Ветхий завет

«Братьям Иудеям в Египте — радоваться!..»

Не все, значит, убежали. Кто-то остался. Похоже на начало какого-то послания.

«Мы писали к вам в скорби и страданиях, постигших нас…»

Точно, это письмо.

«И ныне совершайте праздник кущей в месяце Хаслеве…»

Непростое письмо. Это циркулярное указание. Церковная директива.

Вот второе письмо.

«Аристовулу — учителю царя Птолемея, из рода помазанных священников…»

Это адресат. Конечно, он не премьер-министр, но всё-таки… Учитель царя — не последний человек в государстве. А если он к тому же из рода помазанных священников…

Автор послания рассказывает о том, как жрецы города Нанеи пригласили царя Антиоха в храм, а потом…

«Тогда они затворили храм, и, открыв потаенное отверстие в своде, стали бросать камни, и поразили предводителя и бывших с ним, и, рассекши на части, и отрубив головы, выбросили их к находившимся снаружи. Во всем благословен Бог наш, предавший нечестивцев».

Ну, что же, такие вещи только в храмах и делаются. Попы заманивают царя в церковь, отрезают ему голову и выбрасывают на улицу — к народу. Все довольны, все смеются.

Но, после такой процедуры храм нужно очистить. С кадилом и песнопениями — понятное дело.

И вот, о чём письмо — о том, что нужно очистить храм.

«Мы сочли нужным известить вас, чтобы и вы совершили праздник кущей и огня…»

Это — тоже директива. Циркуляр о том, что и когда надо праздновать. Для правильного праздника, нужен реквизит. Автор извещает, что у него реквизитов хватает, и поэтому:

«…если вы имеете в этом надобность, пришлите людей, которые вам доставят…».

Мы имеем дело с очень могущественной организацией — церковью. Птолемеи воюют с Селевкидами, а иудейские священники пишут египетским священникам (наставникам царя) — что и как надо праздновать. И легко могут переправить церковную утварь через линию фронта.

Но главный смысл послания не в этом. Автор упоминает восстание, возглавленное Маккавеями, и говорит о том, что перипетии этой борьбы хорошо описал Иасон Киринейский — в пятитомном историческом исследовании.

Но, поскольку такую громоздкую хронику очень долго читать, то автор, так и быть, «охотно возьмёт на себя труд» — изложит всю эту историю кратенько. Именно в таком изложении автор рекомендует изучать историю восстания.

Вот, как пишется история, дамы и господа.

Далее автор начинает «краткое изложение истории» и вместо сжатых формулировок рассказывает нам удивительную байку о том, как селевкиды, с подачи иерусалимской знати, решили конфисковать сокровищницу Храма.

Во время конфискации царскому чиновнику привиделся ангел на коне. Конь бил его копытами в грудь, от этого с чинушей случился удар. Первосвященник принёс жертву за его здоровье и чиновник выздоровел.

В процессе выздоровления ему опять явился ангел и сказал, что этот священник ему жизнь спас. Чиновник, которого звали Илиодор, воспылал религиозным пламенем и отбыл в ставку селевкидов, распевая по дороге псалмы и славя Саваофа.

Очень исторично, не правда ли?

Понятное дело, что царь убоялся иудейского бога и отказался от всяческих конфискаций — к большому огорчению некоего Симона, главного инициатора этой акции.

Стоит заметить, что Симон был из колена Вениаминова (что само по себе о многом говорит) и по совместительству — попечителем Храма.

У него вышел спор с Онией — тем самым первосвященником, который навеял Илиодору видение, а потом великодушно снял его.

Поспорили они о порядке толкования некоторых положений иудейского кодекса. Скорее всего, Симон запускал руку в церковную казну, а Ония прищемил ему хвост.

Симон был не сам по себе — он представлял определённую группировку, которая хотела власти.

Потерпев фиаско с царём, люди Симона начали резню сторонников Онии, который тоже был не сам по себе. Ония пожаловался царю на Симона. И царь поддержал жалобщика!

Но вскоре Селевк умер и на трон взошёл Антиохий Епифан. И тут в игру вступил некто Иасон (очень похоже на Ясона, а это — греческое имя).

Иасон пообещал Епифану крупную взятку — 360 талантов серебра, 80 талантов «с некоторых доходов» — если его назначат первосвященником.

