Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

Таким судам были подсудны и военные чины, и гражданское население. Гражданские — за службу на руководящих и ответственных должностях в органах советской власти; за выдачу лиц, «своей общественной или военной деятельностью служивших интересам защиты Родины»; за «участие в вооруженных организациях, преследующих задачи подчинения Родины большевистской власти» и т.д.

Под военно-полевой суд попадали за умышленные убийства, изнасилования, разбои, грабежи и умышленные поджоги; за организацию стачек в местности, объявленной на осадном или военном положении; за шпионаж и т.д.

За все это судились и военнопленные.

Суд мог приговорить к расстрелу. При смягчающих обстоятельствах — к каторге на срок от 4 до 20 лет. Минимальное наказание — арест до 3 месяцев и штраф 3000 рублей⁷⁷¹.

Примером может служить приговор 25 августа (7 сентября) 1918 года. «Военно-полевой суд 97-го Донского казачьего пешего полка признал мещанина города Азова Семена Козьмина Евтушенко виновным в службе в Азовском революционном полку на должности полуротного командира — на руководящей и ответственной должности в большевистской организации и приговорил его к лишению всех прав состояния и смертной казни через расстрел.

25 того же августа этот приговор приведен в исполнение»⁷⁷² .

К Красной гвардии, как видим, относились как к преступной организации.

Такие суды, естественно, служили подтягиванию дисциплины. 5 октября в Урюпинской засудили 30 человек — пулеметную команду 1-го Хоперского пешего полка. Получившие от 1 года до 10 лет казаки подали прошение: «Раньше мы не знали, что был приказ и постановление Большого Войскового Круга о том, что все приказы начальников должны исполняться беспрекословно без всяких разговоров. Теперь мы узнали об этом и глубоко раскаиваемся в своем проступке». Далее казаки просили направить их на позиции воевать⁷⁷³ .

Впрочем, хоперцы еще легко отделались.

В мае 1918 года 300 казаков Елизаветинской станицы отказались выступать на Батайский фронт, просили оставить их в станице, так как опасались наступления на Елизаветинскую большевиков из Азова. 8 из них были арестованы и трое — Аханов, Пустынников и Терезников — 2 июня расстреляны.

Были, конечно, и перехлесты. Так, 4 казаков Михайловской станицы, мобилизованные в Красную армию и перебежавшие 3 (16) сентября 1918 года с оружием и лошадьми к белым, получили у тех же белых по 4 года за службу в Красной армии⁷⁷⁴. Может быть, их лошади кому-то из казачьего начальства понравились.

В округах, удаленных от Новочеркасска. Судебная система прошла примерно такой же путь. Как и в центре. Так, в Усть-Медведицкой 14 (27) мая была создана Следственная комиссия, которая вела следствие, а «судил» начальник гарнизона. Затем, в начале июня был создан Военно-народный суд (при нем — следственная комиссия) и, наконец, 13 (26) июля он был упразднен и учрежден военно-полевой суд. Окружная следственная комиссия была сохранена и состояла из 8 человек, имеющих юридическое образование⁷⁷⁵ .

Судебная часть в войсках, как и разведка, была отдана под начало младших офицеров. Так, заведующим судной частью войск Усть-Медведицкого района был хорунжий Зотов⁷⁷⁶ .

Прокурор Донской армии И. Калинин писал впоследствии об очень серьезных нарушениях. В Ростове начальником контрразведки и военно-полевого суда был войсковой старшина Икаев (впоследствии начальник партизанского отряда), «хулиган по поведению», о котором градоначальник Греков писал в приказе: «Он хотя и не юрист, но дело понимает... Отправление правосудия начиналось с вопроса, сколько подсудимый может дать, чтоб его отпустили с миром»⁷⁷⁷.

I

I

В это же время создавались различные отряды «Особого назначения», которые тоже выполняли функции суда и расправы. Деятельность их так описывает очевидец: «Наши казаки ушли под Царицын воевать с красными. После ухода луганских поездов

и остатков отрядов Щаденко и Романовского в станицу пришли казаки Романа Лазарева — крутинский летучий отряд. За убитых казаков и сожженные хутора казаки отряда сожгли слободу Головку и половину Скасырской. Лазарев с отрядом рыскал по хуторам, искал спрятавшихся участников поджогов и убийств. Сам он был тоже полубандит, песни пел да танцевал с бабами в станице, пока другие погибали под Царицыным...»⁷⁷⁸.

