История ислама

Война в Хузистане, хотя и давала еще на время работу мечу халифа, не могла, однако, быть такого рода препятствием, чтобы помешать ему в тех мирных занятиях, которые после взятия Ктезифона стали на первом плане: приходилось позаботиться об устройстве больших новых областей, доставшихся исламу, сначала в Персии, а теперь и в Сирии. Уже в 17 г. (638) закладывается новый город, будущая столица мусульманской Персии, ибо Мадайн со своим хотя и сильно уменьшившимся, но все еще значительным персидским населением не мог служить тем, что, по плану Омара, должно было сделаться средоточием нового управления, т. е. арабским военным лагерем. К тому же мудрый халиф любил по возможности всегда держать в своих крепких руках полководцев и наместников; ему казалось поэтому довольно опасным отделить центральное управление такой значительной провинции от Медины обеими великими реками, а так как христиане Хиры тоже не оказывались достойными подобного преимущества, то он приказал между этой последней и Евфратом заложить новый укрепленный город, названный им Куфои. Здесь расположилась главная квартира Са’да Ибн Абу Ваккаса с большим резервным войском; по мере надобности отсюда высылались подкрепления к младшим наместникам различных пограничных округов. Этому новому передовому посту подчинена была и Басра; отсюда же шло управление персидскими областями, о чем, впрочем, речь впереди.

Надо полагать, не одно только желание прежде всего привести в порядок дела в Ираке побудило Омара приостановить на время движение на восток. Между Савадом и покоренной тем временем Сирией в 17 г. (638) недоставало еще соединительного звена, именно северной Месопотамии между Раккои и Мосулем. Только когда была завоевана эта последняя (около 20 г. = 641) и войска, стоявшие в Персии, могли в случае нужды получать подкрепления прямо из Сирии, халиф отдал приказ двигаться далее. Впрочем, такое движение скоро оказалось даже необходимым, так как получена была весть, что царь Иездегерд в 19 г. покинул Хульван (640), где после занятия Хузистана его легко могли обойти. Несчастный властитель удалился в глубь собственной Персии, готовясь к новой борьбе. Необходимо было поэтому его предупредить, чтобы не пропустить его войск через горные проходы, не дать ему возможности вторгнуться в равнину, только что умиротворенную. По распоряжению халифа две трети войска, расположенного в Куфе, с частью гарнизона Басры и с пограничными отрядами двинулись под предводительством Ну’мана, сына Мукаррина [170], навстречу персам. К сожалению, о подробностях этого похода до нас дошло очень мало сведений. Даже о времени события арабы говорят неопределенно, относя его к годам 19, 20 и 21. В настоящее время, однако, можно сказать с значительной достоверностью, что это случилось в 21 (642). Вероятно, еще ранее мусульмане овладели Хульваном, который после бегства Йездегерда не мог долго продержаться. Уже в начале похода арабы владеют Кармасином, расположенным еще далее на восток, так что в руках их были все важнейшие проходы. У Нихавенда, на юг от Хамадана (Экбатаны), мусульмане столкнулись с неприятелем, предводимым Ферузаном, старым опытным полководцем. Персы и на этот раз отличались численным превосходством (вероятно, их было 60000 против 40000 мусульман), и исход упорного боя, продолжавшегося от двух до трех дней, долго оставался сомнительным. Сам Ну’ман пал; но его заместителю, Хузейфе Ибн Аль-Яману, назначенному уже заранее Омаром, удалось наконец одержать победу. По словам арабов, победой этой он был обязан удачной военной хитрости лукавого Тулейхи, а по другому источнику — своевременному прибытию новых подкреплений.

