагося (Лев. V, 1. 10. XIII, 31); отсюда же смѣшеніе временъ прошедшаго, настоящаго и будущаго въ пророчествахъ, а равно употребленіе причастія настоящаго времени дня обозначенія акта, какъ совершающагося.—Греческія наклоненія не соотвѣтствуютъ еврейскимъ, и еврей мыслитъ не такъ, какъ грекъ; еврею трудно было совладать со многими греческими наклоненіями. Нѣкоторыя изъ послѣднихъ становятся рѣдкими, напр. желат. наклоненіе съ ἅν или безъ него, кромѣ какъ для привѣтствованія, равно повел. и сослагат. накл. прош. соверш., даже причастіе будущ. врем., и пр.—Для еврея слово и мысль составляли одно: выраженіе „думать“ предполагаетъ у него, что говорятъ съ собою или другими, а „говорить“ можетъ обозначать не болѣе того, что говорятъ только съ собою или даже только думаютъ (въ слухъ). Не въ примѣръ образованному греку—еврей не выработалъ и не закрѣпилъ тонкаго различія между глаголами съ значеніемъ „вѣровать (полагать), думать, понимать, говорить“.—LXX часто переносятъ насильственно въ свой греческій языкъ чисто еврейскія слова, выраженія, конструкціи, когда не знали въ греческомъ равнозначущихъ. А затѣмъ свой оригиналъ (еврейскій) они считали словомъ Божіимъ, и это почтеніе къ подлинной его формѣ—помимо ихъ воли—тоже способствовало образованію литературныхъ евраизмовъ.—Богословскія доктрины евреевъ, ихъ моральныя идеи, ихъ чувства благочестія впервые нашли себѣ выраженіе погречески именно у LXX-ти. Чрезъ это греческій языкъ получилъ новую физіономію, совершенно необычную.—Въ греческомъ В. 3. нѣтъ и страницы, гдѣ бы не было евраизмовъ, но все-же нѣкоторыя книги менѣе евраистичны, чѣмъ другія; таковы, напр., книга пр. Даніила въ переводѣ Ѳеодотіона, 2-я Маккавейская, Премудрости Соломоновой, хотя двѣ послѣднія написаны прямо погречески, и пр.—Греческій языкъ LXX-ти допускаетъ въ греческомъ синтаксисѣ значительную свободу, но вездѣ у нихъ—на всемъ протяженіи—господствуетъ въ мысляхъ, стилѣ и способѣ выраженія единообразіе, граничащее съ монотонностію. И когда близко ознакомишься съ этимъ особеннымъ греческимъ языкомъ, онъ производитъ глубокое впечатлѣніе совершенно необычное, происходящее изъ самой его природы.—Однако на первый разъ этотъ греческій языкъ LXX-ти по своей основѣ и формѣ долженъ быль представляться нѣсколько непонятнымъ—даже для литературнаго, образованнаго грека.

4. Примѣры евраизмовъ въ греческомъ языкѣ LXX-ти.

а) Религіозныя еврейскія идеи: Κύριος „Богъ, Господь, владыка міра“; κτίζειν и ποιεῖν „творить“; πνεῦμα „духъ или вдохновеніе Божіе, которое овладѣваетъ человѣкомъ, научаетъ или руководитъ его“; δικαιοσύνη „оправданіе“ въ богословскомъ смыслѣ; χάρις „благодать божественная“; τὰ μάταια, τὰ μὴ ὅςτα „идолы, боги не сущіе“.—б) Еврейскій смыслъ греческихъ словъ: σάκκος (Быт. XXXVII, 53) „одежда печали“ (вретище); ἁρτος, αρτοι (Руѳ. I, 6) „жизненное пропитаніе, все съѣдобное“: τὸ ρῆμα (Руѳ. III, 18) „вещь, дѣло“: σκεῦος (Второз. I, 41. XXII, 5. Иса. LIV, 16) „одежда, инструментъ (орудіе), оружіе“; διδὁναι (Второз. XXVIII, 1. Числ. XIV, 4) „ставить, поставлять, дѣлать то-то или то-то“.