Авиация и космонавтика 2013 02

Наконец, и Древницкому, казалось, улыбнулась природа: день 3 февраля выдался теплым и тихим. Но стоило лишь начать наполнение шара, как, откуда ни возьмись, налетел сильный ветер, и, скрепя сердце, пришлось отменять полет. Вот она, воздухоплавательная доля!

Но не могла же непогода длиться вечно, и Древницкому в конце концов удалось-таки в Асхабаде подняться в воздух. Это произошло 17 февраля в удивительный, словно по заказу, ясный, солнечный, без малейшего ветерка, день. «Нельзя сказать, что это досталось Древницкому легко, – рассуждала газета 'Асхабад'. – Топько подумать – семь неудачных покушений на полет, неудачных не по его вине, а – стихии».

Зрителей, уже заждавшихся полета, собралось много. Они плотно окружили взлетную площадку и, напирая все больше и больше, вот- вот могли смять солдат, державших готовый к полету монгольфьер. Видя это, Древницкий скомандовал: «Пустить шар!». Монгольфьер вместе с воздухоплавателем броском вырвался из живого кольца и через считанные секунды был уже далеко, далеко вверху…

Полет удался. Древницкий приземлился с парашютом во дворе начальника Закаспийской области. Генерал радушно встретил неожиданного гостя, опустившегося с неба, и поздравил с удачным завершением полета.

Толпа, не верившая, что Древницкий, наконец, в самом деле полетит (ведь сколько раз бывали отмены!), на руках отнесла отважного летуна до экипажа. «Уж так всегда, – заметила газета, – безумству храбрых поем мы песню».

В конце февраля Юзеф Маврикиевич покинул Асхабад. Известно, что он совершил еще полет в Катта-Кургане – городке, расположенном в семидесяти километрах от Самарканда. Возможно, по пути выступал и в других среднеазиатских городах.

Его надежды на Туркестан не оправдались. Древницкий приехал в этот край без лишнего гроша в кармане, таким же и уехал. В середине мая 1913 года он уже летал в Ростове-на-Дону.

«Едет Древницкий! Едет Древницкий!». Это краткое объявление появилось в «Нижегородском листке» в начале августа 1913 года. Афишки с тем же лаконичным извещением были расклеены по всему Нижнему Новгороду. По поводу лаконичности газета «Нижегородец» иронизировала: «Он просто – Древницкий. Сказать "знаменитый Древницкий" так же смешно, как написать "более или менее известный в провинции писатель Н.В. Гоголь". Гоголь даже без имени – Гоголь. И Древницкий – тоже».

Но ирония – иронией, а краткого извещения, и в самом деле, было вполне достаточно. Юзефа Древницкого здесь, как и в других волжских городах, хорошо знали по прежним полетам.

Надо сказать, что первый полет 15 августа закончился не совсем удачно. Уже в воздухе «заел» механизм – замок (он был изготовлен фирмой «Катык»), прикреплявший купол парашюта к шару, и Древницкий был вынужден опуститься вместе с монгольфьером среди могильных плит и крестов Канавинского кладбища.

Второй полет состоялся 16 августа, и снова неудача, причем более неприятная, чем в первый раз: монгольфьер не смог набрать нужной высоты и свалился на деревья вместе с аэронавтом, даже не вылетев за пределы Лубянского сада.

Только в третьем полете пришел успех. Древницкий продержался в воздухе шесть минут и совершил прыжок с высоты более тысячи метров. Эффектным был и четвертый полет 20 августа, когда отважный аэронавт, оставив шар на большой высоте, камнем пролетел половину расстояния до земли!

В пятом полете при спуске парашют так сильно бросало из стороны в сторону, что стало страшно за жизнь аэронавта. «Большая смелость нужна, – произнес кто-то из зрителей, глядя, как раскачивается парашют, – того и гляди со смертью встретишься».

На 27 августа было назначено прощальное, «бенефисное», выступление Древницкого. Погода с порывистым ветром спокойного полета не обещала. Шар наполнялся медленно и плохо. «Публика уже начала сомневаться в возможности полета, – писала газета "Волгарь". – В толпе были слышны иронические замечания. Это нервировало пилота».

