Османская Турция. Быт, религия, культура

Все улемы оплачивались из фонда пожертвований верующих, средствами которого распоряжался специальный отдел казначейства. Фонд пополнялся за счет различных штрафов и подношений. Улемы не облагались налогами, их собственность не подлежала конфискации, и, в отличие от собственности рабов султана, она передавалась по наследству. Кроме того, они вершили правосудие. Это сочетание власти и привилегий обеспечивало улемам как высокий престиж, так и большое богатство.

Судьи подразделялись на кадиев и муфтиев. Кадии, от принципиальности, профессионализма и доброй воли которых зависело правосудие Османской империи, назначались на свои посты в Европе, Северной Африке и Крыму кадием-аскером Румелии, в Азии и Египте – кадием-аскером Анатолии. Оба ведомства не зависели друг от друга. Получив должность, кадий брал себе в помощники одного-двух наибов. Кроме разрешения юридических споров, кадии оформляли брачные договоры, выступали районными нотариусами, обеспечивали защиту сирот и инвалидов, присутствовали на брачных церемониях и занимались регистрацией актов гражданского состояния. Кроме того, к кадиям и муфтиям могли обращаться за рекомендацией высокопоставленные чиновники района.

При разбирательстве судебных дел кадий обращался прежде всего к шариату за руководством и толкованием. В этом ему могли оказать помощь муфтии. Затем судья использовал в качестве источника права кануны султана, регулировавшие области светского уголовного законодательства, которые не охватывал шариат, и устанавливавшие соответствующие штрафы и наказания. Кануны в целом были более суровы, чем нормы шариата, что, очевидно, не должно вызывать удивления. Кануны предусматривали более серьезные наказания, хотя приговоры требовали одобрения улемов, были тщательно сформулированы на ясном турецком языке или его диалекте и рассылались во все суды города. Их содержание надлежало довести до сведения народа. Кануны зачитывали в публичных местах громким голосом, и каждый житель имел право потребовать в суде или государственном учреждении копию свода законов, за которую взималась небольшая плата.

Наконец, кадий давал рекомендации по вопросам применения обычаев и права убежища, принятых в данной области, и употреблял свой опыт и здравый смысл при вынесении судебных решений. Хотя фетвы – правовые заключения великих муфтиев – записывались и распространялись для изучения, никакого учета в письменной форме разрешенных судебных дел не велось. В спорных ситуациях ссылки на прецеденты не использовались. Постановление суда было окончательным, апелляций в другие инстанции не допускалось, поскольку все суды считались равными. Решение выносилось в краткой четкой формулировке и без малейших проволочек.

Между муфтиями, то есть юрисконсультами, существовали значительные расхождения в уровне подготовленности. Шейх-уль-ислам нес ответственность за назначения муфтиев в крупные города империи, где каждый из них становился помощником кадия. Перед этим муфтии обычно учились несколько лет в одном из медресе низшей категории. В небольших провинциальных городах муфтии отличались слабой подготовкой или вовсе ее отсутствием, в деревнях же их роль играли представители местного духовенства, имамы, учителя медресе или даже просто умудренные опытом старики, приобретающие такой статус на основании прошения односельчан. Когда кадий или простой горожанин нуждался в разрешении правового вопроса, требовавшего обращения к нормам шариата, они шли за помощью к муфтию, в функции которого входило гипотетическое истолкование дела. Сторонам давали условные имена, такие, как Зейд, Амр или Бекир – для мужчин, и Хинд или Зейнаб – для женщин. В наиболее важных случаях муфтий мог воспользоваться соответствующими цитатами из Корана, пособий ханафитской правовой школы или ссылкой на предание. Заключительный ответ, называемый фетвой, как правило, давался в лаконичной форме, часто просто «да» или «нет». Обычно он сопровождался словами: «Аллах лучше знает». Вот типичные примеры:

