Религиозная историография России

(В 1899 г. неожиданно «обнаружились» мемуары Арсения Грека — но относящиеся к началу XVII века! Поэтому автора их сочли за другого «Арсения Грека, архиепископа Елассонского и Димоника из Эллады», а затем и Архангельского, и Суздальского… Между тем, из текста мемуаров однозначно следует, что это творение создано в период написания допетровской версии романовской истории, т. е. именно тем самым никоновским Арсением Греком, вместе с его «славяноэллинской» азбукой, изданной якобы в 1591 году. Там, среди прочих несуразиц, например, говорится о том, что автор мемуаров лично венчал мономаховой короной на царство Дмитрия Ивановича в 1605 году! Эта явная подделка опубликована, наряду с другими новоделами, в «Хрониках смутного времени». М., фонд Сергея Дубова, 1998.)

В Москве же до 1650 года по-гречески не говорил практически никто! Сам Никон писал (о визите патриарха Феофана при поставлении Филарета в 1619 г.): «до сего Феофана патриарха по всей России редкие по-гречески глаголаху». Алексей Михайлович только вздыхал и молился, чтобы Господь его сподобил «разуметь по-эллински» (ГДР).

Проверить правильность новой писанины было просто некому. По этой причине по воле Никона из-под пера Арсения и появилось знаменитое требование крестного знамения «троеперстием», написание «Иисус» вместо «Исус» и прочие нововведения. Это был апофеоз Никона, в это время не только церковь, но и Алексей Михайлович подчинялись ему беспрекословно: в 1652 г. Алексей Михайлович просит его стать новым патриархом, в 1653 г. титулует Патриархом Всея Великия и Малыя Руси еще до подписания союза с Богданом Хмельницким, а после взятия московскими войсками в союзе с Хмельницким в 1654 г. Вильны — Патриархом всея Великия, Малыя и Белыя Руси!

На созванном Никоном Соборе в 1654 г. было постановлено все книги «достойно и праведно исправити противо старых — хартейных и греческих». (Обратите внимание, что здесь впервые фигурируют «хартейные», т. е. пергаментные книги, которых до этого никто в Московии в глаза не видел.) В 1656 г. реформы Никона одобрили не только иерархи Восточной церкви, но даже папа римский. С этого времени начался политический закат Никона, поскольку он потерял политическое чутье и доверие Алексея Михайловича.

В 1660 г. Никон де-факто ушел с поста патриарха, надеясь на будущее возвращение победителем. Однако окрепшая светская власть отодвинула его навсегда. В 1660–1667 гг. Алексей Михайлович сам решал все церковные вопросы, а потом низложил Никона руками других «греческих иерархов» типа Паисия Лигарида. При этом он добился безусловного лидерства его собственной, государственной русской церкви, среди остальных православных церквей, которое сохраняется и по сей день.

Со своими же «раскольниками»-староверами официальные власти то примирялись (при Федоре Алексеевиче), то уничтожали их (при Софье), и такая чересполосица продолжается до сих пор в виде «борьбы с сектанством». Однако, с 1660 по 1700 г. «греко-православное» начало было буквально вдолблено в сознание русских людей через навязанное им изучение «древнего» греческого языка, «Славяно-греческое» училище, а потом и академию. (Это училище основали «греки» братья Лихуды, фамилия которых, между тем, с успехом может считаться вполне еврейской.)

С тех пор «греки» надолго стали нахлебниками Московии, а затем и Российской империи, усердно делая вид, что они проводят «прорусскую политику». Такое положение вещей вполне устраивало светскую власть, потому что политически «греки» были совершенно безопасны, не имея своего государства и власти. Оно также устраивало и церковников, поскольку через «греков» они навсегда привязали к себе светскую власть, став официальной церковью разноплеменного государства, при этом еще имея разнообразные зарубежные корни, т. е. РПЦ стала институтом, который всегда востребован политиками.

