Всевидящее око. Из быта русской армии (СИ)

"Гейченковская" перцовка славилась изумительным вкусом, цветом и крепостью. Но,выпив чарку этой перцовки, нужно было минут пять сидеть с открытым ртом, чтобы не задохнуться и оправиться от ожога горла и губ. Никакой другой водки Степан Иванович не признавал и требовал от всех полного уважения к этому химическому препарату.

За все время моей совместной службы с Гейченко я никак не мог привыкнуть к этому жестокому напитку и часто выдумывал предлоги, чтобы, не обижая Степана Ивановича, как нибудь уклониться от его восприятия.

Но на эскадронном празднике никак нельзя было отказаться от нескольких чарок перцовки, дабы не заслу -жить на вечные времена презрения хозяина.

Эскадронный праздник начинался в 11 часов утра • молебном перед иконой Архистратига Михаила. На тор -жество приглашались командир полка, его помощники, командиры соседних эскадронов и преждеслужившие в эскадроне офицеры. В числе гостей находилась также и вся "полковая аристократия"-сверхсрочные подпрапор -щики. По окончании молебна и окропления святой водой всех помещений и конюшень эскадрона, командир полка пробовал солдатский обед и выпивал чарку водки за здоровье офицеров, вахмистра и солдат. После этого Степан Иванович приглашал гостей отведать его хлеба -соли.

Вахмистерская "коморка" состояла из кухни и большой светлой комнаты, хорошо и со вкусом обставленной мягкой мебелью. По середине комнаты был накрыт стол, уставленный всевозможными закусками. На самом почетном месте стояла четвертная бутыль с перцовкой.

Степан Иванович рассаживал гостей строго по.старшинству. На нижнем конце стола садились старики -сверхсрочные.

Обед, изготовленный женой Степана Ивановича был изумителен. Он начинался с таявшей во рту кулебяки, под которую нужно было выпить несколько чарок перцовки, собственноручно наливаемой и подносимой хозяи-

М

Ч Як*

м*

ПЕТЕРГОФ: Дворец и фонтан "Самсон".

ном. Затем подавалась такая уха, какой я никогда и нигде больше не едал, а к ухе - растегаи, перед которыми знаменитые "тестовские" никуда не годились.

,3а ухой следовали поросенок в сметане и грандиозная, выкормленная хозяйкой, индюшка, неуступавшая той, которой Собакевич угощал когда-то Чичикова. Заканчивался обед кофе и сладким пирогом. Отяжелевшие гости с трудом подымались из за стола и прощались с хозяевами, причем, по установившемуся обычаю, каждый из гостей, пожимая руку вахмистерше, ловко вкладывал ей в ладонь пятирублевый золотой. _{о п}

Пока Степан Иванович угощал в своей коморке гостей, командир эскадрона с младшими офицерами успевали побывать в эскадронной столовой и выпить чарку за здоровье солдат. Солдатский обед был также вкусный и обильный. Традиционная "чарка", пиво и мед дополняли пиршество.

После обеда весь эскадрон отдыхал, а в о часов вечера начиналась вторая часть торжества. Появлялись трубачи и балалаечники. Часть казармы, из которой были вынесены койки, превращалась в танцовальный зал,^ украшенный гирляндами из хвои. Каждый солдат мог приглашать на бал своих знакомых дам. В зале был устроен бесплатный буфет с прохладительными напитками, фруктами и сладостями. Все офицеры, во главе с эскадронным командиром, присутствовали на балу и танцо -вали с приглашенными солдатами барышнями - петергофскими горничными и кухарками.

Пока молодежь весело танцовала, Степан Иванович демонстрировал более солидным гостям своих песенников, по праву считавшимися лучшими в дивизии. ^

" С краев полуночи на полдень далекий^ Могучий российский орел прилетел*.•

Этой торжественной песней начиналась программа, состоявшая из веселых солдатских и задушевно-груст -ных народных песен. В них не было ни нископоклонни -ческого восхваления "вождей", ни ернических двусмы -елейностей, которыми отличаются нынешние советские "народные" песни. В них отражалась подлинная душа русского народа с его скорбями и радостями.

После концерта в вахмистерской "коморке снова накрывался праздничный стол. На этот раз гостями Степана Ивановича были сверхсрочные вахмистра и их жены. Но иногда Гейченко приглашал в "коморку" также и некоторых офицеров, к которым особенно благоволил. И гости рассаживались теперь уже не по старшинству, а по просту, "без чинов".

В 12 часов ночи трубачи играли прощальный марш и бал кончался.

Проводив гостей, весь эскадрон собирался в столовой на праздничный ужин. Степан Иванович подносил каждому солдату добрую чарку своей перцовки. Офицеры еще раз пили за здоровье своих солдат и, распрощавшись с ними,расходились по домам.

А на следующее утро начинались обычные занятия и будничная жизнь вступала в свои права.

Мне часто приходилось слышать от людей, незнакомых с бытом старой русской армии, что наша армия была построена на нездоровых началах. В доказательство таких утверждений приводили тот факт, что солдатам у нас было запрещено появляться в ресторанах и других увеселительных заведениях, где могли бывать только офицеры. Между тем солдаты западных армий свободно посещают кафэ и бары и садятся за столики рядом с офицерами.

Я считаю, что пример этот не доказывает ни нездоровых начал, ни недемократичности старой русской армии. Если-бы нашим солдатам и было-бы разрешено посещать бары и рестораны, то я уверен, что, кроме вольноопределяющихся, никто из солдат таким разрешением и не пользовалея-бы. Ибо вся обстановка этих заведений была чужда нашему солдату и никакой радости, кроме смущения, ему бы не доставила.

И, если мы сравним обычаи западных армий с существовавшим у нас порядком, то увидим, что русская армия была более демократичной. На западе не только офицеры, но и унтер офицеры имеют свои столовые и клубы, куда солдатам вход воспрещен. А офицеры демокра -тических западных армий никогда не принимают такого участия в солдатских праздниках, как это было у нас.

Такие солдатские праздники сплачивали наших офицеров и солдат в одну дружную семью, которая была более демократичной, чем многие другие. И я уверен, что ни в одной армии не было и никогда не будет таких простых и веселых эскадронных праздников, какие мы справляли в нашей старой армии.

-44 + 4Ч44Ч44-»-»-

ВЕРБЛЮДА.

огда Ломпика вместе с другими новобранцами привели в наш эскадрон, вахмистр Степан Иванович Гейченко был возму

щен до глубины души.

Взводные понимали и разделяли возмущение вах

мистра.

Гвардейские полки всегда пополнялись так называвшимися "типичными” новобранцами, т.е. людьми одинакового типа. В нашем и лейб гусарском полку все солдаты были брюнеты, в уланском - рыжие, а в лейб драгунском - блондины. На разбивку новобранцев в Михайловском манеже, которую производил сам великий князь Николай Николаевич, от каждого полка посыла -лись "типичные” унтер офицеры, по типу которых и подбиралось для каждого полка новое пополнение. И великий князь строго следил за тем, чтобы раз на всегда установленный тип гвардейского кавалериста не изменялся.

А Ломпик совершенно не подходил не только к типу нашего полка, но и вообще к типу гвардейца.

Это был приземистый, почти квадратный, парень с маленькими, беспрестанно мигающими глазками и к то му-же светлый блондин, или, как говорили солдаты "бе лобрысый".

И вот этот белобрысый вятский "ведмедь" попал в эскадрон к вахмистру Гейчекнко, который строго охранял все полковые традиции и который за 25 лет своего вахмистерства еще никогда не видывал в эскадроне такой "белой вороны".