Виртуальный меч Сталина (СИ)

Но часто и сами связисты, по собственной инициативе сообщали нужную информацию. Вот, например, как со слов тогдашнего наркома связи Пересыпкина И. Т. узнали в Москве о занятии немцами Пинска.

«В последние дни июня 1941 г. в Наркомат связи позвонила дежурная телефонистка МТС белорусского города Пинск и срывающимся от волнения голосом сообщила: «Товарищи! Наши войска оставили город. На улице появились танки с белыми крестами. Вижу их в окно. Никого из наших начальников нет. Что мне делать?» И это не единичный случай» [ Пересыпкин , 11, с.64].

То есть гражданская связь работала вопреки всем бомбежкам и диверсантам. С ее помощью «почти всегда» можно получать сведения о перемещении линии фронта. А управлять? А почему нет, если захватить войсками контору связи. Вот рассказ начальника связи Северо — Западного фронта генерала П. М. Курочкина.

«Прошу разрешения выехать немедленно в Новгород и до прибытия в него средств связи из Старой Руссы «захватить» Новгородскую гражданскую контору связи и с ее помощью обеспечить связь штабу фронта. Решение одобрено. Мчимся с Н. П. Захаровым на предельной скорости в Новгород. Надо спешить, дорога каждая минута. Вот и Новгород. Там уже находился майор В. В. Звенигородский. Он занят выявлением работ, необходимых для развертывания узла связи штаба фронта. Работы только выявляются, но не производятся, так как для этого нет ни сил, ни средств. Средства еще идут по дороге из Старой Руссы. Идем «оккупировать» Новгородскую контору связи. Начальником телеграфа оказался старый знакомый — Константин Иванович Шафров (он учился на курсах в Ленинграде, на которых я преподавал в 1939 г.).

Я коротко рассказал ему о том, что Новгородская контора должна обеспечить связь штаба фронта на протяжении одного–двух дней, пока не прибудут средства для развертывания нашего военного узла связи. Он правильно понял меня и тот же час отдал распоряжение о временном прекращении гражданских почтово–телеграфных операций и об установлении телеграфной связи по направлениям, необходимым для штаба фронта. К приезду Военного совета и штаба фронта из Новгородской конторы уже была телеграфная связь с Генеральным штабом, со штабом Северного фронта, штабами армий и некоторых корпусов, а также с оперативной группой штаба, оставшейся в Пскове.

Генерал Ватутин был удивлен, что при полном отсутствии военных полевых средств связь для штаба фронта была обеспечена. Он тут же отдал распоряжение разместить основных работников оперативного и разведывательного управления в помещении почтового отдела конторы. Для работы командующего и начальника штаба был выделен кабинет директора телеграфа. Остальные отделы и управления размещались в различных районах города в зданиях военного ведомства. Так в течение суток управление войсками фронта обеспечивалось силами и средствами Новгородской конторы связи. Гражданские связисты неплохо справлялись с этой задачей». [ Курочкин, 10, с.210–211].

Словно махновцы в гражданскую войну. Это хорошо еще, что начальником телеграфа старый знакомый оказался и потому «правильно понял». А кабы нет? Приняли бы Курочкина с компанией за переодетых немецких диверсантов, поломали бы телеграфы, позвонили бы «куда следует». И пошла бы рванина…

На Западном фронте также наконец наладили связь через гражданский телеграф.

«Двадцать седьмого июня штаб фронта занял командный пункт в лесу, в десяти километрах северо–восточнее Могилева; узла связи на КП не было. Связь с Москвой поддерживалась через могилевский телеграф. Связь с войсками через делегатов» [ Симонов, с.316].

Самое интересное, что вину в провале своей военной связи военные валят на… гражданскую связь.

«Дело в том, что в основном она базировалась на постоянные проводные линии Наркомата связи. А те, естественно, были широко известны, и фашисты с первых же часов войны нацелили на них и свою авиацию, и диверсионные отряды» [ Баграмян, 3, с.88].

То есть военная связь базировалась на гражданские линии связи, немецкая авиация с диверсантами эту связь уничтожила, поэтому вся военная связь (33 полка, 20 радиодивизионов, 77 батальонов и 278 рот) нарушилась, но сама гражданская связь, как мы видим, продолжала функционировать как ни в чем не бывало. Кстати, всего Наркомат связи располагал 21 тыс. телеграфными аппаратами (от Бреста до Чукотки) [ Пересыпкин , с.11], что соизмеримо с их количеством в армии, но которые должны передавать еще массу бытовой и экономической информации.

Подведем итог. Из четырех систем связи: НКО, НКВМФ, НКВД и НКС, только первая, и самая важная в военное время, проявила свою полную несостоятельность. Правда, и в НКО тоже не все системы не работали. Работала, например, связь системы ПВО.

«… в конце июня и июле 1941 года наши посты ВНОС по–прежнему оставались одним из важных источников информации не только о воздушной, но и наземной обстановке на фронтах» [ Воронов, 5, с.179].

Оргвыводы последовали самые обычные для того времени и крайних нашли быстро. В отношении начальника связи Западного фронта было вынесено следующее определение:

«Бывший начальник связи Западного фронта Григорьев А. Т., имея возможность к установлению бесперебойной связи штаба фронта с действующими частями и соединениями, проявил паникерство и преступное бездействие, не использовал радиосвязь в результате чего с первых дней военных действий было нарушено управление войсками;[ Сталин, 18, док № 25]. 22 июля 1941 г. Н. И. Гапич был снят с поста начальника управления связи НКО как не справившийся. Управление связи РККА реорганизовали в Главное управление связи РККА, поставив во главе наркома связи И. Т. Пересыпкина.

«С самого начала войны Генеральный штаб испытывал затруднения из–за постоянной потери каналов связи с фронтами и армиями. Трудно было и войскам без связи со Ставкой, Генштабом. Наркомат связи шел нам навстречу, но он должен был обслуживать потребности всей страны, а потому бывало, что наши нужды не всегда немедленно удовлетворялись. Когда доложили об этом ЦК партии, И. В. Сталин сказал:

— Если нарком Пересыпкин плохо помогает вам, тогда есть смысл назначить его по совместительству начальником Управления связи Наркомата обороны.