География фамилий

Очень существенна концентрация фамилий или, наоборот, их разбросанность. В Куликовке (Рузаевский р‑н), всего в 3 км от железнодорожной станции Хованщина, у 617 человек мокши 50 фамилий, из них три самые частые охватывают 24%. А в другом мокшанском селе, Сарга (Старошайговский р‑н), лежащем в стороне от железной дороги, только 32 фамилии, хотя жителей даже несколько больше, чем в Куликовке, — 741 человек, из них 287 — Алямкины, 236 — Пьянзины, 92 человека — Чалдаевы. К этим трем фамилиям принадлежит 83% жителей! Налицо два противоположных типа: разбросанность и концентрация. Фамилии отражают экономическое развитие региона в прошлом: в глубинке прочнее держались пережитки натурального хозяйства с обусловленной им замкнутостью, следовательно, и фамилии были менее разнообразными, а там, где действовали оживленные связи, состав населения был более подвижным и фамилии более разнообразными.

Конечно, очень многое осталось за пределами изложенного. Достаточно сказать, что совсем не затронута масса неофициальных фамилий мордвы, а ведь на многих территориях не было почти ни одной мордовской семьи без неофициальной фамилии. Сбор их только начат Т. А. Исаевой, Т. П. Федянович, Р. С. Ширманкиной [237]. Скуден ономастический материал по мордве, живущей вне пределов республики.

Высказанное на этих страницах хотелось бы предложить на обсуждение, особенно вводимое впервые в поле зрения науки.

Формы среднеазиатских фамилий

Фамилии у народов Средней Азии имеют недавнее происхождение. В начале нашего столетия они были лишь у немногих, а сотню лет назад их не было ни у кого. Сегодня в библиографическом или ином указателе имена Хайям или Навои стоят в одном ряду с фамилиями. Но это не фамилии. Фамилия — имя членов семьи, переходящее на несколько поколений (в отличие от имени индивидуального и от отчества, наследуемого только одним поколением). В сочетаниях Омар Хайям, Алишер Навои нет именования семьи и их не передавали по наследству. Главным членом этих сочетаний были тогда Омар и Алишер, а Хайям и Навои — дополнительными, уточняющими.

Еще в начале столетия семейную преемственность выражали формы отчеств: в тюркских языках присоединяли оглы — «сын» или кыз(ы) — «дочь» (Ахмед-оглы — «сын Ахмеда», Фатыма-кызы — «дочь Фатымы»), заде — «рожденный» (Турсун-заде — «рожденный от Турсуна) — в иранских.

О фамилиях в Средней Азии написано немного. Некоторые наблюдения над узбекскими фамилиями сделал Э. А. Бегматов [238], казахскими — Т. Д. Джанузаков [239]; довольно полный список киргизских фамилий, образованных из личных имен, привели Т. Жапаров и И. С. Колосов [240]. Вот почти и все опубликованное о фамилиях трех народов, составляющих 20 млн человек. А материалов по другим народам Средней Азии (таджикам, туркменам, каракалпакам, уйгурам, дунганам, корейцам) практически нет, или о фамилиях говорится попутно [241]. Наша попытка дать свод общих и различительных черт среднеазиатских фамилий [242], конечно, остается попыткой в сравнении с огромным объемом задачи.

У народов Средней Азии не было фамилий до тесных контактов с русским населением. В 1860—1865 гг. первым казахским ученым (историком, этнографом, стиховедом), близким к русской революционно-демократической интеллигенции, дед которого носил имя Вали-хан, стал Валиханов. Позже такие примеры несколько участились, но и в начале XX в. оставались исключениями. Избирали фамилию по русскому образцу баи и торговцы, сотрудничавшие с царскими властями и русской буржуазией. Только в 1930‑е годы фамилии стали присваивать населению, и тогда же они стали обязательными. Естественно, что массовое формирование фамилий (у миллионов семей почти одновременно) шло по простому способу: фамилией стало имя отца + преобладающий формант русских фамилий ‑ов (с его фонетическим вариантом ‑ев). Поэтому почти у всего поколения, рожденного до середины 30‑х годов, совпадают основы отчеств и фамилий: Кадырбек Жаныбаевич Жаныбаев (киргиз), Ахмед Каримович Каримов (узбек).