Иногда фетва формулировалась подробно и представляла собой аргументированный ответ, подкрепленный цитатами из священных текстов. В больших городах ведомство муфтия состояло из нескольких отделов, занимавшихся приемом запросов, их толкованием со ссылками на соответствующие книги, вынесением фетвы и рассмотрением дела с позиции кадия. Фетва разрешала спорное дело и, как правило, носила окончательный характер. Таким образом, многие частные лица, которые обращались в ведомство муфтия, оплачивая его услуги, могли идти в суд, имея при себе постановление муфтия. Это, наряду с доступностью канунов, означало, что каждый человек мог детально ознакомиться с правовой ситуацией, в которой находился, и в значительной степени обеспечить справедливое решение своего дела. Это означало также, что многие дела можно было и вовсе не доводить до суда кадия, а решить приватным образом. В ряде обстоятельств это случалось часто. Например, каждая социальная группа – будь то городской цех ремесленников или деревенский совет – имела свою собственную организацию, которая разбирала внутренние споры и шейх которой отправлял правосудие. В тех регионах империи, где господствовала правовая система, отличная от ханафитской, пользовавшейся предпочтением осман, население, естественно, более склонялось к обращению со своими проблемами к местному муфтию, умудренному опытом и знающему местные условия. Наконец, имелись определенные нарушения обычаев, за которые следовало наказание без передачи дела в суд. Эта практика была особенно распространена среди кочевников, которые в случаях прелюбодеяния, невоздержанности или кровавых драк применяли смертную казнь немедленно.

Те преступники, виновность которых была доказана судом кадия, подвергались различным наказаниям: от смертной казни до отрубания руки, порке или побиванию камнями, заключению в тюрьму или ссылке, денежным штрафам, публичному порицанию кадием и др. Между тем отношение к убогим, слабоумным и юродивым людям отличалось необыкновенной гуманностью: считалось, что они не могут нести уголовной ответственности. Быстрые и порой суровые наказания, эффективная деятельность стражи и коллективная ответственность социальных групп за преступления, совершаемые в их среде, способствовали большей частью соблюдению закона и чрезвычайно низкому уровню преступности. Видимо, правосудие в отношении простонародья осуществлялось с большей неотвратимостью, если не суровостью, чем в отношении знати. Когда же диван султана выполнял функции суда, разбирая преступление знатного человека, заслуживающее смертной казни, это происходило обычно без ведома указанного лица. Если подсудимого признавали виновным, то направляли посыльного с приговором суда к сановнику, ближайшему по иерархической ступени к подсудимому, облекая его полномочиями привести приговор в исполнение. Осужденный быстро прощался с земными делами, примирялся с волей Аллаха и отправлялся на тот свет. Его отрубленная голова вручалась ожидавшему посыльному для передачи султану в качестве доказательства исполнения приговора. Утверждается, что ко двору Сулеймана Великолепного за один день доставлялось не менее сорока отрубленных голов.

Еще один способ уладить дело состоял в обращении к султану с петицией в надежде получить фирман – монарший указ – в свою пользу. Петиции и доклады, заслуживающие внимания суверена, зачитывали на заседаниях дивана, а в случае необходимости заслушивали и устные представления. О менее важных делах докладывали на заседаниях дивана под председательством великого визиря. После обсуждения принималось решение, о нем информировали чиновников менее высокого ранга, и оно служило основой для формулировки подлежащего публикации указа. Иногда указы составляли и отправляли подателю петиции немедленно. Это происходило в тех случаях, когда великий визирь или некоторые другие сановники имели полномочия принимать решение без согласования с вышестоящей инстанцией, но в этих случаях, как правило, составлялся проект указа, просматривавшийся и правившийся высокопоставленным чиновником, а в случае особой важности даже самим султаном. Независимо от того, принимал султан участие в их составлении или нет, такие указы формулировались в виде прямой речи монарха. Обычно они начинались с разъяснения ситуации, требовавшей урегулирования, далее следовало решение по ней султана, порой с выражением его отношения к ситуации и напоминанием о том, как следует поступить по справедливости и в соответствии с обычаями. Наконец, формулировалась декларация, подчеркивавшая важность вопроса и содержавшая указание, что повеление должно быть выполнено без промедления с последующим уведомлением об исполнении. В указ включалась также угроза о наказании за нарушение его положений. Затем проект указа переписывали набело, сверху ставилась монаршая печать – тугра, после чего отсылали по адресу. Если султан был в отлучке, бланки с тугрой для составления указа выдавал великий визирь, оставленный управлять в Стамбуле. Таким образом, указы выходили без задержки, оригиналы размножались в качестве официального документа четко и по-деловому.