Солдаты, прильнув к земле, постепенно суживали нижнее отверстие монгольфьера. Долгое наполнение в конце концов завершилось, и тридцать солдат, подняв шар на высоту двух метров от земли, ждали последней команды.

А зрители по-прежнему шумели и подшучивали. Возможно, поэтому Древницкий поспешил и, не оценив силу ветра, подал команду: «Пустить шар!». Все, что произошло вслед за этим, запомнилось очевидцам как настоящий кошмар.

Резкий порыв ветра бросил шар на телеграфные провода, протянутые в несколько рядов около садового театра. На мгновение шар остановился. Было видно, как он с неимоверной силой тянет за собой аэронавта, застрявшего в проводах. Затем монгольфьер оторвался и улетел вместе с парашютом, а Древницкий, отброшенный на крышу театра, скатился с нее и упал на землю. Встать сам он не смог. Его подняли и на извозчике отвезли в купеческую больницу, открытую при ярмарке.

Все газеты России поместили сообщения о катастрофе в Нижнем Новгороде. Газета «Волгарь» писала о повреждениях, полученных Древницким: «В результате – кровь, перелом берцовой кости, сильные ушибы, ссадины. Замертво летчика на носилках унесли из сада. Первую помощь оказали случившиеся в саду врачи». Поздно вечером из больницы сообщили, что смертельной опасности нет, но положение разбившегося аэронавта тяжелое.

Об аварии и ее причинах Древницкий рассказывал корреспонденту местной газеты так: «Несчастье со мной случилось главным образом потому, что я не уловил момента между сильными порывами ветра, и меня бросило на провода. Я был привязан к парашюту ременным поясом. Один, тонкий, провод я оборвал туловищем, но тут же попались два очень прочных, в которых я накрепко запутался. Между тем, шар тянул меня за собой, и я почувствовал, как пояс режет мое тело.

После смертельной боли я, наконец, оторвался, так как лопнула веревка, на которой можно было слона повесить и которая прикрепляла меня к парашюту».

Юзеф Маврикиевич жаловался корреспонденту: «Главное, перелом в таком месте, где нельзя наложить необходимую перевязку. Доктор по этому поводу шутит: «Больной вы для нашей больницы необыкновенный, и переломы у вас необыкновенные. Но шутка шуткой, а месяца на два, самое меньшее, я – не работник.

Лечиться надо, покой, массаж…».

Древницкий с трудом поднялся с койки и, волоча больную ногу, медленно прошелся на костылях по палате. «Что с моим шаром?» – спросил с беспокойством. Он еще не знал, что монгольфьер упал за городом, и хулиганы обрезали у него веревки. Хотели даже разрезать оболочку, но вовремя подоспевшие солдаты отобрали шар и отвезли его в Лубянский сад.

«Говорят, – продолжал аэронавт, – 7 сентября больницу закрывают. Перееду к себе в номер на несколько дней. Потом переберусь в Москву. Несчастье расстроило все мои планы и поставило в материальном отношении в самое безвыходное положение. Теперь все пошло прахом, и на нынешнюю зиму я остаюсь больной и решительно без средств. Придется перебиваться как-нибудь литературным трудом».

С окончанием ярмарки больницу действительно закрыли. Древницкий, как и собирался, уехал в Москву. Газета «Раннее утро» писала в середине сентября: «На днях из Нижнего Новгорода привезен в Москву потерпевший катастрофу популярный авиатор Древницкий. У него перелом правой ноги и сильное кровоизлияние. За отсутствием необходимых средств пострадавший авиатор до сих пор не помещен в больницу». Как жил в эти дни отважный аэронавт, где лечился, никто теперь рассказать не сможет. Известно только, что уже 5 октября того же, 1913 года, он летал и прыгал с парашютом в Вильне. Это менее сорока дней спустя после катастрофы! А затем в поисках заработка и благоприятных погодных условий для полетов отправился в турне по южным городам России и проехал от Одессы до Баку

Юзеф Древницкий в больнице после аварии в Лубянском саду