Лекции по Исторической Литургике

Но прп. Роман и сам был не только великим поэтом, а ещё и святым. Его кондаки – это не только блестящие инсценировки, но и богословие. Именно это богословие, без остатка растворённое в его поэзии, делало её одновременно и вечной и необычайно актуальной. Так, на бушевавшие в то время монофизитсткие споры, он ответил поэмой «Мария и волхвы», в которой создал глубоко психологический образ Марии-Матери и тем утвердил человеческую природу Богочеловека.

Богословие прп. Романа было преимущественно нравственным богословием. Исследователь его творчества проф. Н. Д. Успенскийпишет, что в своём нравственном учении и в своей экзегезе Роман был очень близок к своему знаменитому земляку Иоанну Златоустому. Так, видя увлечение византийцев внешним благочестием, он написал поэму о Десяти девах, которая является свободным переложением толокования Златоуста на ту же притчу.

Это, кажется, единственный кондак прп. Романа выдержанный в форме проповеди. В нём сравниваются христианские добродетели и выше всех ставится милосердие. Вслед за Иоанном Златоустом, прп. Роман повторял: « Без девства можно видеть Царствие Небесное, а без милостыни нет... Милостыня всего нужнее; в ней заключается всё».(См. Успенский Н. Д.«Кондаки св. Романа Сладкопевца» – в «Богословских трудах» N°4, 1968 г. стр. 195).

Кондак этот имеет три кукулиона и 31 строфу – икос, в каждом из которых по 10 строк. Акростих: « Сия поэма смиренного Романа».Текст приводится по тому же источнику («Богословские труды» N°4, стр. 196-201).

Этот текст даёт нам неожиданный ответ на вопрос: как нашёл прп. Роман свою богатейшую жанровую форму. Ведь мы хорошо знаем, что великие произведения не вырастают на пустом месте. Но если мы под влиянием этого кондака вспомним одноимённую песнь свт. Мефодия Патарского «Разговор десяти дев», то увидим, что по внешней структуре поэма Мефодия – не что иное как прототип кондака: ряд строф-куплетов, расположенных в порядке греческого алфавита и заканчивающихся общим рефреном: « Тебе посвящаю себя чистого и со светоносным светильником встречаю Тебя, небесный Жених».

Этот-то архетип и был взят прп. Романом, обновлён жанровыми находками сирийского сугитты и пересажен на византийскую почву.

Остальное было делом поэтического вдохновения и виртуозной техники. В греческом подлиннике гимны прп. Романа имеют особый размер стихосложения, называемый тоническим: не только все куплеты, но и все строки в них имеют одинаковое количество слогов и акцентуацию сильных слогов на одном и том же месте.

Такая структура формы была одновременно и жёсткой и гибкой, предполагая широкий простор для эволюции жанра. Напомню, что кондак Благовещению, Составленный прп. Романом (« Взбранной Воеводе, победительная...»), лёг в основу Акафиста, который появится столетие спустя.

Поэтому значение прп. Романа для развития нашего богослужения невозможно переоценить. И даже немецкий исследователь Византийской литературы Крумбахер называет его «Величайшим религиозным поэтом всех времён (Krumbacher «Geschicte der buzant. Literatur». Munchen, 1987, p. 316).

4. Школа Романа Сладкопевца

Кондаки прп. Романа были необычайно популярны и вызвали множество подражаний. По-видимому, под его влиянием возникла целая кондакарная школа. В заглавиях песенных манускриптов того времени сохранились следующие имена:

Георгий, Дометий, Николай, Андрей, Василий, Стефан, Кириак, Киприан, Арсений из Александрии, Григорий и Феодосий из Саракуз и др.

Самый знаменитый и плодовитый из них – Анастасий. Его поэзия по совершенству не уступала античной. Его тропари бурлили многочисленными вводными предложениями, накатывались, как волны и устремлялись к заключительному припеву. Отдельные поэмы достигали 300-т и даже 500-т стихов, но слушались с живым неослабевающим интересом.

