Возвращение к звездам: фантастика и эвология

Лично у меня это обстоятельство вызывает беспокойство. И вовсе не потому, что «народ, забывающий свое прошлое, обречен прожить его снова». Просто в минувших эпохах остается немало интересного, да и прагматически полезного.

Советский Союз стал одной из величайших держав мира. Можно спорить о том, был ли он «империей Зла», или «надеждой всего прогрессивного Человечества», но, во всяком случае, одно не вызывает сомнений: социальная, экономическая, политическая структура этого государства носила уникальный характер. Именно борьба «западной демократии» против «советского коммунизма» была главной движущей силой истории XX века. Эта борьба научила человечество выживанию в условиях обладания оружием гарантированного уничтожения, привела к прорыву в космос, появлению экологической «точки сборки» цивилизации, разработке геоэкономики и представлений о глобальном производстве, созданию замечательной культуры, вернее — двух культур: советской и западной, являющихся зеркальными отражениями. Эти культуры были понятны друг другу и притягательны друг для друга, поскольку существовали в логике одного противостояния. Они тем не менее различались — деятельностной позицией, онтологией, коммуникативными техниками, художественными приемами и транслируемыми символьными кодами.

Именно в области культурного противостояния Запад одержал неоспоримую победу — в значительной мере благодаря тому, что такой способ ведения войны, как столкновение знаков и символов, не укладывался в сознании лидеров советской империи. Но принимая закономерность поражения, мы принимаем и закономерности борьбы: было что-то такое, что позволило Советскому Союзу почти полвека воевать со всем цивилизованным миром и капитулировать, только полностью исчерпав свою идентичность и заблудившись в постиндустриальном мире, в котором усвоенные ранее уроки оказались ложными. Это «что-то» может быть очень и очень ценным.

Голливуд снял немало фильмов, посвященных поиску древних сокровищ и артефактов. «Лара Крофт — расхитительница гробниц», «Индиана Джонс», «Сокровища нации», в значительной степени «Роман с камнем»… В трилогии о докторе Джонсе археологические поиски обретают библейский масштаб и исход еще даже не начавшейся Второй Мировой войны напрямую зависит от того, кто откроет путь к святому Граалю. Реальная археология, конечно, не столь романтична, как киношная, но, во-первых, жизнь каждого из нас зависит от истории рода и уровня знания этой истории, а, во-вторых, магические артефакты и утерянные умения существуют, и с этим приходится считаться.

Двадцатый век подвел черту под судьбами четырех великих империй. Почти одновременно прекратили свое существование вечные враги — Блистательная Порта и Австро-Венгрия. Оттоманская империя унесла с собой в историческое небытие опыт изумительной многовековой защиты геополитической позиции с отрицательной связностью, удивительную историю «Гебена» и «Бреслау», пришедшую из ниоткуда и ушедшую в никуда фигуру Лоуренса Аравийского, последнего эпического героя Запада, творца большой тактики и демиурга исламского Возрождения. Австро-Венгрия сегодня в лучшем случае воспринимается через текст «Бравого солдата Швейка»: «Такой идиотской монархии не место на белом свете». Швейк, наверное, был прав, но ведь можно взглянуть на ситуацию с несколько иной стороны — городу Вена, Венскому кружку, Зальцбургскому семинару мир обязан психоанализом, философией лингвистического анализа, общей теорией систем, основами кибернетики — практически всем тем корпусом знаний, который стимулировал переход от классического машинного производства к современной переходной эпохе, которую по привычке именуют постиндустриальной. Наверное, было в двуединой империи нечто магическое и чудесное, раз даже после своей смерти она оказывает столь сильное влияние на судьбу человечества.

Третьей канувшей в Лету империей был Рейх — сначала кайзеровский, а затем гитлеровский: странная, ни на что не похожая, вообще почти неправдоподобная, литературная, выдуманная, гротескная, чудовищная и смешная цивилизация, исхитрившаяся за свою очень короткую историю развязать и проиграть две мировые войны, и при этом открыть людям дорогу к звездам. Об этом как-то не принято говорить вслух, но творец Лунной программы Вернер фон Браун — «штурмбанфюрер СС и военный преступник».

Блистательную Порту и Дунайскую монархию забыли. Рейх — в обеих его ипостасях: гитлеровской и вильгельмовской — под строгим запретом. Впрочем, сдается мне, американские «археологи» сумели извлечь из этой империи все, сколько-нибудь важное — того же фон Брауна, например. А уже потом поставили германскую цивилизацию в жесткий идеологический карантин.

Наконец, Советский Союз. Последняя из великих империй XX века. Государство, чьим правопреемником является Российская Федерация. Государство, забытое прочнее, нежели Австро-Венгрия, и запрещенное для воспоминаний наравне с гитлеровской Германией. И, полагаю, также тщательно осмотренное и изученное американскими политическими археологами.

Что необычного в Союзе? То, что это единственная вполне реализованная и доказавшая свою жизнеспособность утопия. Сейчас говорят, что в действительности в советском государстве не было никакого социального содержания, что его правители на всех уровнях — от генсека до заводских и местных парткомов — думали только о себе и своих интересах, что уровень жизни был крайне низким. Все это верно, но лишь отчасти. Советский Союз был марксистским по своей идеологии, тоталитарным, социально-ориентированным государством. А это означало, что все его жители, в том числе и обреченные властью, обязаны были либо придерживаться марксистских взглядов, либо, во всяком случае, вести себя так, как будто они их придерживаются. В ряде философских концепций между этими позициями нет существенной разницы.

На практике марксистская утопия реализовывалась в СССР через почти методологический подход примата коллективной деятельности. С самого раннего детства всех учили, что интересы личности подчинены интересам коллектива — всегда и во всех случаях и исключений здесь быть не может. Да, конечно, в теории это подчиняло человека государству и вообще противоречило принципам гуманизма и общечеловеческим ценностям, но на практике мало кто мог ассоциировать себя с такой большой общностью, как государство (и такие люди, как правило, сразу же делали следующий шаг и начинали хранить верность человечеству в целом, что, вопреки современным представлениям и легендам, в Советском Союзе вовсе не преследовалось), поэтому на практике коллективистское воспитание приводило просто к формированию тесно связанных групп — доменов. Такими доменами могли выступать рабочие бригады, лаборатории, воинские части. И очень часто — школьные классы и институтские группы. То, что СССР, значительно уступая Западу по своим научным, производственным и экономическим возможностям, несколько десятилетий выдерживал гонку вооружений, в значительной мере объясняется высоким креативным потенциалом и значительной устойчивостью доменных структур.

Марксизм нынче не в моде, принято считать, что идея коммунизма себе исчерпала, что «левый проект» полностью дискредитирован, но и здесь все не так просто. Либерально- демократическое общество с рыночной экономикой имеет массу достоинств: высокая производительность труда, ориентация на свободное развитие личности, непревзойденный уровень жизни, позволяющий удовлетворять любые прихоти «золотого миллиарда», — но это общество воспринимается как несправедливое. Не существенно, справедливо ли оно на самом деле, но в глазах человеческих оно содержит в себе встроенную, имманентную несправедливость и потому ни при каких обстоятельствах не может реализоваться как утопия.

Я отнюдь не сторонник идеи справедливости. Я даже согласен с церковью в том, что справедливость есть прерогатива дьявола, в то время как Господу соответствует милосердие, но мир, лишенный идеи справедливости, так же далек от идеала, как и мир, утративший милосердие. Поэтому «левый проект» обречен на возрождение.