Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

Военные специалисты, оставшиеся с красными, оценили тактические особенности Донской армии по-своему: «Конница противника, состоявшая в массе из казачества, в тактическом отношении наиболее косных и консервативных кадров старой царской конницы, особенно охотно и быстро вернулась (с поправкой за счет применения пулеметов) к тактике шока (конная атака и удар холодным оружием. — А.В.) и стимулировала этим такой же уклон у нас... Высшим отражением тактики этого периода явились конные побоища “большого стиля®⁵.

• Действительно, многие донские генералы, проскучав в окопах Мировой войны, с упоением стали возрождать тактику стремительных ударов. Генерал Исаак Федорович Быкадоров основы организации боя казачьей конницы искал вообще в начале XIX века. Он писал, что есть три фазиса: «(завязка, подготовка, решение), своевременно-быстрое принятие идеи боя (выделение ударной группы), захват инициативы действий, нанесение решительного удара маневренной группой, осуществление принципа внезапности, творчество в комбинации способов, средств и приемов борьбы.

Все это приемлемо и правильно для ведения боя конницы и в современных условиях»⁶⁹⁶. Быстрота и инициатива ставились во главу угла даже в ущерб разведке. «Стремление к полноте сведений о противнике ведет к утере инициативы действий и к подчинению воле противника», — предупреждал Быкадоров⁶⁹⁷ .

В боях сказывалось ожесточение, проявившееся с первых же дней восстания. Но проявлялось оно выборочно. Так, например, бои между казаками и коренными крестьянами до определенного момента велись с большой «прохладицей», как это случилось к северу от железной дороги Лихая — Царицын. Как докладывал 9 (22) мая подъесаул Попов из-под слободы Шараповки: «Противник никаких активных действий не проявляет. Разъезды болтаются по всему фронту от слободы Голово до слободы Степановка. По нашим разъездам открывают огонь с двух верст, а лотом уходят в слободы». Однако чувствовалось общее положительное отношение крестьян к Красной гвардии и негативное к казакам («Жители относятся, по словам офицера, холодно и злобно»)⁶⁹*.

Казаки, в свою очередь, чутко прислушивались к настроениям населения на территории слобод. 7 (20) мая Попов докладывал: «Красногвардейцы держат себя нахально только потому, что, вступая в слободу, они рассчитывают на поддержку хохлов, которые наружно показывают благожелательность, а получается совершенно обратное.

Казаки ведут себя не воинственно и при первом случае удирают. Приказания точно не исполняют, многие приехавшие самовольно уехали»⁶⁹⁹.

14 (27) мая подъесаул Попов доносил: «Сильно заметно желание присутствия немцев. Казаки не особо доверяют офицерам».

Повстанцы смущались присутствием в их рядах казаков старых 27,44,28 и 2-го запасного полков, бывших «Голубовских», «и еще близостью хохлов, так как считают их своими братьями, почему и производят без моего ведома мирные переговоры»⁷⁰⁰ .

Потери во время таких боев были минимальны. Так, при попытках захвата слобод 12 (25) мая — 2 казака ранено, 2 лошади убито, 14 (27) мая — ранен 1 подводчик.

Офицеры как могли «подогревали» казаков, понуждали к более активным действиям. Так, 10(23) мая «разъезд юнкера Хоперского атаковал конный пост противника к югу от Колуш-кина, который разбежался, а он ворвался в Колушкин, где выпорол попавшихся ему мужиков»⁷⁰¹.

Иногда, чтобы избежать кровопролития, казаки принуждали крестьянские поселения держать нейтралитет. Сохранилось постановление Васищевского товарищества в ответ на требование красногвардейцев прислать лошадей: «Лошадей отпустить в Шарпаевку рискованно, так как весь хутор будет разграблен казаками, потому что разведчики-казаки приезжают в хутор и делают поверку как солдатам (военнообязанным крестьянам. —А. В.), так и лошадям, категорически указывая на то, что если хутор перестанет быть нейтральным, то тогда пусть не гневается... Если же будут брать сегодня товарищи солдаты, а завтра господа казаки, то от хутора Васищева останется одно воспоминание»⁷⁰².