Очевидно, к этой же школе принадлежал и сам патриарх КПльский Сергий (до 626, † 638) – виновник монофелитской ереси, разразившейся при имп. Ираклии. Известен его кондак на Успение Божией Матери, написанный в 626 г. при оставлении патриаршей кафедры. Некоторые исследователи (в т. ч. такие специалисты как Ю. И. Рубан) приписывают ему и составление (в том же году) первого акафиста. Однако, мы здесь будем придерживаться более традиционной версии, считающей, что автором его является блаж. Георгий Писида(† ок. 638 г.) – как видно из прозвища, он происходил из Писидии, был КПльским диаконом и референдарием (т.е. секретарём) патриарха Сергия, которому посвятил поэму «Шестоднев или сотворение мiра», написанную ямбическими стихами. Писал также эпиграммы, ямбы «О суете житейской», «на Воскресение Спасителя», «Похвалу имп. Ираклию» и др. Ему же приписывается литургическая песнь: « Да исполнятся уста наша хваления...»(ок. 620 г.).

Он был очевидцем аварской осады КПля в 626 г. и написал об этом большую эпическую поэму. В эпиграмме на ту же тему он писал: « Варвары грозные городу нашему, Лишь увидя Ее – воеводу, Гордые выи склонили тот час».Здесь обращает на себя внимание не совсем обычное наименование Богородицы « Воевода»(буквально: «Полковница»), тождественное I строке Акафиста: « Взбранной Воеводе победительная...»что является дополнительным аргументом в пользу авторства Писиды.

5. Акафист

Т.о. перед нами победная и благодарственная песнь Богородице за избавление КПля от аварской осады в 626 г. Согласно древней синаксарной заметке её впервые слушали 7 августа 626 г. стоя, после чего и явилось название «Акафист» (ακαθιστος неседален), т.е. песнопение, во время которого не позволяется сидеть.

Какова композиция этого произведения? Акафист начинается кукулием, в котором объявлена его тема о « Взбранной Воеводе».Затем следует чередование 12-ти больших и 12-ти меньших строф-куплетов. Всего 24 строфы, расположенные по порядку греческого алфавита. Меньшие строфы называются «кондаки» (не смешивать с термином «кондак» применительно к целой поэме). И они все (кроме I) заканчиваются восклицанием « Аллилуиа!»

Б ольшие строфы называются «икосы» (от греч. οικος – “дом», букв. перевод сирийского термина « байта» –дом, строфа). Икос содержит более пространное развитие темы, заявленной в кондаке. Это развитие осуществляется в 12-ти т.н. «хайретизмах», т.е. обращениях к воспеваемому предмету, которые начинаются словом « Хайре»«радуйся» (архангельское приветствие Богоматери). А заканчивается каждый икос рефреном: « Радуйся Невесто Неневестная».

Вот это чередование 24-х строф с неизменным рефреном, который красной нитью проходит через все икосы – очень напоминает нам слегка модернизированный кондак прп. Романа Сладкопевца. Поэтому многие исследователи (в т. ч. и академик С. Аверинцев) подозревают, что в основу Акафиста лёг текст прп. Романа, к которому в 626 г. лишь «пристегнули» подходящий к случаю кукулий (Аверинцев С. «Поэтика ранневизантийской литературы», М. 1977 г. стр. 233-234). Другие обращают внимание на то, что и сам кукулий идентичен тому, который был написан прп. Романом для праздника Благовещения. Одним словом, налицо явная преемственность в развитии жанровой формы.

Вместе с тем Акафист предстаёт перед нами, как нечто уникальное. Следует подчеркнуть, что наш Устав («Типикон») знает лишь один этот Акафист « Взбранной Воеводе...»который включается в последование Утрени один раз в году – в субботу 5-й седмицы Вел. Поста (т.н. «Суббота Акафиста»). И поэтому текст данного Акафиста содержится в Триоди Постной. Но опять-таки он там один-одинёшенек, как будто других акафистов просто не существует.

И действительно, все остальные акафисты были написаны много позже по образцу этого – классического. Это легко увидеть по тому как они подражают форме, содержанию (до 7-го икоса, оно историческое, а потом – нравственно-догматическое) и даже рифмовке. Потому что Акафист школы Романа был уже рифмованным произведением . И это отчасти чувствуется даже в переводе: