Эхо в Крови (Эхо прошлого) - 2(СИ)

"Всегда нужно отдавать деньги за новый клинок,"- пояснил он, чуть улыбнувшись. "Так он узнает своего владельца, и никогда против вас не обернется."

"Своего владельца?" Солнце уже коснулось края хребта, но света было еще достаточно, и я осмотрела свое новое приобретение.

Клинок был узкий, но крепкий, с одним лезвием, очень красиво отточенным; режущая кромка в лучах умирающего солнца отсвечивала серебром. Рукоять была сделана из оленьего рога, гладкого и теплого в руке - и еще в ней были вырезаны два небольших углубления, для лучшей хватки.

Без сомнения, это был мой нож.

"Спасибо,"- сказала я, любуясь им. "Но..."

"Ты будешь чувствовать себя безопаснее, если он будет с тобой,"- сказал он, как о чем-то само-собой разумеющемся. "Так, просто еще одна вещица. Давай его сюда."

Недоумевая, я передала его обратно, и поразилась, когда он легонько полоснул лезвием по кончику большого пальца. Из неглубокого пореза брызнула кровь, он вытер ее о штаны и засунул палец в рот, протягивая мне нож обратно.

"Теперь твой клинок в крови, отныне он знает свою цель и свое назначение,"- объяснил он, вынимая раненый палец изо рта.

Рукоять ножа была еще теплой, но легкий холодок пробежал у меня между лопаток. За редкими исключениями, у Джейми не было склонности к чисто романтическим жестам. Если он дал мне нож, значит, думал, что мне он необходим. И вовсе не для того, чтобы выкапывать им корешки, или срезать кору с деревьев.

Знай свою цель, в самом деле.

"Он очень мне по руке,"- сказала я, опуская глаза и поглаживая маленькую канавку, в которой поместился мой большой палец. "Как ты узнал, что сделал все так точно?"

Он рассмеялся.

"Твоя рука на моем петухе бывала достаточно часто, Сассенах, чтобы я точно знал меру твоей хватке," - заверил он.

Я только фыркнула в ответ, и тогда он повернул лезвие и уколол кончик моего пальца, совсем чуть-чуть. Оно оказалось удивительно острым; я едва почувствовала укол, но шарик темно-красной крови выступил сразу. Я сунула нож за пояс, взяла его за руку и прижала большой палец к его собственному.

"Кровь моей крови,"- сказала я. Хотя тоже не была любительницей романтических жестов.

БРАНДЕРА

*Брандер - корабль, нагруженный легковоспламеняющимися или взрывчатыми веществами, используемый для поджога и уничтожения вражеских судов. Мог управляться экипажем, покидавшим судно в середине пути, либо сплавляться по течению, или по ветру в сторону вражеского флота...

Нью-Йорк

Август 1776

НА САМОМ ДЕЛЕ новости, принесенные Уильямом - о бегстве американцев - были встречены гораздо лучше, чем он ожидал. С пьянящим ощущением, что они загнали врага в угол, армия Хоу продвигалась вперед с головокружительной скоростью. Флот адмирала еще стоял в заливе Грейвсенд; не прошло и дня, как тысячи мужчин были спешно высажены на берег и с замечательной быстротой пересекли весь Манхэттен; на закате следующего дня вооруженные соединения начали атаку на Нью-Йорк - и только для того, чтобы обнаружить там пустые траншеи и брошенные оборонительные укрепления.

В то время, как сам Уильям испытал нечто вроде разочарования - он еще надеялся на возможность немедленного, физического реванша - генерала Хоу такое развитие событий радовало безмерно. Вместе со своими сотрудниками он переехал в большой особняк под названием Бикман Хаус, и немедленно приступил к укреплению своей власти в Колонии.

Среди старших офицеров росло раздражение, им хотелось гнать американцев до победного конца - разумеется, Уильям это мнение разделял - но генерал Хоу посчитал, что поражение и усталость истощат оставшиеся у Вашингтона войска, а зима их прикончит.