После установления Алексеем Михайловичем в России «монархического православия», в условиях ослабления вассальной зависимости Московии от Османской империи, РПЦ в лице Патриарха Иоакима (1674–1690) впервые в истории высказалась против «безбожных татар» (т. е. мусульман) и превратилась в воинствующую церковь, которая стала борющейся за мир только по указанию Сталина в 1946 г. (до этого РПЦ благословляла все войны, ведшиеся Российской империей и СССР).

Сталин в своих послевоенных планах так же возлагал большие надежды на «греков», как и его царственные предшественники, и греки его точно так же обманули… (Пожалуй, гениальный Грибоедов — едва ли не единственный, кто предлагал строить внешнюю политику России, опираясь на союз с Турцией и Персией, а не с греками, за что его быстренько убили.)

Во второй половине XIX века обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев выдвинул «триединую формулу» Российской империи: «православие, монархия, народность», которая была призвана обосновать соответствующий «триединый» лозунг борьбы «за веру, царя и отечество». Это была, по сути, еще одна трансформация того же принципа «Троицы». А в 30-е гг. XX века, уже в советское время воинствующего атеизма, тем не менее самым страшным судом были «особые тройки» — в них в извращенной форме принцип «триединства» использовался для максимального устрашения очередных «неверных».

Параллельно с редакцией светской истории с 1650 г. постоянно редактировалась и церковная. Главной внутренней заботой религиозной историографии стало вычищение ее прошлого, в том числе и языческого, поскольку РПЦ постаралась привязать все русские языческие праздники к церковным: Русалия-Купала — Иван Купала — Иоанн Креститель, «Троица» — по улице, семик — по задам и т. п. (Только с масленицей вышла закавыка, но сейчас и ее узаконили.).

Как, например, в екатерининской редакции русской истории вычищалось из летописей язычество «крещеных древнерусских князей», показывает таблица 3, в которой сравниваются исходные летописные тексты, опубликованные В. Н. Татищевым в первой половине XVIII века и их современная церковная редакция (ПВЛ), сделанная во второй половине XVIII века (цит. по: М. Л. Серяков. Голубиная книга., М.: Алетейа, 2001, стр. 524–526).

Из таблицы совершенно очевидно, что во всех случаях исходная языческая клятва — рота — заменена в новой церковной редакции крестным целованием. Напомним, что рота — круговой ритуал типа хоровода, или вайнахских, или индейских танцев вокруг священного места или предмета. От высшей русской клятвы — роты, кстати, произошел и крестный ход, причем рота учинялась по ходу солнцу («посолонь»), поэтому одним из реформенных новшеств Никона было требование крестным ходом идти (ротитися) «противусолонь», т. е. против хода солнца. Эта трансформация абсолютно аналогична зеркальному крестному знамению православных относительно остальных христиан.

В заключение этой главы продемонстрируем, как редактируется церковная история сегодня на примере биографии несостоявшегося «православного папы» — патриарха Никона, ключевой церковной фигуры эпохи становления РПЦ.

Вообще говоря, история начала московского патриаршества до Никона весьма туманна. Канонически первый Московский патриарх Иов (в миру Иоанн) был поставлен в 1589 г. при Федоре Иоанновиче, потом был верным сподвижником Бориса Годунова и смещен Лжедмитрием I. Однако как биография, так и труды Иова стали известны только со времен Никона и, скорее всего, тогда же и были написаны.

Филарета первый раз назначил патриархом Лжедмитрий II в 1608 г. при живом избранном ранее патриархе Ермогене, а второй раз, в 1619 г., его провозгласили патриархом в присутствии Иерусалимского патриарха Феофана IV, который, как сообщает ПАТР, «по Промыслу Божию оказался в то время в Москве». Иосаф, как уже говорилось, был назначен Филаретом как его преемник. Следующий патриарх, Иосиф, в 1642 г. также был избран не голосованием, а по жребию.

Православные историографы обтекаемо пишут, что Никона уговорил стать патриархом Алексей Михайлович. Но И. Забелин прямо говорит, что Никон был избран (т. е., по сути, назначен) Алексеем Михайловичем, а не как исстари велось — по жребию (И. Е. Забелин. История города Москвы. М.: Столица, 1990, стр. 329, далее ИГМ).