Османская Турция. Быт, религия, культура

Церемония принятия в корпус воспринималась новичками как чрезвычайно почетное мероприятие. Они строились в шеренгу и по сигналу мчались в штаб своего отряда, где юноша, прибежавший первым, назначался старшим группы набора соответствующего года. После вечерней молитвы происходил официальный прием в янычары: младшие офицеры надевали на головы новичков тюрбаны и укутывали их в плащи из грубой ткани. Затем каждый новичок шел целовать руку офицера, ответственного за казарму. Тот приветствовал его обращением «ёлдаш» – соратник. Если во время войны происходил поспешный прием, время церемонии несколько сокращалось: рекруты проходили перед агой янычар, а старший сержант записывал имя каждого новичка и, похлопывая его по затылку, говорил: «Ты направляешься в роту №…». Выше преданности султану была лишь верность товарищам, и воины, проживавшие в одной казарме, считали самым важным клятву на подносе с солью, Кораном и мечом. Даже больше, чем штандарты подразделений, почитались ими огромные медные котлы, по два-три на казарму, в которых варилась еда – рис и вокруг которых они сидели по вечерам. Если во время сражения хотя бы один из котлов был потерян, всех офицеров казармы с позором изгоняли и больше не принимали в это подразделение, а то и на армейскую службу вообще. Как обычно, звания имели мало отношения к исполнявшимся обязанностям: все офицеры, за исключением знаменосца, имели звания, связанные с обеспечением продовольствием. Старших офицеров называли столовыми, двух офицеров рангом пониже – поваром и главным поваренком, далее следовали старший казармы, квартирмейстер, водонос и черный поваренок. Военные повышались по службе в соответствии с этими званиями. По мере того как росла численность янычар, они становились все более строптивыми и неуправляемыми. Когда янычары отказывались есть суп, приготовленный для них после сторожевой вахты у дворца, поддавали котлы ногами, власти понимали, что назревает бунт, и стремились успокоить янычар, прежде чем прорвется их недовольство. Янычары требовали права одобрять восшествие на престол каждого султана. Когда в 1481 году Баязет II купил их поддержку своих спорных претензий на трон, янычары расценили его «подношение» как прецедент и добивались таких даров от всех последующих султанов под угрозой отказа поддержать очередного монарха. Янычар так боялись, что каждое выражение их недовольства заканчивалось удовлетворением претензий.

В воинской форме янычара особенно выделялся головной убор. По преданию, первую группу рекрутов-христиан направили для благословения хаджи Бекташу, основателю ордена дервишей-бекташей. Когда хаджи возлагал длань на головы рекрутов, благословляя их, его рукав ниспадал с их шапок, поэтому янычары стали носить шапки, с которых свешивались длинные полосы ткани, имитирующие этот рукав. Янычарам, вызвавшимся выполнять особенно опасные задания и оставшимся после этого живыми, разрешалось носить особый тип головного убора, который свидетельствовал об их исключительной храбрости и давал дополнительный повод для важничанья. Когда группа таких наглых головорезов требовала не только еды и питья, но также «платы за зубы» – денежную компенсацию за износ зубов при пережевывании пищи, – от напуганных обывателей едва ли можно было ожидать сопротивления. Султан Сулейман был формально записан в первый полк янычар и получал вместе с ними в день зарплаты деньги от командира полка скорее в знак солидарности, чем из желания отождествить себя с ними.

Дервиши ордена бекташей, о связях которых с янычарами с давних пор ходят легенды, так прикипели к корпусу, что в 1591 году орден фактически стал филиалом 99-го тюмена, а шейх ордена получил звание столового. Восемь дервишей направили в казармы Стамбула сотни тюмена молиться за империю и ее армию. Они шествовали перед агой янычар во время парадов и церемоний в зеленых одеждах, и старший из них кричал: «Аллах керим» («Аллах милостив»). Другие же дервиши издавали голосами громкие и протяжные звуки: «Хууууууууу» («Хе»).

