История ислама

В те времена и еще несколько столетий спустя страна эта, орошенная по всем направлениям древней, весьма разветвленной системой каналов, была одной из плодоноснейших, можно даже сказать, из самых плодородных во всем свете. Для того именно, чтобы оградить ее от разбойничьих нападений хищников пустыни, персы и организовали пограничное государство Хиру. Надо было поэтому прежде взять этот главный центр христианско-персидско-арабских племен и затем уже переправиться через Евфрат. Но Абу Бекр решил иначе. Он приказал Халиду прямо вторгнуться в южную оконечность Севада; меж тем одновременно другой отряд, под предводительством Ияда, направлен был дальше на восток, через степи, на Хиру, дабы отвлечь возможный удар неприятеля во фланг Халиду. Вначале шло все благополучно [146]. Вследствие прежних хищнических набегов Мусанны персидский наместник южной Вавилонии, Хормизд, стянул войска, и арабы натолкнулись на них у Казимы, в двух днях расстояния от позднейшей Басры. Все, что мы знаем об отдельных событиях и всех вообще сражениях данного периода, походит скорее на беспорядочное собрание отрывочных известий, чаще всего анекдотической окраски и сомнительной достоверности. До нас не дошло даже хотя бы несколько ясной картины о расположении обоих войск и тактических передвижений во время борьбы. Так или иначе, персы были побиты (Мухаррем 12 = март 633 г.), несмотря на то что они, по весьма, положим, сомнительному показанию арабских историков, были частью связаны между собой цепью; поэтому и называется эта первая стычка «цепным боем» [147]. Пал сам Хормизд, как говорят, от руки Халида; победителям досталась богатая добыча. В первый раз тут удалось кочевникам увидеть одну из тех драгоценных диадем, какие обыкновенно носили персидские вельможи, украшенную рядами благородных камней. Доселе как редкость, в виде обломков неопределенной стоимости, попадали они иногда вовнутрь Аравии, теперь же предназначалась она целиком в государственную казну [148]. Так же точно послан был в Медину захваченный в бою слон, в высшей степени возбудивший изумление жителей Медины, никогда не видавших подобного животного. При виде его некоторые из наиболее наивных женщин серьезно сомневались — было ли это творение божие или искусственное подражание природе. Но бедуинам в набегах приходилось видеть многое еще более изумительное. После «цепного боя» отважно переправилось все войско через Евфрат и бросилось грабить южную часть Междуречья, умерщвляя всюду взрослых и уводя за собой жен и детей — очень понятно, это делалось только в поместьях персидских крупных владельцев, должностных лиц и полицейских чинов. Мирных крестьян, по большей части арамейцев, т. е. семитского происхождения, оставляли в покое. Настолько мудрости хватило и у Халида, чтобы не зарезать курицу, несущую золотые яйца. А чтобы она не очень раздобрела, об этом, как мы увидим впоследствии, позаботились с большим искусством. Так арабы продолжали и дальше проникать в страну, Мусанна со своими бекритами впереди, зная лучше других местность. Совершенно неожиданно наткнулся он вдруг у Мазара на новый отряд персидского войска, который, при первой вести о нарушении мира арабами, выслан был из столицы, чтобы наказать дерзких грабителей. Ими командовал предводитель из дома Карен, одной из благороднейших и могущественнейших семей всего персидского дворянства; по дороге присоединились к нему и беглецы, уцелевшие после «цепного боя». Халид с главными силами подоспел вовремя на выручку своему сподвижнику и угрожавшее ему поражение легко обратил в победу. Между тем по царским повелениям стягивались все новые войска и направлялись в Вавилонию. Выступили также в поход христианские арабы из наместничества Хиры, собирались сильные отряды кочевавших в самом Междуречье бедуинов, заколыхались и бекриты Ваиль, которых подмывали отвращение к исламу, а также воспоминания о прежних племенных распрях [149] с соотечественниками Мусанны. Произошло новое сражение у Валаджи, вблизи большего рукава, соединявшего Евфрат с Тигром и перерезывающего с севера на юг Вавилонию приблизительно пополам. Арабские известия приписывают и здесь победу Халиду, в чем, однако, можно отчасти усомниться [150]. Во всяком случае, даже полное поражение неприятеля не дозволило бы ему продолжать движение вперед; на левом его фланге подымалась гроза, обещавшая скоро разразиться и несшая ему пагубу.