—в) Еврейскія метафоры: ἑπἑσκεπται Κύριος τὸν λαδν αὐτοῦ δοῦναι αὐτοῖς ἅρτους (Руѳ. I, 6) „Господь благоволилъ своему народу дать хлѣба“; εὕροιτε ἁνάπαυσιν (Руѳ. I, 9) „покой (пристанище), т. е. тихую и безопасную жизнь“; γένοιτο ο̇ μισθός σου πλήρης παρὰ Κυρίου θεοῦ ʼΙσραήλ, πρὸς ὅς ἥλθες πεποιθέναι ὑπὸ τάς πτέρυγας αὐτοῦ  (Руѳ. II, 12) „укрыться подъ кровомъ Его“; ἐκ χηρὸς πάντων τῶν θηοίως ἐκζητήσω αὐτό (Быт. IX, 5) и ἐλάλησεν ὁ Κύριος πρός αὐτοὺς διὰ χηρὸς Μωϋσῆ, гдѣ метафорическія реченія съ χηρὸς употреблены вмѣсто простыхъ предлоговъ, при чемъ собственный смыслъ χηρὸς устраняется, такъ что ἐκ χηρὸς=ἐκ „изъ, отъ“, а διὰ χηρὸς=διὰ „чрезъ, посредствомъ“.—г) Еврейскія слова: σάββατος, οἰφί, κόνδυ, βαάλ.—д) Евраистическія выраженія: εὑρίσκειν χάριν; καὶ ἰδού; καὶ ἕσται; καὶ ἑγένετο; τάδε ποιῆσαί μοι Κύριος καὶτάδε προσθείη (Руѳ. I, 17); ἁναστῆσαι τὸ ὅνομα τοῦ τεθνηκότος (Руѳ. IV, 5); ἐχθὲς καὶ τρίτης (Руѳ. II, 11) „вчера и третьяго дня“ = „прежде, донынѣ“; ζῇ Κύριος формула клятвы; ἑπορεύθη ἐν πάσῃ ο̇δῷ Ἰεροβοάμ (3 Цр. XVI, 26) „подражалъ всему, что дѣлалъ Іеровоамъ“; ἑπορεύθη ἐν πάσῃ ο̇δἑν βιβλίῳ λόγων τῶν ἡμερῶν τῶν βασιλέων (3 Цр. XVI, 28).—е) Поставленіе именит. или винит. пад. абсолютнаго въ началѣ: Лев. XXII, 11. Числ. XIX, 5. Иса. XIX, 17.—ж) Женскій р. со значеніемъ средняго для обозначенія вещей: Исх. XIV, 31. Числ. XIX, 2. Суд. XIX, 3. 3 Цр. XII, 8. 13. Пс. XXVI, 24. Иса. XLVII, 12. Іезек. XXIII, 21.—з) Обозначенія сравн. и превосх. степ.: δεδικαίται Θαμὰς ἣ ἐγώ (Быт. XXXVIII, 26) съ ἣ въ смыслѣ „болѣе, чѣмъ“; ἕθνη μεγάλα καὶ ἰσχυρότερα μᾶλλον ὴ ὑμεῖς (Второз. IX, 1); τὸ δὲ ὕδωρ ἑπεκράτει σφόδρα σφοδρῶς (Быт. VII, 19).—и) Относительное мѣстоименіе восполняется личнымъ, которое слѣдуетъ за глаголомъ: οἶς εἶπεν αὐτοῖς ὀ Θεὸς ἑξαγαγεῖν (Исх. VI, 26), при чемъ соединеніе οἶς и αὐτοῖς равняется простому αὐτοῖς; τὴν ὁδὸν δι’ ἦς ἀναβησόμεθα ἑν αὐτῇ (Второз. I, 22, гдѣ сочетаніе δι’ ἦς и ἑν αὐτῇ равняется одному δι’ ἦς или только ἑν αὐτῇ.—і) Множество предлоговъ и предложныхъ реченій: γίνεσθαι ὁπίσω τινός (3 Цр. XIV, 21) „быть (единомышленнымъ, въ партіи) съ кѣмъ-либо, слѣдовать за кѣмъ-либо“; ἑκτήσατο… ἑν δύο ταλάςτων (3 Цр. XVI, 24); ἕσονται ὑμῖν εἰς ἅνδρας (Руѳ., I, 11); ἑλάλησας ἑπὶ καρδίαν τῆς δούλης σου (Руѳ. II, 13); ἀνὰ μέσον τῶν δραγμάτων σολλεγέτων (Руѳ., II, 15); ὅσα ἑἀν εἵπῃς ποιήσω (Руѳ., III, 5); ἐποίησεν κατὰ πάντα ὅσα ἑνετείλατο (Руѳ., III, 6).—к) Греческій глаголъ съ винословнымъ (причиннымъ) значеніемъ еврейской гифильной формы: ἑβασίλεισεν τὸν Σαούλ (1 Цр. ХV, 35) „воцарилъ, сдѣдалъ царемъ Саула“; ὃς ἑζήυαρτεν τὸν ʼΙσραήλ (4 Цр. III, 3) „который заставилъ согрѣшить (ввелъ во грѣхъ) Израиля“.—л) Вопросъ и клятва съ εἰ: εἰ γεύεται ὁ δοῦλός σοῦ ἕτι ὃ φάγομαι ἣ πίομαι (2 Цр. XIX, 35); ὥμοσα αὑτῷ ἑν κυρίῳ λέγων Εἰ θανατώσω σε ἑς ρομφαία (3 Цр. II, 8) „я поклялся ему Господомъ убить тебя мечомъ“.—м) Условное предложеніе при сочетаніи съ послѣдующимъ главнымъ предложеніемъ при помощи καὶ: ἑὰν δὲ προσήλυτος ὁν ὑμῖν γένηται… καὶ ποιῆσαι (Числ. XV, 14; ср. Руѳ. II, 9).