Эхо в Крови (Эхо прошлого) - 2(СИ)

"Ох, потише,"- сказала я, зевая, и села. Белке этот жест совсем уж не понравился, и у нее началась истерика - но я ее попросту проигнорировала.

К моему удивлению, Джейми исчез.

Я решила, что он, скорее всего, только что отошел в лес по нужде, но быстрый взгляд вокруг никого не обнаружил - и когда я, прихватив плед, поднялась на ноги, я не заметила вокруг никаких следов.

Я даже ничего не слышала; конечно, если бы кто-то сюда пришел, я бы проснулась, или Джейми разбудил бы меня.

Я прислушалась внимательней - белка уже ускакала по своим делам,- но не услышала ничего, кроме привычных звуков леса, пробуждающегося к весне: шелест и порывы ветра в ветвях деревьев иногда прерывались треском падающего сучка, или стуком прошлогодних шишек и каштановых орехов, прыгающих на землю сквозь полог молодых ветвей; зов далекой сойки и болтовня шайки карликовых поползней, кормящихся поблизости в высокой траве; шуршание голодной полевки в мертвых зимних листьях.

Сойка кричала по-прежнему; но теперь к ней присоединилась другая, еще пронзительней и тревожней.

Возможно, звуки доносились оттуда, куда ушел Джейми .

Я выбралась из пледа и натянула на себя платье и обувь. Дело шло уже к вечеру; мы - или я, по крайней мере - спали долго.

На солнце было еще тепло, но в тени под деревьями стало совсем прохладно; я накинула шаль и прихватила с собой свернутый плед, для Джейми - ему он скоро понадобится.

Я пошла на призывные крики соек в гору, подальше от поляны.

Одна их пара гнездилась около Белого Ключа; я видела, как они строят гнездо всего два дня назад.

Это место было совсем недалеко от дома - хотя иногда, особенно этой весной, становилось совсем заброшенным - и удаленным, казалось, от всего остального мира.

Оно лежало в самом центре небольшой рощицы белого ясеня и болиголова, и с востока было защищено зубчатым выступом обросшей лишайниками скалы.

Всякая вода несет в себе смысл жизни, а от горных источников исходит особое чувство чистой, тихой радости, поднимающейся из самого сердца Земли. От Белого Ключа, Уайт Спринг - как его называли из-за большого бледного валуна, стоявшего, словно страж, над его бассейном, - исходило что-то большее... ощущение ничем не оскверненного, неприкосновенного покоя.

Чем ближе я к нему подходила, тем больше была уверена, что найду Джейми именно там.

"Там что-то есть, что слушает нас,"- сказал он как-то Брианне мимоходом. "Видишь ли, такие бассейны бывают в Нагорье; их называют Святыми источниками - в народе говорят, что у каждого такого бассейна живут святые, и слушают их молитвы..."

"И какой же святой живет в Белом Ключе?"- спросила она цинично. "Санкт-Киллиан?"

"Почему непременно он?"

"Так ведь он покровитель подагриков, ревматиков и маляров."

Он рассмеялся и покачал головой.

"Независимо от того, что именно живет в такой воде, оно старше, чем само понятие "святые,"- заверил он ее. "И оно нас слушает."

Я шла очень тихо, медленно приближаясь к роднику. Теперь сойки умолкли.

Он был там - сидел на скале у самой воды в одной рубашке. Я поняла, почему сойки умолкли и занялись собственными делами - он и сам был как белый валун, сидел с закрытыми глазами, сложив руки ладонями вверх у себя на коленях, свободно, словно в ожидании некой благодати.

Я остановилась, как только его увидела.

Однажды я уже видела, как он молится здесь - тогда он просил Дугала Маккензи о помощи в бою.

Я не знала, с кем он сейчас говорил, но это был разговор, в который я не смела вторгаться.

Я должна уйти, подумала я - но, помимо страха, что могу побеспокоить его случайным шумом, уходить мне не хотелось.

Большая часть родника лежала в тени, но длинные пальцы света проникали сюда сквозь деревья, словно поглаживая его воды.