Поскольку янычары исключительно воевали и несли сторожевую службу, их обслуживали ремесленники, среди которых были сапожники и цирюльники, изготовители седел и луков, медных и оловянных дел мастера, свечники, кузнецы, башмачники, продавцы специально приготовленных овечьих голов и множество других специалистов. Многих ремесленников нанимало и оплачивало государство, а в случае объявления войны старший офицер-янычар подбирал определенное число ремесленников сопровождать войска и обеспечивать их необходимыми товарами и услугами.

Армии феодального ополчения и янычар даже среди врагов славились строгой дисциплиной и порядком в военных лагерях. Как только штандарты с конскими хвостами были установлены на равнинах Давуд-паши или у Ускюдара, символизируя намерение совершать походы в Европу или Азию, а следовательно, призыв к оружию, турки «собирались сообща на войну, как будто их приглашали на свадьбу». Успеху турок в битвах способствовали упорядоченность и воздержанность во время жизни в военных лагерях, бережное отношение не только к солдатам, но и к лошадям, которые составляли гордость и значительную часть мощи армии. На марше и поле сражения солдат сопровождали команды водоносов и санитаров, не упускалось из виду ничего, что могло способствовать их бодрому настроению и высокому боевому духу, потому что это была профессиональная армия, и с самых первых дней существования империи вплоть до XVII века она ежегодно совершала военные походы. Султан, назначив каймакама – вице-губернатора – управлять столицей в свое отсутствие, отбывал из Стамбула и в сопровождении великого визиря и придворных скакал верхом впереди своей армии. Обычно план кампании заключался в том, чтобы выступить в поход поздней осенью и остановиться на зимовку там, откуда можно было нанести по противнику удар. За весенними сражениями следовали операции по зачистке захваченной территории от войск противника. Армия стремилась вернуться домой летом, к первому урожаю. Наиболее распространенным оружием для рукопашного боя служили заточенные с одного края сабли, искривленные к острому концу, полностью кривая сабля, ятаган в виде сабли, но сильно укороченной и заточенной с внутренней стороны на изгибе лезвия, рапиры и кинжалы. Вдобавок с обеих сторон луки седла всадников закреплялись боевые топоры и пики. К этому вооружению впоследствии прибавились ружья, пистолеты и карабины.

Флот, укрепившийся в лучшую пору империи – основа мощи армии, – оставался менее организованным. На раннем этапе существования империи жители подвластных султану приморских территорий занимались главным образом морской торговлей и пиратством, особенно в отношении кораблей неверных. Когда же султан, подобно многим правителям, решил, что империя нуждается в сильном флоте, и стал строить корабли за счет своей казны, опыт людей, поднаторевших в пиратстве, сослужил хорошую службу для укомплектования кораблей флота командами опытных моряков. Завоевание Стамбула и подчинение побережья Черного моря выявили задачи более важные, чем охрана прибрежной акватории. Флот высвободился для операций в Эгейском и Средиземном морях. Выучка экипажей кораблей и военно-морская мощь в целом возросли до такой степени, что в 1522 году стало возможным выдворить с острова Родос рыцарей ордена Святого Иоанна, откуда они много лет совершали нападения на турецкие корабли и набеги на малые прибрежные города. Примерно в это же время выдающийся корсар Барбаросса начал совершать свои успешные военные экспедиции, в одной из которых он с изумлением обнаружил, что завоевал Алжир. Корсар попросил у султана помощи, которая подоспела к нему вместе с титулом бейлербея – генерал-губернатора – провинции Алжир. Так провинция из рук Барбароссы перешла во владения султана. Вскоре к ним добавились еще две североафриканские провинции – Тунис и Триполи, затем был завоеван Кипр. Между тем другие османские корабли производили захваты в Индийском океане. Турки овладели большей частью Йемена, правда, их мощь в прилегающей акватории океана уступала мощи португальского флота, также совершавшего завоевания в этом регионе.