***

"А МЕЖДУ ТЕМ,"- рассуждал лейтенант Энтони Фортнэм, оглядывая душную мансарду, в которой трем самым младшим из штабных офицеров предстояло разместиться, "мы - оккупационная армия. Полагаю, это значит, что мы имеем право на некоторые удовольствия от постоя, не так ли?"

"И что это будет?"- спросил Уильям, бесплодно выискивая какой-нибудь пятачок, куда можно было бы пристроить потрепанный дорожный чемодан, в настоящее время содержавший большую часть всех его мирских благ.

"Ну, например, женщины,"- задумчиво сказал Фортнэм. "Разумеется, женщины. И, естественно, в Нью-Йорке найдется достаточно "мясных котлов" и увеселительных заведений?"

"По дороге сюда я что-то ни одного не видел,"- с сомнением сказал Ральф Джоселин. "А я смотрел!"

"Недостаточно внимательно,"- твердо сказал Фортнэм. "Я нутром чую, тут должны быть злачные места."

"Здесь есть пиво,"- предложил Уильям. "Я нашел достойный трактир, называется Французская Таверна, недалеко от Уотер-стрит. Я там выпил добрую пинту по пути сюда."

"Должно же быть что-то поближе, чем это,"- возразил Джоселин. "Я в такую жару и мили пешком не пройду!"

Дом Бикмана был удобно и приятно расположен, с просторной прилегающей территорией и чистым воздухом, однако находился довольно далеко, за пределами города.

"Ищите и обрящете, братья мои." Фортнэм подкрутил локон сбоку прически, уложил его на место и лихо накинул мундир на одно плечо. "Ты идешь, Элсмир?"

"Нет, не сейчас. Мне еще нужно написать письма. Если обнаружите какие-нибудь злачные места, я буду ждать письменного отчета. В трех экземплярах, имейте ввиду."

И, мгновенно обратившись к своим собственным делам, он бросил сумку на пол и достал небольшую пачку писем, которые вручил ему капитан Грисволд.

Всего их было пять; три из них с печатью его отчима, в виде улыбающегося полумесяца - лорд Джон писал ему точно пятнадцатого числа каждого месяца, хотя и в другие дни писал тоже,- еще одно от его дядюшки Хэла, при виде него Уильям улыбнулся; послания дяди Хэла часто бывали сумбурными, но неизменно забавными и увлекательными, - и еще одно, написанное незнакомой, но весьма женственной рукой, с простой печатью.

Заинтересованный, он сломал печать, открыл письмо и обнаружил две густо исписанные страницы от своей кузины Дотти. Брови у него поползли вверх; Дотти прежде никогда ему не писала.

Они так и остались задранными, пока он внимательно перечитывал письмо.

"Будь я проклят,"- сказал он вслух.

"Почему?"- спросил Фортнэм, который вернулся, чтобы забрать шляпу. "Плохие новости из дома?"

"Что? Ох. Нет, нет,"- повторил он, возвращаясь к первой странице письма. "Просто... интересно."

Сложив письмо, он положил его за пазуху, на самом безопасном расстоянии от заинтересованного взгляда Фортнэма, и взял записку от дяди Хэла, с печатью и гребнем герцогского достоинства. При виде его глаза у Фортнэма расширились, но он ничего не сказал.

Уильям закашлялся и взломал печать. Как обычно, записка занимала меньше страницы и не содержала ни приветствия, ни концовки - твердое мнение дяди Хэла заключалось в том, что, поскольку на письме был указан адрес, значит получатель его очевиден, печать явно указывала на того, кто его написал, а он сам не станет тратить время на переписку с дураками.

...Адам получил должность в Нью-Йорке, под началом сэра Генри Клинтона.

Минни передала с ним для вас несколько вызывающе, прямо-таки Оскорбительно Громоздких Вещей.

Дотти шлет вам всю свою Любовь, которая места занимает гораздо меньше.