География фамилий

В современном русском языке суффиксы ‑ов и ‑ин выражают одно и то же значение, выбор того или другого диктует только форма основы: ‑ин (в противоположность ‑ов) присоединяется к основе, оканчивающейся на ‑а (после гласных и мягких согласных пишут ‑я), а это окончание служит характерным показателем слов женского грамматического рода. Народы Средней Азии имели множество мужских имен с окончанием ‑а и женских с окончанием на твердый согласный. Поэтому так легко образовались фамилии Абдуллаев и другие вопреки русской модели, которая требовала бы Абдуллин.

Фамилии на ‑ин, охватывающие у русских 20—35% всего населения, у тюркоязычных народов очень редки, только у казахов они достигают 3% (Абдуллин, Валиулин, Ваймурзин, Майлин, Мустафин, Рахметуллин и др.), около 1% — у киргизов, еще реже у таджиков, туркмен, единичны у каракалпаков. В русском языке формант присоединяется к основам на гласный звук (мама→мамин).

Русский безударный гласный редуцирован в некоторых позициях до нуля, т. е. неслышен, поэтому конечный гласный перед ‑ин легко выпадает. А тюркское сильное ударение на последнем слоге сопротивляется этому.

Как образовать притяжательное прилагательное «чей сын» от личного имени Абдулла? Русское словообразование требовало абдуллин. Так и было вначале на русской почве. Но при массовом формировании фамилий у тюркоязычных народов восторжествовал иной способ: абсолютно господствующий формант русских фамилий ‑ов, ‑ев был принят как общий независимо от исторической особенности его употребления (только после согласных). Так возникли фамилии типа Абдуллаев. Может быть, повлияла и промежуточная форма личных имен с дополнительным йотом, преобладавшем в русском употреблении личных имен (Николай, Сергей)?

Можно заглянуть и внутрь группы ‑ов(‑ев). Там картина несколько разнообразнее. На 1 тыс. фамилий приходится (см. табл.):

* Этническая принадлежность не установлена.

У киргизов на 1 тыс. фамилий приходится с окончанием ‑беков — 155, ‑кулов — 39, ‑динов — 7.

Объем подсчета недостаточен, т. е. не погашает случайностей. Но показатели таковы, что изменения на несколько единиц несущественны для выяснения основных соотношений.

Вся эта группа объединяет народы советской Средней Азии в одно целое. Различия форм среднеазиатских фамилий находятся внутри этой группы, а не вне ее. Они зависят от формы основы подобно тому, как в русском языке только от формы основы зависит выбор из двух разноязычных суффиксов притяжательных прилагательных ‑ов(‑ев) или ‑ин, сегодня совершенно равнозначных, а некогда различных по происхождению. А формы основ, т. е. мужских личных имен, от которых образованы фамилии у народов Средней Азии, исторически различны. Не нагромождая цифр, можно ограничиться данными по узбекам Вабкентского р‑на Бухарской обл. Узбекской ССР, взяв из актов рождения за 1940 г. в архиве загса все имена отцов в возрасте от 20 до 40 лет, — имена этого поколения стали основами фамилий. Частотность окончаний на 1 тыс. имен следующая: на твердый согласный (Мурат, Рахман, Шамсудин, Худайкул и др.) — 736, на ‑й (Худай и др.) — 6, на ‑а (Абдулла, Джума, Хамза и др.) — 162, на ‑и, ‑ы (Аблаберди, Наби, Рузи и др.) — 98. Эти различия форм имен и обусловили вариантность форманта фамилий. К имени, имеющему окончание на твердый согласный, формант фамилии присоединяется в форме ‑ов (Алымкул — Алымкулов), окончание личного имени на гласный звук или ‑й меняет форму суффикса на ‑ев (Муса — Мусаев, Худайберди — Худайбердиев, Орузбай — Орузбаев).

Статистическое сопоставление фамилий Средней Азии подтверждает, что антропонимия тюркоязычных народов различна не столько составом своих компонентов, сколько частотностью их. Это показано при изучении личных имен [244]. Действительно, если сам набор компонентов в фамилиях невелик (это в основном члены составных личных имен: ‑Абд‑, ‑Ай‑, ‑Бай‑, но особенно вторых: ‑бек, ‑бий, ‑кул, ‑дин), то частотность очень различна. Компоненты тюркоязычного происхождения ‑бай, ‑бек и др. несравнимо чаще встречаются в фамилиях казахов, киргизов, каракалпаков, чем узбеков, уйгуров, туркмен, а арабоязычные ‑дин, ‑абд и др., наоборот, — чаще в фамилиях узбеков и уйгуров.