Как бы то ни было, исход этого сражения решил участь Персии. При Нихавенде собраны были еще раз все силы страны, насколько можно было получить помощь войсками от мелких наместников. Конечно, оставалась надежда еще раз собрать многочисленное войско, устроив набор в больших восточных провинциях: Кирмане, Седжестане и Хорасане. Но после оставления Сассанидами Ктезифона сатрапы этих областей мало-помалу стали почти независимы. Отделенные от театра военных действий на севере непроходимыми горами вдоль берегов Каспийского моря, в средине — огромными солончаковыми степями, а на юге — Персидой, почти нетронутой еще арабами, они по своей близорукости не замечали угрожающей им самим опасности; патриотическое же чувство общности с западными провинциями не ощущалось ими настолько сильно, чтобы заставить спешить на помощь к борющимся за существование соотечественникам. Но лишь немного лет наслаждались они своей мнимой безопасностью. После сражения при Нихавенде всякое единодушное сопротивление в центральной Персии стало невозможным. Рассеянным отрядам ополчения не оставалось ничего более, как запереться в отдельных укрепленных городах Мидии и Персиды и держаться там как можно долее. В Мидии, конечно, эта борьба отдельными кучками вскоре прекратилась: победоносное войско мусульман быстро наводнило ближайшие округа. Уже в 22 г. (643) очутились в руках завоевателей Рей (Тегеран) и Кумис, Казвин и Зенджан, а также лежащая к северо-западу от них область Азербайджан, ведущая в Армению. В 23 г. (644) пал Хамадан (Экбатана), а в том же или следующем году, кроме Кума и Каша на, значительный город Испагань. После поражения Йездегерда здесь было его убежище; теперь же ему снова пришлось бежать от преследовавших его по пятам мусульман в Истахр (Персеполис), древнейшую столицу исконной Персии. Здесь его осадил Абу Муса, но напрасно. Как и вся Персида, крепость эта отчаянно сопротивлялась чужеземцам. В только что завоеванных долинах дикой и непроходимой горной страны вспыхивали беспрестанно новые возмущения; сам Истахр, сдавшийся на капитуляцию в 28 г. (648), вскоре снова возмутился, так что пришлось его еще раз взять силой в 29 г. (649/50). В это же самое время производилось нападение и на южное побережье Каспийского моря. Здесь в скалистых ущельях отвесных и в высшей степени труднопроходимых прибрежных гор обитали мужественные горцы, жители Дейлема, Табаристана и Джурджана. Они решились дорого продать свою свободу, которой пользовались на деле под персидским главенством. Уже с 25 г. (646) пришлось арабам вступить с ними в борьбу, а испехбед табаристанский предлагал царю убежище у себя еще до падения Истахра. По роковой ошибке Иездегерд отклонил это приглашение. По-видимому, его пугала мысль похоронить себя в отдаленных горах; он все еще считал возможным добиться помощи от сатрапов восточных провинций. С остатками своей свиты витязей он пробился сначала в Кирман, потом в Седжестан и наконец достиг Хорасана, старинной пограничной области Ирана, князь которой управлял также областями, находящимися по ту сторону Оксуса и врезывающимися в тюркские владения. Везде по пути беглец царь находил блестящий прием, но это продолжалось только до тех пор, пока он не требовал в качестве повелителя повиновения и средств к продолжению войны. Как только он заикался о последнем, все от него отворачивались; словом, с ним происходило то же самое, что случилось 1000 лет тому назад в этой же самой местности с его столь же несчастным предшественником Дарием. И до последней минуты судьбы обоих оказались тождественными. Подобно другим, непокорный вассал Хорасана также отказал в повиновении своему законному повелителю, а чтобы избавиться от несносного просителя, у которого не было более другого убежища, кроме этой пограничной области, он натравил на своего же царя одного из тюркских соседних князьков. В стычках, происшедших вблизи Мерва, Иездегерд потерял немногих оставшихся ему верными спутников всех до последнего человека. Сам он успел бежать в Мерв, но город запер перед ним ворота. Приютил его у себя один мельник, мельница которого находилась поблизости от города, у реки Мургаб; но здесь настигли его убийцы, подосланные изменником-сатрапом, и умертвили (31 = 651/2) [171]. Таков был конец последнего из Сассанидов, предки которого в течение 4 столетий управляли страной от Оксуса до Евфрата и далее. Едва достигши 28 лет, пришлось ему закончить жизнь, которая с самих ранних лет была непрерывным рядом незаслуженных несчастий. Но народ не позабыл его совершенно. Еще и поныне маленькая община парсов в Индии, потомки персов, бежавших тогда от мусульман, последователи национальной религии Зороастра, ведет свое летосчисление от 16 июня 632, дня вступления Иездегерда на трон.