Более того, он обещал царю ещё 150 талантов, если тот подпишет указ о создании в Иерусалиме гимнасия «для телесных упражнений юношей» (как в Греции), и прикажет именовать иерусалимцев — антиохийцами.

Теперь понятно, почему этого парня звали Ясон. И ещё понятно, под чью дудку плясал Симон. Непонятно другое — Ясон/Иасон был родным братом Онии.

У Ясона всё получилось. Он построил гимнасий и «привлекши лучших из юношей, подводил их под срамную покрышку». Что это значит — нетрудно догадаться.

«Так явилась склонность к Еллинизму и сближение с иноплеменничеством — вследствие нечестия Иасона…»

А зачем священникам эллинизм? Нет, священникам эллинизм ни к чему.

«Так что священники перестали быть ревностными у жертвенника и поспешили принять участие в играх палестры по призыву бросаемого диска».

Вы представляете, что творилось в Иерусалиме? Попы сняли рясы, и в голом виде метали диски на стадионе. С ума сойти.

Дальше — больше. В Тире проводились 5-летние олимпийские игры. Ясон послал на эти игры делегатов и 300 драхм серебра — в жертву Геркулесу. Он просто попытался стать светским человеком — по понятиям эллинского мира.

Через три года Ясон послал к Антиоху брата Симона (того самого) и дал ему с собой деньги — на подарок. Брата Симона звали Менелай!

Чудеса да и только. У Онии брата зовут Ясон, а у Симона — Менелай. Да, так вот — Менелай тоже хотел быть светским человеком. Он добавил к деньгам Ясона 300 талантов и всю эту сумму отдал царю, как свою личную взятку.

Цель взятки — царь смещает Ясона и назначает первосвященником самого Менелая. Интрига была ещё та.

Ясона сняли с должности и он удалился в «изгнание» — к аммонитянам. Потом было ещё интереснее.

Оказалось, что Менелай не давал никаких 300 талантов — он лишь пообещал их царю. И царь купился на эту замануху.

Заняв кабинет первосвященника, наш взяточник пустился во все тяжкие, но не спешил отдавать царю обещанные деньги.

Царь намекал ему об этих деньгах — через начальника городской стражи. Менелай делал вид, что оглох.

То, что произошло дальше, напоминает детектив от Агаты Кристи. Итак, царь решил разобраться с деньгами и вызвал к себе Менелая, а заодно и начальника стражи, Сострата.

Видимо, он хотел сделать им очную ставку и узнать, кто зажилил 300 талантов серебра.

Менелай и Сострат поехали «на ковёр». Они были ужасными бюрократами — каждый оставил за себя человека.

За Менелая остался ещё один брат, Лисимах (а имена-то какие!), а за Сострата — Кратит (начальник Критян, интересно — кто такие?).

Но царя на месте не оказалось — он уехал подавлять восстание в провинции, а за себя оставил придворного чина — Андроника. Время для отъезда было выбрано очень удачно.

Итак, ни одно из указанных должностных лиц на момент преступления не исполняло своих прямых обязанностей.

Царь был «на выезде», а Менелай и Сострат — в командировке. При отъезде из Иерусалима Менелай, как бы невзначай, зашёл в храм и умыкнул оттуда золотые сосуды и прочие драгоценности.

Часть украденного он продал по дороге, а часть привез в царский дворец. И сразу пошёл к Андронику.

Чиновника всегда подкупить легче, чем монарха. Менелай вручил Андронику дары и попросил об одолжении.

Одолжение так себе — сущий пустяк: нужно было убить Онию. Того самого, который стоял на страже храмовой казны и не пущал туда Симона.

Даже после своего смещения с поста он зорко следил за сокровищницей храма. Он даже заметил кражу Менелая и обещал всем рассказать об этом безобразии. Почему Менелай не разобрался с ним сам?

Потому, что Ония убежал в Антиохию и спрятался в пригороде. А в Антиохии убивать кого-то… Чужая юрисдикция.

Андроник, получивший ценные подарки, легко нашёл Онию и зарезал. «Иудеи возмутились». Тут и царь из Киликии вернулся. Иудеи ему сразу доложили: «Андроник Онию зарезал в натуре».