В период массового формирования фамилий имена со вторым компонентом ‑бай [245] оказались особенно частыми у казахов и киргизов, поэтому у них так часты фамилии с окончанием ‑баев. Кроме того, формант ‑ай образует в тюркских языках звательные формы имен. Окончания имен на ‑и, ‑ы возникли из четырех разных источников: 1) тюркская форма прошедшего времени глагола ‑берды — «дал», ‑келди (гелди, кельди, гельди, гелды) — «пришел»; 2) тюркский суффикс прилагательных ‑ли, ‑лы (Нурлы, из нурлы — «лучезарный»); 3) ираноязычный формант (таджик. Бахти — «счастливый»; Даги — «дареный»); 4) краткая форма арабоязычных составных мужских имен (Бахри и Бахриддин) и самостоятельные имена арабского происхождения (Гани, Фавзи). В туркменском языке встретились все эти источники, и в нем очень часты фамилии на ‑ыев, ‑иев (каждая четвертая туркменская фамилия), особенно от Берды, Дурды (самостоятельные имена и компоненты составных имен). Форма ‑ев следовала, кроме гласных, и за согласными ‑ш‑, ‑ж‑, ‑ч‑ в фамилиях всех рассматриваемых языков: Аби(и)шев, Баишев, Ж(Дж)умашев, Карми(ы)шев, Мукашев, Тожев, Эргашев, Юлдашев, Сирожев, Карачев, Клычев (Киличев) и др.; особенно часты они у киргизов. Однако наряду с этим встречаем и Абышов, Аллашов, Дайышов, Гылыжов, Жунышов, Молдашов, Эргашов — варианты не только написания, но и произношения.

Среди огромной массы фамилий на ‑ов особо интересны немногочисленные фамилии на ‑уов (из личных имен с окончанием ‑у). В собранных 6000 фамилиях встретилось 9 фамилий с этим окончанием, из них шесть — у казахов (Конжауов, Кёптелиуов, Теллиуов и др.) в Гурьевской, Мангышлакской, Актюбинской областях и в Тюлькюбасском р‑не Чимкентской обл., две фамилии — у каракалпаков (Тлеуов — однофамильцы казахских носителей Телиуов, Алауов), одна — у туркмен Красноводска (Танауов), но в этом случае этническая принадлежность ее неясна. Размещены почти все они, кроме тюлькубасских, только на западе Средней Азии. Это подталкивает к мысли об историко-географической особенности, но такой вывод неосторожен без специального исследования — материал слишком мал, а из 9 случаев две фамилии принадлежат механизаторам и одна партийному работнику — людям наиболее подвижным, так что география размещения фамилий данного типа еще ожидает исследователей. Факт интересен для истории тюркских языков и истории тюркоязычных народов.

Вне огромной группы на ‑ов, ‑ев, (с ‑иев, ‑аев и др.), охватывающей у каждого рассмотренного народа от 97 до 99% всех фамилий, и частично сопутствующей ей группы на ‑ин (не превышающей 1%, кроме казахов) находятся лишь немногие разрозненные формы, даже вместе взятые составляющие у таджиков 2% всех фамилий, у остальных четырех народов — меньше чем по 1%. Среди этих форм финальное ‑ы (казахские Караманулы, Кыдыберкулы, туркменские — Насырлы, Азады, Ниязберды и др.), ираноязычное финальное ‑и, продолжение традиции дофамильных средневековых именований (ср.: Айни, Лахути, сегодня Едгори, Токири, Исхоки, Пулоди) , иранский компонент ‑за(о)да, ‑заде (таджикские Семехзода, Шохзода, Ширифзода, в Узбекистане семья с таджикской фамилией, Вализода, как в Киргизии — Рахимзада), наконец, безаффиксные распространены почти исключительно у таджиков (Адхат, Киром, Хошим, Аскар, Сафар, Джалил, Ибод, Дониш, Содик) и узбеков (Матчон, Рахим и др.). Любопытно, что многие из них — псевдонимы поэтов, служащие «цеховым знаком», связывающим авторов с именами прославленных акынов — народных певцов.