Гностики, катары, масоны, или Запретная вера

Хёллер рукоположил ряд епископов — в их числе Розамонда Миллер, возглавляющая Ecclesia Gnostica Mysteriorum [22] в Пало-Альто, штат Калифорния. Помимо того что Миллер является гностическим епископом с соответствующей духовной родословной, она, по ее утверждению, состоит также в обществе, берущем свое начало в самой ранней эпохе христианства и именующемся орденом Марии Магдалины. На протяжении большей части своей истории эта организация с центром на юге Франции была засекречена, и в нее принимались только женщины, но относительно недавно она открыла себя обществу (в ограниченных размерах) и ныне принимает в свои ряды также и мужчин.

Одного из членов конгрегации Миллер, Джея Кинни, карикатуриста, писателя и бывшего редактора «Со-Evolution Quarterly» [23] (позднее «Whole Earth Review» [24]), его опыт работы в церкви и давнишний интерес к эзотерике подвигли основать «Gnosis», ежеквартальный журнал, посвященным западным традициям сокровенного характера. Первый номер «Гносиса» вышел в 1985 году. Я начал писать для него в 1986 году и стал его редактором в 1990 году — эту должность я занимал до тех пор, пока журнал не перестал выходить в 1999 году, в основном из-за продолжавшихся уже длительное время финансовых затруднений. Хотя «Гносис» никогда не мыслился как печатный орган возрождающегося гностического движения, в его цели входило обеспечение условий для организации широкого, представительного форума, на котором обсуждались бы западные эзотерические традиции в целом, — многие ученые и писатели, связанные с этим движением, иногда публиковались там. К примеру, регулярно помещал там свои статьи Стивен Хёллер, на протяжении нескольких лет у него была своя колонка в журнале.

Благодаря деятельности всех этих групп и индивидуумов гностическое наследие обретает свое продолжение в наши дни. Можно было бы продолжать отслеживать самые разнообразные его ответвления, поскольку многие традиции — от каббалы и алхимии до православного мистицизма — корнями своими уходят в это наследие. Но едва ли было бы возможно уделить внимание всем этим предметам в книге такого объема; более того, в значительной степени я осветил эти темы в своих предыдущих книгах — в «Сокрытой мудрости» и «Сокровенном христианстве». Теперь остается поговорить о гностическом наследии, проявляющемся не в такой прямой форме, при этом в данном случае был продемонстрирован больший охват тем и предметов — речь идет об отголосках гностицизма в современной литературе и философии.

Глава 9

ГНОСИС И СОВРЕМЕННОСТЬ

Отслеживать нити гностического наследия — сложная задача. С одной стороны, оно, похоже, проступает повсюду — в «великой ереси» манихейцев и катаров, в оккультной философии Ренессанса и современной эпохи, в герметических течениях и теориях неоплатоников. Юнг, к примеру, полагал, что алхимия представляла собой прямое продолжение гностицизма, это утверждение он выводил из сходства символических систем двух течений, однако большинство ученых едва ли согласились бы с подобной идеей.

Отслеживание подлинных гностических влияний становится тем труднее, чем ближе мы подходим к современности. Отчасти это может быть связано с тем, что гностицизм, по некоторым утверждениям, начал оказывать влияние на огромное число писателей и философов, относящих себя к самым разным течениям. Тут можно назвать Гегеля, Блейка, Гёте, Шеллинга, Шлейермахера, Эмерсона, Мелвилла, Байрона, Шелли, Йитса, Гессе, Альберта Швейцера, Тойнби, Тиллиха, Хайдеггера, Конрада, Симону Вейль, Уоллеса Стивенса, Дорис Лессинг, Исаака Башевиса Зингера, Уокера Перси, Джека Керуака и Томаса Пинчона — и это далеко не полный список. К сожалению, даже те, кто усматривает наличие таких связей, зачастую в итоге признают, что эти лица никогда не читали гностиков либо что последние не оказывали на них сколько-то явно выраженного влияния. Один критик, определяющий романистку Дорис Лессинг как гностика, далее признается: «У меня нет никаких свидетельств, что Дорис Лессинг напрямую знакома с гностицизмом».

Так или иначе, можно указать на выдающиеся фигуры, чьи имена можно с достаточным основанием увязать с гностическим наследием. Некоторые из них могли черпать вдохновение из гностических источников. Другие рассматривали гностицизм в более ортодоксальном разрезе — как архиересь, ответственную за все зло нашего времени.

В обоих случаях постоянно воспроизводится одна тема — мятеж. Если мятеж против устоявшейся власти — рассматривай мы его в политической или космической плоскости — присутствовал в человеческой жизни на протяжении тысячелетий, мятеж как сознательная, рационально обоснованная установка появился лишь в восемнадцатом веке как продукт Просвещения и движения романтизма. Мятеж часто рассматривался через призму политики как бунт, направленный против остатков феодализма и теократии, от которых избавлялась буржуазная Европа, но также и через призму метафизики. Французский поэт девятнадцатого века Шарль Бодлер воспроизводит этот дух в своем стихотворении «Авель и Каин», которое заканчивается словами: «Сын Каина, взбирайся к небу / И Господа оттуда сбрось!» [25] Несложно увидеть в этом отголосок гностической темы бунта против демиурга и сил «духовного зла, занявшего горние места». Значительно сложнее было бы с уверенностью утверждать, что Бодлер думал о гностиках, когда писал эти слова. При всем при этом подобное резонансное звучание дает возможность понять, почему многие критики обнаруживали гностические мотивы в искусстве и философии современности, присутствовали они там в действительности или нет.

В данной главе я обращусь к фигурам последних двух веков, чье творчество можно с достаточным основанием соотнести с идеями классических гностических систем первых веков нашей эры — либо потому, что эти личности как-то обращались к данным идеям, либо ввиду того, что в их произведениях явно прослеживаются следы этого влияния. Я также уделю внимание отдельным мыслителям двадцатого века, которые обращались к гностическому наследию в контексте темы мятежа, рассматривая последний и в положительном, и в отрицательном плане.

В современную эпоху одной из первых фигур, чье творчество обнаруживает явный гностический оттенок, был английский художник и поэт Уильям Блейк (1757–1827). Его фигуру зачастую увязывают с романтическим бунтом против политических форм угнетения — самая известная его биография имеет подзаголовок «Пророк против империи», — но и метафизический аспект его работы не менее, а может быть, и более важен.

Блейк, в четырнадцатилетием возрасте отданный в ученики граверу, по большей части занимался самообразованием для обретения книжной учености. Не имея за своей спиной традиционных вех учености — школ и университетов, он, подобно многим другим людям, выучившимся самостоятельно, подверстывал свое учение к своему характеру. Наибольшее влияние на него оказали Сведенборг (известно лишь об одной церкви, которую посещал Блейк, — это была относительно недавно для того времени сформировавшаяся сведенборгианская конгрегация в Лондоне), Платон (Блейк читал его в высокоавторитетных переводах Томаса Тейлора), герметизм и гностики. Во времена Блейка ни один из гностических текстов еще не был издан; к примеру, кодекс Эскью продолжал храниться в Британском музее непереведенным. Но Блейк имел доступ к церковным повествованиям, где, хотя и выказывалось предубеждение в отношении гностиков, создавалось достаточно ясное представление об основных верованиях последних.

Первым, кто поведал об осведомленности Блейка в гностических материях, был его современник Генри Крэбб Робинсон, подробно изложивший разговор с ним: