Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Следующая, впрочем, такая:

Скандал прекратил вызванный привратником полицейский, который отвел Швейка в полицейский комиссариат на Сальмовой улице.

в оригинале Salmová ulice. Настоящее название Сальмовска (Salmovská). Это все в том же районе Нове Место. И все по-прежнему в радиусе пешей прогулки. Полицейский комиссариат находился в доме номер 20.

Еще раз упоминается в романе во время пешего марша по Галиции, см. комм., ч. 3, гл. 4, с. 60.

ГЛАВА 5. ШВЕЙК В ПОЛИЦЕЙСКОМ КОМИССАРИАТЕ НА САЛЬМОВОЙ УЛИЦЕ

С. 61

Полицейский инспектор Браун обставил сцену встречи со Швейком в духе римских палачей времен милейшего императора Нерона. И так же свирепо, как они в свое время произносили: «Киньте этого негодяя христианина львам!».

Нерон, христиане – многолетний фельетонист продолжает сыпать историческими параллелями, которые будут казаться искусственными до внезапного и полного своего художественного оправдания смыслом и композицией будейовицкого анабзиса Швейка. См. также вставной фельетон, ч. 1, гл. 14, с. 194. И комм., ч. 2, гл. 2, с. 321.

— За решетку его!

В оригинале: za katr (Dejte ho za katr!). Это дериват от немецкого Gatter – решетка, штакетник. Да и все выражение – калька с немецкого: Wirf ihm hintern' Gatter. В чешском мрачноватым образом перекликается со словом палач – kat.

В ПГБ 1929 инспектор говорит «Под замок его».

Швейк, освоивший в тюремных скитаниях жаргон, сам позднее употребит выражение posadili za katr. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 375.

C. 62

«Ну вас к черту, петухи!»

Петухи – полицейские. Как совершенно верно указывает в своем комментарии ПГБ 1963, прозвание возникло по очень простой причине: на форменных шляпах пражские полицейские носили что-то вроде султана из черных петушиных перьев.

Петушиные перья полицейских вновь упоминаются в ч. 2, гл. 1. с. 257 – попробовал прочистить себе трубку петушиным пером из султана на каске полицейского.

Лавочник Йозеф Маречек из Вршовиц.

Возможный источник имени гашковедами пока не найден, а вот Вршовице (Vršovice) – в те времена дальний район Праги, практически пригород, на юго-восток от Виноград. Живал там и Гашек после того, как в очередной раз сошелся с женой Ярмилой, сразу после рождения единственного сына Рихарда (Richard).

Весьма любопытно, хотя к роману совершенно и не относится, то, что этим не слишком чешским именем сын, а позднее и внук Гашека обязаны любимой книге Ярмилы Гашковой «Ричард Львиное сердце» («Richard Lví srdce»). Да и сам Ярослав Гашек в пору долгого ухаживания казался Ярмиле таким благородным рыцарем, что и его она звала Рихардом. Точнее, русским именем Гриша (Grýša), — такое неожиданное сокращение от Рихарда в будущей семье породило сочетание любви ко всему русскому и не очеш> хорошее знание языка. Еще одним домашним именем Гашека было Митя (Míťa) и тоже следствие ошибки в русском. Неверное сокращение от имени одного из кумиров юности Гашека – анархиста Михаила Бакунина.

Ярослав Шерак предполагает, что именно во Вршовицах, недалеко от казарм На Мичанках (Na Míčánkách) жил будущий отец и командир Швейка – романный поручик Лукаш. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 232. И комм., ч. 1, гл. 10, с. 147.

В оригинале в последней строчке еще одно слово, которое формально русизмом не является, но кажется выбранным по созвучности именно русскому подходящего значения – milка (tam, kde drahá milka přebývá).

Правильно, по-чешски, и более ожидаемым было бы milenka. Вопрос безусловно требует дополнительного изучения, но при чтении романа постоянно создается ощущение, что из всего ряда возможных чешских синонимов Гашек регулярно выбирает не самое частотное, а самое близкое к русскому эквиваленту. Данный случай – типичный пример.

Смотри также комм., ч. 1, гл. 8, с. 93.

С. 63

Разве что на нарах, опустившись на колени, как это сделал монах из Эмаузского монастыря, повесившись на распятии из-за молодой еврейки.

В оригинале: klášteř v Emauzích. Назван по имени города в Палестине. Согласно Евангелия от Луки, после своего воскрешения Христос явился двум своим ученикам, когда они шли из Иерусалима в Эммаус. Славен тем, что, только придя в Эммаус, ученики поверили в чудо. Соответственно, формально так, как его именует все постоянно путающий главный герой (монастырь в Эммаусах), называться не может. Либо Emauzy, либо Emauzský klášter, либо klášter Na Slovanech (Эммаусы, Эммаусский монастырь или монастырь на Слованех). Официальный адрес: Vyšehradská 320/49, Nové Město, Praha.

Это, как и все прочие, упоминаемые до сих пор в романе места и учреждения, в радиусе пешей прогулки от полицейского комиссариата На Сальмовой улице.

Уместно напомнить, что самоубийство монаха из-за несчастной любви было темой стишка, буквально только что спетого Швейком врачам в сумасшедшем доме. См. комм., ч. 1, гл. 4, с. 59.

В этом же много раз перестроенном Эммауском монастыре был превращен из иудея в католика Отто Кац, ч. 1, гл. 9, с. 110.

С. 64

когда мы обошли с дюжину различных кабачков

В оригинале: když jsme přešli asi tucet těch různých pajzlíčků. Словом pajzl – обозначают не что-либо, а совершенно конкретный тип питейных заведений с доп. услугами от сотрудниц женского пола, то есть здесь буквально «дюжину притончиков» или просто «бардачков».

Я очутился в одном из ночных кабачков на Виноградах.

Во времена Швейка – Краловске Виногради (Královské Vinohrady), один из самых респектабельных районов тогдашней Праги. Здесь жила семья будущей жены Гашека, Ярмилы Маеровой, и мать самого Гашека Катержина Гашкова. С этим районом связаны многие события и происшествия в жизни автора «Швейка». На западе Виногради граничат с древним и демократичным Нове Место – районом, где прошло детство и юность Гашека и до сей поры развивается действие романа, здесь находятся улицы На Бойишти, Катержинская, Сальмова, Спалена и Карлова площадь.

В Краловских Виноградах поселил Гашек Швейка в повести, там же расположил и сапожную мастерскую своего любимого героя. О чем сообщается в первых же абзацах повести: