Религиозная историография России

Греческие буквы типа фиты и ижицы стали внедряться в русскую азбуку отнюдь не усилиями легендарных Кирилла и Мефодия, а именно в это время посланцами сначала патриарха Константинопольского Кирилла (убит «греками-отступниками по наущению римского легата» в 1639 г.) «Вести-Куранты». 1600–1631. М.: Наука, 1972, стр. 204–205, далее ВК), а затем и патриарха Константинопольского же Мефодия (1659–1660). Фита вообще постоянно путалась с фертом, поскольку отображала не существующий в русской фонетике звук th, по этой же причине у болгар она путалась с «т», ср., например, русское Фе(о)дор и болгарское Тодор. До второй половины XVI века в России «греческие буквы» использовались только как цифры!

О времени внедрения излишних для русской азбуки букв свидетельствует и написание «греческих» или «иудейских», а точнее, иудеоэллинских имен. Например, имя Моисей в церковнославянской азбуке писалось и пишется как Мосеи и должно было читаться по греческим правилам как «Мусей», т. е. Муса (!), во второй половине XVII века превратившийся в Мосия, и только в XVIII веке — в нынешнего Моисея. Характерно, что шутов («дураков») Алексея Михайловича звали «ветхозаветными» уменьшительными именами Мосейка, Исайка и Симонка. (Другой иллюстрацией трансформации Муса-Моисей является также армянское Мовсес, откуда южнорусское Мовша и только в XIX в. — Мойша.)

Сохранился также весьма любопытный документ об одном судебном разбирательстве 1642–1643 гг., где сообщалось, что «в великои Калабреи (т. е. в Калабрии на юге Италии) новои пророк являлся и сказывался что Мисеев сын а по руски Хрстов сын» (ВК, стр. 9). Здесь, во-первых, явно Мисей воспринимается просто как другое имя Христа, во-вторых, форма Мисей передает искаженное слово мессия, греч. мессиас, являющееся вариантом евр. мешех (в греческом никогда не было звука «ш»), которое, в свою очередь, в произношении практически неотличимо от Мше = Моисей = мессия, т. е. Христос. Иными словами, в первой половине XVII века, до «греческой» реформы, слово «Моисей» еще путали со словом «мессия», и, следовательно, слово «Моисей» могло быть синонимом слова Спаситель.

Вести, принесенные Арсением Сухановым в 1653 г., фактически и послужили началом для кампании по «исправлению» книг. Дело в том, что к этому времени в Москве скопилось немало безработных самозваных «восточных иерархов», снятых с довольствия султаном в Константинополе-Стамбуле. Среди них были и «малороссийские», и «сербские» и «греческие», и «палестинские» просители «милостыни», желающие питаться из московской кормушки.

Например, по свидетельству Павла, архидиакона Алеппского, Иерусалимский патриарх Паисий во время визитов в Москву не гнушался подлогами: «Действительно, в свите патриарха было не более 35 человек. Но патриарх еще набрал в число своих спутников разного сброда и в списке назвал их священниками, архимандритами и клириками разных монастырей, чтобы, благодаря спутничеству большой свиты, получить большую милостыню» (Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века / Пер. с арабского Г. Муркоса. Вып. II–IV. М., 1897–1898).

Вся эта публика всячески подлизывалась к московским властям, особенно к Алексею Михайловичу, называя его будущим наследником «трона Константинова» в Царь-Граде-Константинополе-Стамбуле. Они даже притащили в Москву копию грамоты «Константинова Дара» и «патриаршей грамоты» поставления первого патриарха Иова, где якобы требовалось во всем следовать предписаниям «греческой веры», которые были изданы впервые при Никоне. В конце концов Алексей Михайлович просто взял наиболее активную восточнопатриаршую братию к себе на работу и платил им жалованье через отдельный Приказ!

Среди них был даже некий «митрополит Назаретский (!)» Гавриил, «прекрасно владевший русской речью», которого в 1651 г. «поставили для проповеди архиереем в Богоявленский Собор» (ГДР, стр. 123)! Не странна ли вообще фигура этого Гаврилы — русского ревнителя веры из Назарета, разжалованного из митрополитов в Палестине да в архиереи в Московии?

Пресмыкание иерархов Восточной церкви (реальных и самозваных) также сильно тешило самолюбие новоиспеченного патриарха Никона, одержимого идеей папоцезаризма и имевшего тогда очень сильное влияние на Алексея Михайловича. Никон и начал «книжно-обрядовую» реформу. Правда, тут же выяснилось, 1) что греческого языка в Москве практически никто не знает и переводить с греческого некому; и 2) что никаких «греческих оригиналов» в Москве нет. Поэтому Арсения Суханова вторично откомандировали на Восток за «греческими книгами», коих он в 1654 г. привез более 500, причем впервые. Среди них была «энциклопедия восточной мудрости» — «Пролог», изданный массовым тиражом и ставший «настольной книгой общества».

При этом сам Суханов сильно засомневался в «греках» и в той фантастической легкости, с которой появлялись запрашиваемые им «древние книги». В своем труде «Проскинитарии» он написал, что греков Господь избрал на место не познавшего его возлюбленного рода Израиля, но «они возгордились, стали мнить себя источником веры, и за такое высокоумие Бог отринул их и отдал в руки басурман, причем они сами обасурманились. Вследствие этого их никак нельзя признать источником правой веры: у них было христианство, да миновалось» (цит. по ИРЛ, стр 244). После такой однозначной оценки Сухановым «правоверия» греков Никон его самого услал подальше от Москвы на восток, где он и умер, однако привезенные им «древние» книги положили в основу реформы!

Еще определеннее о греках высказывался основоположник современного панславянизма, писатель Юрий Крижанич (по одним данным, серб, по другим — хорват), проживший в России более 20 лет (в 1656–1677 гг.): в своей работе «Политические думы» он просто поставил знак равенства между греками и евреями (см., например, ЦРР, стр. 552–553)! (Крижанич в своих трудах критиковал не только «огречивание», но и «латинизацию», хотя сам писал на «рустика романа» — хорватско-русском латинизированном западноевропейском варианте прежнего общего языка.)

Полное отсутствие греков и знания греческого языка в Московии в первой половине XVII века вообще ставит под серьезное сомнение все сообщения о более раннем появлении «греческих ученых мужей» в Москве — что при Иване IV, что при Василии III, что при Иване III… К тому же, например, знаменитый Максим Грек греком вовсе не был. Афины в это время представляли собой деревню, в которой на развалинах Акрополя паслись козы (Ф. Грегоровиус. История города Афин в средние века. СПб., 1900), а всё «истинное греческое православие» было сосредоточено на горе Афон…

А вот с 1652 г. «греческое» лобби действительно было в Москве в полном фаворе. Главным «справщиком» книг Никон назначил некого Арсения Грека, ловкого самозванца без определенных занятий, затесавшегося среди других авантюристов в свиту патриарха Иерусалимского Паисия и сделавшего карьеру при московском дворе. Этот тип успел до этого побывать и иезуитом, и кальвинистом, и православным, и униатом, и даже мусульманином. Он прекрасно понял, что нужно его хозяину Никону: собственная церковь и через нее власть над царями. А для этого был нужен новый ритуал.