Краснов отмечал такой же случай с крестьянской слободой Мартыновкой в 1-м Донском округе: «Казаки долго не могли овладеть Мартыновкой лишь потому, что против нее действовали полки 1-го Донского округа. Большинство казаков имело своих жен из Мартыновки и, обратно, многие крестьяне слободы были женаты на местных казачках. Борьба между родичами обращалась в нелепость. Ни казаки, ни слободские большевики не подходили друг к другу ближе, чем на две версты, боясь поранить своих. Только тогда, когда атаману удалось вывести части 1-го Донского округа на фронт 2-го Донского округа, а к Мартыновке направить полки Донецкого округа, “родственная” война окончилась»⁷⁰³ .

Похожая картина наблюдается в Усть-Медведицком округе, где казаки сталкиваются с такими же казаками («миронов-цами»).

На границе Дона и соседних губерний противники тоже старались держаться друг от друга подальше. Так, латыши-артиллеристы, прибывшие на донскую границу, жаловались, что наблюдательные пункты, и даже артиллерийские позиции, им приходилось выбирать «по обыкновению в настоящей войне впереди пехотных цепей»⁷⁰⁴ .

Ситуация меняется (собственно и восстание отчасти из-за этого вспыхнуло), когда крестьяне (коренные или иногородние) или красногвардейцы входят на исконно казачью территорию. Накал борьбы сразу же резко возрастает. Так случилось, когда чехи и регулярная русская кавалерия (дивизия Киквидзе) двинулись по хоперским станицам. Так началось, когда украинская социалистическая армия Ворошилова стала прорываться на Царицын через донскую территорию.

Участник похода Ворошилова И.М. Мухоперец вспоминал, описывая один из дней, что на подступах к Обливской «десятки раз ходили в атаку пешие и конные белые части... Дважды дело доходило до рукопашных схваток, яростных, кровавых»⁷⁰⁵. Уже одно это прекрасно характеризует боевые качества зарождающейся Донской армии. «Штыковой удар при современном огне почти невозможен, — считали специалисты. — Но тем не менее способность доходить до него остается величайшим проявлением мужества, смелости, отваги, решимости, жертвенности, величайшее проявление боеспособности»⁷⁰⁶.

Ожесточение и отсутствие боеприпасов вызывали стремление казаков довести дело до рукопашной, где они несомненно были сильнее; изначально слабое руководство и устаревшая тактика способствовали такому развитию событий. Вспомним, как на Хопре бравый интендант И.З. Гаврилов 17 раз водил казаков в конном строю на красные батареи.

Подобные боевые действия были чреваты огромными потерями. Тот же Мухоперец так описывает бой за Рычковские высоты, когда армия Ворошилова стала переправляться через Дон и передовые части ее заняли удобный плацдарм: «Не вытерпев или не надеясь на пехоту, конная бригада выстроилась на виду и с гиком бросилась на окопы Морозовского полка. Густая лавина всадников, сверкая на солнце шашками, стремительно приближалась. .. Ее косили из пулеметов, в упор били из винтовок, кромсали осколками снарядов, а она все катилась, умирая на лету...

Около сорока всадников перемахнули через наши головы и очутились в тылу, но там их тоже стерегла смерть: все они легли от картечи.

Исключительная по лихости и бессмысленности кавалерийская атака дорого обошлась белым... — бригада погибла целиком»⁷⁰⁷.

Большевики позже утверждали, что в этой атаке участвовали 47-й и 48-й конные полки белых. Но в тот период — июнь 1918 года — донские полки таких номеров не имели, с сентября 1918 года эти номера — 47-й и 48-й — получили 3-й и 4-й конные полки отряда войскового старшины Попова.

Возможно, определенную роль в таких атаках играло желание самих казачьих командиров подраться. Так, есаул (а затем генерал) А.М. Сутулое до войны преподавал фехтование в Николаевском кавалерийском училище и при каждом удобном случае демонстрировал свои навыки владения холодным оружием.