Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета

Ничуть не будетъ излишнею самонадѣянностію думать, что все еще тяготѣющія надъ новозавѣтнымъ греческимъ языкомъ неясности постепенно станутъ умаляться, пока въ концѣ концовъ исчезнутъ совсѣмъ. Немалая помощь при достиженіи этого результата можетъ быть извлечена изъ литературныхъ остатковъ отъ временъ, непосредственно предваряющихъ и сопровождающихъ христіанскую эру. Болѣе аккуратное изданіе и тщательное изученіе этихъ остатковъ, уже привлекшихъ усилія ученыхъ, даетъ результаты, которые оправдываютъ и даже превосходятъ ожиданія. Частности, отдѣльно незначительныя, оказываютъ важную пользу въ своей совокупности. Изрядныя прибавленія къ нашимъ познаніямъ о языкѣ александрійскаго и греко-римскаго періода уже получены изъ надписей и—особенно—папирусовъ (изъ коихъ иные восходятъ ко днямъ Птоломеевъ), добытыхъ за нѣсколько послѣднихъ десятилѣтій,—и теперь справедливо питать увѣренность, что это лишь начатки богатой жатвы открытій. Созвучія во фразеологіи поучительны даже и тогда, когда интеллектуальное и религіозное качество соотвѣтствующихъ имъ концепцій можетъ быть глубоко различнымъ (напр., υἱὸς θεοῦ, κύριος, σωτήρ употребляются о римскихъ императорахъ и въ вокабулярѣ стоиковъ). Сверхъ того, неизмѣнность и—во многихъ случаяхъ—опредѣленная дата многихъ изъ этихъ источниковъ ставятъ ихъ свидѣтельство выше подозрѣнія въ возможности клерикальныхъ измѣненій, отъ которыхъ не всегда вполнѣ свободенъ текстъ даже самыхъ лучшихъ изъ существующихъ новозавѣтныхъ рукописей.