Роман Лазарев, любимец П.Н. Краснова, служивший под его началом в Мировую войну в 10-м Донском полку, известен был «храбростью и удалым бесшабашным характером, разгульным пьянством и веселою гульбою с казаками».

Известно было, что карает он хутора и станицы «лишь только за то, что по велению Лазарева хутор или станица не давали требуемого количества самогона, или не приводили для забав лазаревской опричнины красивых девок...»⁷⁷⁹.

В начале июля, в весьма напряженное время, он прибыл с отрядом в Усть-Медведицкую, где чуть не выпорол героя Мировой войны Козьму Крючкова. А затем собрал на площади станичный сбор и демонстрировал народу веревку, на которой завтра повесит Миронова, хвастал, что приведет Миронова «на веревочке как бычка»⁷⁸⁰ .

Речь Лазарева произвела очень глубокое впечатление на присутствующих: «Давно не слыхал таких речей... Ах, и прекрасно гутарил, дай ему Бог здоровья! До чего душа истосковалась об казачестве... слеза текеть», — говорил один старик⁷⁸¹.

В Усть-Медведицкой Лазарев лично расстреливал по 2—3 человека в день. Всего расстрелял 22.

Невзирая на бандитские наклонности, руководители карательных отрядов могли рассчитывать на всепрощение властей. Так, 9 (22) января 1919 года военный суд приговорил войскового старшину А.В. Икаева, начальника 1-го партизанского отряда, за умышленное в состоянии раздражения убийство при уменьшающих вину обстоятельствах к 10 годам тюрьмы с лишением чинов. Но сам же суд подал ходатайство о полном помиловании, и 14 (27) января сам Денисов «даровал помилование» Икаеву⁷⁸², который сразу же отбыл со своим отрядом на фронт.

Были случаи, когда «партизанские» и «карательные» отряды создавлись самочинно с целью сведения личных счетов.

14 (27) июня 1918 года Верхне-Донской окружной атаман Алферов жаловался Донецкому окружному атаману Краснянскому на то, что из Каменской в Краснокутскую и Боковскую пришел некий «карательный отряд»: «Имею сведения, что некоторые лица, опираясь на отряды, потеряли чувство меры»⁷⁸³.4(17) июля Краснянский телеграфировал Алферову: «Появляющиеся в районе вашего округа с целью ареста жителей партизанские отряды — самочинные и подлежат задержанию и аресту»⁷⁸⁴.

'I

ll

В целом у жителей к таким отрядам было отрицательное отношение. Известный калмыцкий деятель Абуша Алексеев участвовал в формировании калмыцкого полка, «имея ввиду этим избавить калмыков, рассеянных по разным частям, от роли исполнителей всяких карательных мероприятий, что должно было повести к озлоблению мужиков по отношению к калмыкам просто на национальной почве»⁷⁸⁵ .

Отрицательное отношение к карательным отрядам прослеживается и у казачьей интеллигенции: «Эти отряды не думали, не жалели, не судили и не миловали. Они делали только единственное — карали... Эти “карательные отряды” (придуманные каким-то умником) немало казаков поделали “красными”⁷⁸⁶. То есть, боясь их, многие казаки бежали к красным.

Ж) ФОРМА ОДЕЖДЫ, НАГРАДЫ, ЗНАМЕНА

I

I

Гражданская война всегда отличается своеобразием в области военной формы. Гардемарины, бежавшие на Дон и получившие в Новочеркасском казачьем училище кавалерийские шинели, выглядели так: «брюки навыпуск, кавалерийская шинель и морская фуражка с ленточками»⁷⁸⁷.

I

I

I

I

Любая народная армия сталкивается с проблемой единой униформы. Роман Гуль так описывал казаков-стариков, поднявшихся против большевиков в начале февраля 1918 года: «Кто в чем, бородатые, на разномастных конях, с разнообразным оружием, казаки напоминали войска Ермака, Разина, Булавина». Но на Дону, как и в других казачьих областях, этот вопрос был легко разрешим. Еще в середине XIX века Донской Атаман М.Г. Хомутов (первый неказак, занявший этот пост) отдал приказ по Войску, чтобы казаки и будучи не на военной службе носили военную форму. Хомутов мотивировал это тем, что предки