Имена абсолютного большинства родителей были продиктованы исламом. Однородность самого состава имен и монополия одного форманта фамилий обусловили очень близкое сходство фамилий у народов Средней Азии. У всех есть Ахмедов, Ниязов, Рахимов и т. п. Различия между языками преимущественно фонетические: Абишев — Абышев, Жаныбеков — Джаныбеков, Муратов — Мурадов — Мырадов — Муродов и т. д.

В заимствовании форманта нет ничего необычного. Ведь и в русский язык прочно вошли иноязычные суффиксы, например ‑аж из французского языка (этаж, экипаж и др.), латинское ‑ia для названий стран (Туркмения, Киргизия и т. д.), ираноязычное ‑стан (не только Таджикистан, но и Казахстан). Русский формант ‑ов(ев) попал в Средней Азии на самую благоприятную почву: в тюркских языках суффиксация служит самым частым средством словообразования и словоизменения. Фамилии не вызывают трудности в повседневном употреблении — они легко «вписались» в тюркские языки. Безударность последнего слога большинства их тоже не стала помехой: ударность последнего слога в тюркских языках не абсолютна — в каждом из них, помимо фамилий, накоплен запас слов и форм с ударением не на последнем слоге. Да и обязательность ударения на последнем слоге в тюркских языках, как предполагают, не исконна (в лингвистике сильно мнение, что первоначально в тюркских языках ударение падало на первый слог).

Из того, что фамилии у народов Средней Азии использовали русский суффикс ‑ов(‑ев), обычно делают ошибочный вывод, будто система среднеазиатских фамилий тождественна системе русских фамилий. Это неверно. Несмотря на общность преобладающего суффикса, различия этих систем очень существенны.

1. У русских формирование фамилий было не одновременным актом, а длительным процессом — оно заняло несколько столетий и протекало постепенно, зачастую даже неосознанно, стихийно. Фамилии у народов Средней Азии почти все образованы от личных имен отцов в том виде, в каком застало этот именник образование фамилий в 1930‑х годах. Следовательно, отцы, имена которых стали основами фамилий, родились в начале нашего столетия, когда уже были редки имена домусульманские и еще не вошли в жизнь имена новые.

2. В русские фамилии превращались имена нарицательные (иванов, кузнецов, казанский), которые постепенно становились именами собственными. Совсем иначе у народов Средней Азии, где до фамилий не существовало нарицательных мурадов, рахимов, жуманбеков, там фамилии возникли сразу как собственное имя семьи, минуя и стадию нарицательных, и стадию отчества, — непосредственно от индивидуальных мужских имен.

3. Фамилии [243], образованные формантом ‑ов(‑ев): казахские — 97%, каракалпакские — 99, киргизские — 99, таджикские — 97, туркменские — 99, узбекские — 98%. Для сравнения — русские фамилии. Возьмем Ефремовский р‑н Тульской обл. Фамилии, образованные формантом ‑ов(‑ев), составляют 71%, другие формы — 29%; в бывшем Холмогорском у. Архангельской губ. — 65%. Разница весьма значительна: у народов Средней Азии все другие формы фамилий составляют лишь 1—3%, а у русских — больше четверти или даже больше трети всех фамилий, т. е. около 40 млн человек.

Количественное различие в основном произошло за счет фамилий, образованных суффиксом ‑ин: у русских он образовал от 20 до 30% фамилий, нередок он и у тюркоязычных народов Поволжья (Абдуллин, Губайдуллин), а у народов Средней Азии представлен очень слабо. На исходе XIX в. и в первые десятилетия нашего столетия такие фамилии появлялись чаще у казахов, ближайших соседей России (один из зачинателей советской казахской литературы и крупный политический деятель — Сакен Сайфуллин и др.), но массовое становление фамилий «стандартизировало модель» с преобладающим суффиксом русских фамилий ‑ов(‑ев). Повлияло и отсутствие грамматического рода в тюркских языках. Общеизвестно, как затруднительно тюркоязычному различать грамматический род в русской речи (заурядные ошибки «она пришел», «твой рука» и т. п.).