Воздух был насыщен пыльцой, и свет был полон золотых пылинок. Он играл яркими бликами у него на макушке, на высокой гладкой арке его ноги, на лезвии его носа и на высоких скулах. Казалось, он так и вырос там, как часть этой земли, и камня, и воды, и что сам он был здешним Духом Весны.

Но я не чувствовала себя здесь нежеланной.

Мир и покой этого места мягко коснулись меня и замедлили биение моего сердца.

Что он искал здесь, спрашивала я себя? Или он черпал здесь покой этой горы, и наполнял им себя - чтобы помнить и поддерживать себя в течение долгих месяцев... а возможно, и лет - предстоящего изгнания?

Сама же я буду помнить всегда.

Свет начал меркнуть, и былая яркость уже уходила из воздуха.

Наконец он пошевелился и слегка приподнял голову.

"Помоги мне все это вынести,"- сказал он тихо.

При звуках его голоса я ступила вперед - но он говорил не со мною.

Открыв глаза, он поднялся, так же спокойно, как и сидел, и прошел мимо ручья, тихо ступая длинными голыми ногами по слоям влажных листьев.

Когда проходил мимо скалы, он увидел меня - и широко мне улыбнулся; потом подошел взять плед; я молча его протянула.

Он мне тоже ничего не сказал, просто взял мою холодную руку в свою, большую и теплую, и мы повернули к дому, и шли уже вместе, в мирном покое, среди гор.

***

НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ СПУСТЯ он явился за мною снова.

Я охотилась вдоль берега ручья за пиявками - те уже начинали выходить из долгой зимней спячки и теперь жаждали крови.

Поймать их было легко; я просто разулась и медленно побрела по воде, не заходя слишком далеко от берега.

Поначалу мысль действовать в качестве живой наживки для пиявок показалась мне странной, почти отталкивающей, но в конце концов, именно так я обычно и получала своих пиявок - позволив Джейми, Яну, Бобби, или любому другому из дюжины наших молодых мужчин, босиком пробираться через ручьи, а потом долго отдирать их от себя. Но, как только вы привыкали к виду этих существ, медленно насыщающихся вашей кровью, все становилось не так уж и плохо.

"Теперь мне нужно позволить им выпить достаточно крови, чтобы себя поддержать,"- объясняла я, морщась и пытаясь ногтем подцепить присоски пиявки, чтобы ее с себя удалить - "но не слишком - иначе они впадут в кому и станут совершенно бесполезны."

"Это дело большой серьезности,"- согласился Джейми, когда я бросила пиявку в банку с водой и ряской. "А когда ты закончишь кормление своих маленьких питомцев, тогда пойдем - я покажу тебе Пещеру Испанца."

Это было совсем недалеко. Возможно, милях в четырех от Риджа: сначала через холодные грязные ручьи, потом вверх по крутому склону, а затем через трещину в гранитном утесе, в которой я почувствовала себя так, словно погребена заживо - и так до тех пор, пока перед нами не появилась, наконец, пустошь, сплошь усеянная валунами, утопавшими в сетях дикого винограда.

"Мы ее вместе нашли, Джем и я, когда однажды были здесь на охоте,"- объяснял Джейми, поднимая передо мной завесу листьев, чтобы я могла под ними пройти.

Над скалами извивались виноградные лозы, густые, толщиной в человеческую руку, и корявые от возраста; ржаво-зеленые весенние листья еще не совсем их покрыли.

"Это был наш с ним секрет. Мы договорились не рассказывать об этом никому, даже его родителям."

"Даже мне,"- сказала я, но не обиделась.

Я услышала в его голосе чувство тяжелой утраты, как только он заговорил о Джеме.

Входом в пещеру служила узкая трещина в земле, и Джейми подтолкнул лежавший над ней большой плоский камень. С некоторым усилием он отодвинул его в сторону, и я осторожно нагнулась, невольно испытав во внутренностях короткий спазм - от слабого звука проникающего сюда сквозь щели воздуха. Но на поверхности воздух был совсем теплым; и пещера была не сквозная, здесь совсем не дуло.