Мы упоминали уже выше, что Ияду было приказано для ограждения от нападений на фланг из Хиры совершить диверсию из центра Северной Аравии. Но вплоть до самой Хиры расстилалась пустыня, в оазисах которой издавна жили Бену Кельб, христиане. Те из них, которые населяли Думат Адь-Джандаль, в 9 г. (630 г.), после вынужденного обращения короля их Укейдира примкнули наружно к исламу, а после смерти Мухаммеда, подобно землякам-язычникам, снова отложились. После подавления арабского восстания положение их стало опасно, и келбиты вместе с Укейдиром передвинулись постепенно далее к северу, ближе к Евфрату. Здесь встретились они тоже с христианскими племенами Бахраи Тенух, жившими вдоль северной окраины Сирийской пустыни, а отчасти в Месопотамии и признававшими главенство Гассанидов; к ним же присоединились некоторые летучие отряды гассанидов. В Сирии, конечно, никто и не подозревал, что в следующем же году произойдет и к ним вторжение мусульман, но, замечая все увеличивающееся судорожно беспокойное брожение на севере полуострова, сочли целесообразным поддержать отступающих единоверцев перед поступательным движением вперед Ияда. Понятно, этот последний старался их загнать, чтобы иметь свободными оба своих фланга, когда двинется к северу на Хиру. Но это нелегко было исполнить. Путь через степь оказался слишком тяжелым; по крайней мере в Раджабе в 12 (октябрь 633) мы видим его плотно пригвожденным у Думат Аль-Хира [151], местности далеко на северо-запад от Хиры. Таким образом, силы наместничества Хиры все еще оставались свободными для подания помощи Персии; было также возможно направить на юг массы арабов Междуречья. У местечка Уллеис, на Евфрате, соединились эти кочевые бедуины с высланными из резиденции свежими царскими войсками и остатками участвовавших в сражении при Валаджи. Сборная армия расположилась (Сафар 12 = май 633) на правом берегу Евфрата, почти в тылу Халида, продолжавшего грабить тем временем на левом. Но при первом же известии арабский военачальник понял всю громадность угрожавшей опасности: быстро повернул Халид назад, переправился через Евфрат и смело напал на неприятелей, продолжавших еще стоять у Уллейса. Бой был тяжелый, исход его долго оставался сомнительным. Свирепый араб в душе дал обет своему Богу, если только Он дарует ему победу, что река [152] вместо воды потечет кровью. Сражение было действительно выиграно. И вот военачальник отдает приказание хватать всюду беглецов, отвести воду речонки и тут же на месте убивать пленных сотнями. Потекла, понятно, кровь ручьями. Пустили снова воду, и, в некотором роде, обет был исполнен. Отныне ручей стали называть «кровавой речкой».

Путь в Хиру оказывался теперь свободным. Вначале сушею, после на ладьях, по каналам, подошло войско к самому городу, старой резиденции Лахмидов. Арабы разбили лагерь у самого замка Хаварнак. Город был укреплен, и гарнизон мог бы некоторое время продержаться, но персидский наместник внезапно исчез куда-то, а большинство жителей, арамейские христиане, предпочли после короткого сопротивления сдаться на капитуляцию. Отказаться от своей веры они ни за что, впрочем, не хотели; на них наложена была дань, которую «обладатели писания» должны были выплачивать как цену за терпимость. В течение лета Халид занял и две остальные крепости, остававшиеся еще в руках персов, лежавшие на запад от Евфрата: Амбар, у самой реки, и Айн Темр [153], на северо-восточной окраине Сирийской пустыни. Замечательно особенно то, что как здесь, так и при занятии Хиры ничего не слышно о дальнейших попытках персов к новым нападениям из Ктезифона. Очень возможно, что новые беспорядки истощали силы правительства; может быть, происходило это и потому, что потребовалось некоторое время, дабы стянуть многочисленные войска из средних провинций, так как великие вассалы центрального ядра государства, вероятно, не очень-то торопились собрать новое ополчение. К тому же непосредственная опасность для столицы миновала со времени битвы при Уллейсе, так как Халид счел за лучшее овладеть сперва всею страною на запад от Евфрата и тогда только снова попытаться вторгнуться в Междуречье. Что же касается христианской пограничной провинции, очень естественно, царь едва ли много тужил о временной уступке ее, тем более что на это были очень важные причины. Вот почему персидский гарнизон в Амбаре так скоро капитулировал, выговорив себе только свободный пропуск, и Халид на это согласился. Но Айн Темр, где случайно засел отдел Бену Таглиб, державший сторону пророчицы Саджахи, отказался наотрез подчиниться. Крепость принудили к сдаче голодом, и при занятии ее все были перебиты от первого до последнего.