Подводная война, 1914-1918 гг.

В свое время долго и пространно обсуждался вопрос, не задело ли это непосредственное мирное предложение центральных держав самолюбия Вильсона, которого мы еще в сентябре того же года просили быть посредником мира и прекратившего после него свои старания в этой области. Нам кажется, что истинная причина отстранения Вильсона от такой щекотливой миссии лежала главным образом в нежелании после президентских перевыборов идти против большинства крупных промышленников и финансистов своей страны, интересы коих были к тому времени тесно связаны с таковыми Антанты и усматривавших выгоду от продолжения войны. Лишь 19 декабря Вильсон поднял вопрос о прекращении военных действий, на который получил ответ Антанты 12 января 1917 г., со следующими требованиями: возвращение Франции Эльзаса и Лотарингии, расчленение Дунайской монархии, очищение европейской части Турции и, как первейшее условие, отстранение центральных держав от участия в мирных переговорах. При таких условиях даже Вильсон ничего не смог далее предпринять и его запоздалый шаг не имел успеха. Таким же решительным образом было отклонено и мирное предложение тройственного союза (30 декабря 1916 г.). Центральные державы этим предложением только сами себе напортили, вместе с тем усилив волю к победе противника.

За последний период времени подводная война получила некоторое оживление требованием военного министерства подорвать доставку военного снаряжения в Россию, идущего через Мурманск. Туда было послано несколько лодок (приказ № 53 от 15 сентября 1916 г.), отлично выполнивших свое задание. С другой стороны, по дипломатическим соображениям было указано на главном театре пропускать все испанские суда. Вообще же на Северном театре торговая война прозябала согласно призового права и часть лодок была откомандирована в Средиземное море, где в то время наблюдалось большое оживление торговой деятельности противника. У берегов Англии лодки попрежнему соблюдали всемерную осторожность и остерегались нападать даже на вооруженные торговые суда, дабы не создавать новых конфликтов; единственная категория судов (вооруженных), которые можно было атаковывать без особого риска утопить пассажиров, были нефтеналивные транспорты. Ввиду того, что при ведении войны по призовому праву, опасность и риск для лодок чрезвычайно повысились, командование было вынуждено перенести военные действия в более безопасные торговые районы, где можно было рассчитывать на встречи с невооруженными транспортами и где охрана была менее сильная (Канарские острова и Мадейра).

В дальнейшем, лодкам с трудом, но все же удалось добиться права атак без предупреждения на путях в Канале восточнее линии мыса La Hague — St. Albans Head, так как там сосредоточилось движение исключительно войсковых транспортов.

Наконец с 9 января 1917 г., после долгих и упорных переговоров с политическими вождями, мы смогли вновь перейти на борьбу без предупреждения со всеми вооруженными транспортами. Постепенно мы приближаемся к моменту начала неограниченной подводной войны. Из всех обменов мнений между верховным командованием армиями, Адмирал-штабом и командующим флотом выявилась абсолютная необходимость довести войну до конца осени 1917 г. и что единственное надежное средство добиться этого — неограниченная подводная торговая война. Те же рассуждения можно найти в меморандуме Морского генерального штаба от 22 декабря 1916 г. [4], где вновь фигурирует подсчет предполагаемых потерь противника в 600 000 т за месяц. Против означенной цифры возражать не приходится, так как она была в течение многих месяцев не только достигнута, но и превзойдена, однако ожидаемый результат (принуждение Англии к миру по истечении 5–6 месяцев) не мог быть тем же самым, как в 1916 году. О причинах мы уже говорили выше. Самым опасным последствием такого твердого «пятимесячного срока» оказалось то, что он стал известен обширным слоям населения, которое ухватилось за него, как за ненарушимое обещание, вызвав сперва колоссальный подъем и розовые надежды, а затем полнейший упадок духа, разочарование и всеобщее недовольство. Даже в Морском министерстве вышеозначенное число действовало на умы, как гипноз и в своей бюрократической близорукости это учреждение опасалось не успеть закончить постройку новых лодок к концу войны.

После переговоров с канцлером состоялось 9 января 1917 г. решающее заседание под председательством кайзера, на котором, наконец, и Бетман высказался за неограниченную войну [5]. Результатом заседания был высочайший приказ «начать с полной энергией неограниченную подводную войну с 1 февраля».

Уже после того, как первые лодки вышли в море с новыми инструкциями (27 января), Вильсон предложил через графа Бернсторфа свои услуги в качестве посредника мира и просил сообщить ему наши условия. Эти весьма скромные пожелания были ему немедленно переданы (29 января 1917 г.), хотя веры в успех такого посредничества оставалось весьма мало, ибо враги наши повидимому твердо решили уничтожить нас, да и, кроме того, поведение Вильсона было настолько двусмысленное, что питать какие-либо надежды не было основания, несмотря на продолжавшиеся уверения графа Бернсторфа о дружественных чувствах президента к Германии.

При решении вопроса о методах борьбы лодок мы считались с возможностью присоединения Америки к союзу наших врагов, но было бы большой ошибкой искать причины ее выступления в неограниченной подводной войне. Ошибочность такого взгляда доказывает речь Вильсона, произнесенная в Сенате в августе 1919 г. Логически рассуждая, событие это должно было произойти, как только того потребовала общность англо-американских интересов, т. е. тогда, когда выявилась угроза выигрыша войны Германией. Что слияние интересов англо-американского капитала стало столь интенсивным — исключительно результат вильсоновской политики, так как она с самого начала была лишена нейтралитета и нашла многих сторонников членов конгресса, после всех блестящих дипломатических побед президента над канцлером. До конца января 1917 г., т. е. вплоть до начала беспощадной войны лодки должны были в своей борьбе соблюдать большую осторожность из-за того, что американским и датским пароходам было гарантировано свободное плавание, а существовавшие до сего времени соглашения с отдельными нейтральными странами и исключения для них даже при войне по призовому праву оставались пока что в силе и были вновь подтверждены правительством.

Наученные горьким опытом, что преждевременное обнародование предполагаемых военных мер скверно отзывалось на результатах, о решении начать подводную войну по новому методу все нейтральные страны, в том числе и Америка, были поставлены в известность лишь 31 января 1917 г. Сопроводительная нота подчеркивала то обстоятельство, что в противовес миролюбию Германии враги ее отвергли всяческие попытки мирного соглашения и вынудили нас к принятию самых решительных мер. Дабы не заслужить упреков со стороны всего германского народа, правительство его должно прибегнуть к использованию всех сил и средств и надеется на беспристрастность в этой решительной борьбе как народа, так и правительства Соединенных штатов. В ноте были указаны не военные зоны, как раньше, а запретные зоны, в границах которых всякое судно, независимо от флага и национальности, подлежало уничтожению. Зоны точно разграничивались широтами и долготами и охватывали водные пространства вокруг Англии, Франции и Средиземное море. Свободные проходы к портам нейтральных стран были предоставлены их морской торговле (см. карту); зоны в дальнейшем расширялись и изменялись, согласно военных требований. Нейтральному пароходству был дан пятидневный срок (до 5 февраля) для оставления портов наших врагов, а американскому движению гарантировалась, при выполнении некоторых условий, безопасность. Одновременно с рассылкой ноты канцлер отчитался в мероприятиях правительства перед рейхстагом (31 января 1917 г.). За февраль месяц отдельные нейтральные страны (северные державы совместно) внесли свои протесты, однако без реальных результатов, хотя впоследствии они все же возымели действие, нарушив отчасти принцип неограниченной подводной войны.