Вторжение

Главной проблемой была нехватка воды и наспех произведенное распределение продуктов. В итоге у одних солдат рацион был вполне достаточным, а другим, как, например, лейтенанту Пиду, пришлось довольствоваться куском соленого мяса, бисквитом и несколькими глотками воды. ^{968}

Усталость солдат сделала темп марша невысоким, через каждые 30 минут делались остановки для отдыха и сбора отставших. Дважды делали большие привалы для приема пищи. ^{969} К чести британских солдат, они бросали все, кроме оружия и боеприпасов. А проблему боеприпасов стоит выделить отдельно, так как в ней кроется нечто большее, чем просто обеспеченность солдата необходимым количеством патронов на определенное время. Англичане в первое время кампании никогда не имели их в изобилии. Так, Шотландская гвардия получила на Мальте только 47 000 патронов ^{970}, что при численности батальона, отправившегося в Крым, 911 человек, включая офицеров и музыкантов, составляло немногим более 55 зарядов на солдата при почти полном отсутствии запаса. Идя к Альме, англичане не имели иного запаса боеприпасов, кроме носимого.

Но не будем идеализировать стойкость британского пехотинца. Идя по песку пляжа во время высадки, лейтенант Джозеф Весли увидел торчащий из песка приклад Энфилда и сделал вывод, что если солдаты бросают винтовки, то с боевым духом что-то не в порядке. ^{971}

Кстати, вышесказанное в большей степени относится к британцам. Французы, особенно их привыкшие к длительным маршам в безводной Северной Африке зуавы и тюркосы (африканские стрелки) особых трудностей не испытывали. «После около пятнадцати километров пути, проходившего на сухой и голой почве, мы без затруднений достигли речушки Булганак, русло которой было почти пересохшим». ^{972}

Историки Крымской войны, описывая начало движения союзных войск к Севастополю, повторяют восторженность Кинглейка, почти мифизировавшего грозное движение могучей силы. При ближайшем рассмотрении в этом обнаруживается не более чем склонность командования союзников к театральности и позе, а не умение организовывать передвижение войск по незнакомой местности. В итоге марш измотал людей, и только благодаря его относительной кратковременности не имел катастрофических последствий. Единственным положительным значением было то, что «…в течение наступательного марша по обширной, лишенной растительности равнине наши солдаты были приятно развлечены видом огромного количества обезумевших, бросавшихся под ноги зайцев и кроликов, которых они хватали за уши под многочисленные взрывы смеха; вечером они были съедены солдатами». ^{973}

Некоторые из солдат, ослабленные холерой и общим обезвоживанием организма, не могли идти и просто падали на землю. Никто не помогал им, и они оставались лежать до тех пор, пока не приходили в себя. Кто находил силы — следовал за войсками самостоятельно, кто нет — оставался лежать, уповая на милосердие случайного прохожего. ^{974} Необходимых в таких случаях санитарных фургонов не было. Единственное, что имел при себе медицинский персонал, были маленький бочонок воды и фляга с бренди у каждого. Многие из отставших до темноты сползались в лагерь союзных войск. Некоторые из них на коленях просили товарищей о глотке воды. ^{975}Сколько британцев умерло, сколько пало жертвой случайных мародеров — неизвестно, их включили в число павших в сражении.

Американские военные историки справедливо отмечают скрывающуюся за всей этой парадной мишурой грубейшую ошибку лорда Раглана, который не использовал пусть незначительные, но достаточные силы кавалерии (тем более легкой) по ее прямому назначению в этом виде боевых действий. Кавалерия не выполняла одного из своих основных предназначений — она не вела разведку местности по маршруту движения войск. ^{976} То есть не то, чтобы совсем не вела — некоторые разведывательные ей все-таки ставились, но велась она пассивно, больше напоминая боевое охранение. Всем казалось, что Раглан непонятно для чего бережет своих кавалеристов, не слишком напрягая их работой. В результате уже вскоре Легкая бригада сделалась объектом всеобщих насмешек.

После нескольких часов утомительного более чем 10-мильного марша союзные войска вышли к реке Булганак, [183] где в ближайшее время должна была пролиться первая кровь Крымской кампании Восточной войны. Лейтенант Варэнь так описывал встречу солдат с источником пресной воды, о которой они мечтали уже несколько дней: «На следующий день, выслав разведку вперед, мы направились к реке Альме; 17 сентября мы спустились в долину которую пересекал ручей. Остановив колонну часовые, выстроившись по берегам ручья, перекрыли доступ к воде солдатам, потным от долгого марша и страдающим от жесточайшей жажды. Через четверть часа запрет был снят и все смогли утолить жажду. Привал затянулся, многие смогли даже приготовить себе кофе… Полчаса спустя мы уже шли вдоль виноградника, полного зрелых плодов белого винограда; солдатам было дано разрешение полакомиться ягодами; мой каптенармус принес мне несколько громадных гроздей, коих я сравнил с ягодами Ханаана. Я наелся до расстройства желудка. Впрочем, это виноградолечение смогло уберечь меня от холеры, уже унесшей к тому времени много жизней». ^{977}

Встреча с источником воды стала праздником для измотанной переходом армии. «День был чрезвычайно жарким и много людей падали от истощения. Часто делались остановки в течение марша, чтобы позволить отставшим снова присоединиться к их полкам. Местность была идеально приспособлена для передвижения войск, но все страдали от отсутствия воды. Войска достигли реки Булганак к 14:00. Все помчались к ней, чтобы напиться….Река несмотря на такое название оказалось лишь маленьким потоком, но тем не менее вода была хорошей и вполне приемлемой для наших измученных жаждой солдат и лошадей….Некоторое число казаков было видно на расстоянии полумили…». ^{978}

Таким образом, теперь мы знаем, что союзники вышли на берег р. Булганак к 14.00, о чем говорят несколько источников. ^{979}

Английские солдаты, увидев воду, потеряли рассудок: они толпой бросились к воде, в результате чего в считанные минуты родниковой чистоты река превратилась в поток грязи. Но это уже не останавливало никого — батальоны смешивались, солдаты толкались, офицеры и не пытались прекратить хаос. Единственные, кто гордо наблюдал за происходящим — батальоны 1-й дивизии герцога Кембриджского. Гвардейцы и горцы не трогались с места, спокойно ожидая возможности подойти к реке, демонстрируя свое превосходство над обезумившими солдатами армейских батальонов.

БУЛГАНАК: ПЕРВАЯ КРОВЬ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ. БОЙ, КОТОРЫЙ НЕ СТАЛ СРАЖЕНИЕМ