Иудаизм. Древнейшая мировая религия

В XIX веке традиционалистов и модернистов также разделяло отношение к музыке. В средневековой синагоге инструментальная музыка не использовалась, а молитвы и гимны пелись на традиционные мелодии. Чтения из Торы и Гафтара (отрывки из Пророков) имели собственные традиции кантилляции. Начиная с XVI века красивой музыке уделяли больше внимания. Первым известным композитором синагогальной музыки был Соломон Росси (ок. 1570-1628) из Мантуи. Между тем лурианские каббалисты из Сафеда пели мелодии, чтобы украсить молитвы и лучше сосредоточиться на мистическом смысле. Впоследствии хасиды составили собственные мелодии или адаптировали народные песни. Музыка помогала им достигать состояния экстаза. Одной из самобытных хасидских особенностей была песня без слов («ниггун»). По мере того как евреи по всей Европе знакомились с музыкой окружающих народов, синагогальные канторы стали амбициознее. Некоторые из них пели уже не только в синагоге, но и в опере. Показателен случай с Мейером Леони (1740-1796), кантором Великой Синагоги в Лондоне. Его уволили за то, что он пел в «Мессии» Генделя. Впоследствии широкую популярность получили концерты польского кантора Гершома Сироты (1877-1943), «еврейского Карузо». В эпоху эмансипации в Европе сочинялось много синагогальной музыки, особенно для реформистских храмов с их органом и хором. Известнейшие композиторы своего времени, в том числе Соломон Зульцер (1804-1890) из Вены, Самуил Наумбург (1815-1880) из Парижа, Луи Левандовский (1821-1894) из Берлина, успешно сочетали восточноевропейские еврейские элементы с господствующими музыкальными стилями своего времени. Наследие XIX века поныне задает тон в синагогальной музыке, хотя определенный вклад внесли и композиторы XX века, а многие общины сознательно дистанцируются от музыкального искусства, ориентируясь на более традиционные стили канторского или общинного пения.

Конгрегация состоит из мужчин, женщин и детей. В традиционном иудаизме их роли четко расписаны. Как мы уже сказали, женщины сидят отдельно от мужчин, отделенные барьером («мехица»). На том, чтобы женщины ходили на службу, не слишком настаивают, и на некоторые богослужения (например, в канун субботы) они обычно остаются дома, а в синагогу идут мужчины и мальчики. Некоторые ортодоксальные синагоги поныне следуют этой традиционной модели, но другие поощряют посещение женщинами синагоги, а перегородку между мужской и женской частью зала делают чисто символической. Тем не менее женщины в них не имеют права вести молитвы, да и вообще активно участвовать в богослужении. В большинстве консервативных и реформистских синагог женщины и мужчины сидят вместе. Что касается детей, особенно мальчиков, в традиционных конгрегациях их всячески поощряют к посещению богослужений, причем к маленьким детям разделение полов применяется не слишком строго. Они не принимают активного участия в богослужении, за исключением одного мистического гимна («Песнь о Славе»), который обычно ведет мальчик. На начальном этапе своего существования некоторые реформистские синагоги, стремясь соблюсти должный декорум, запрещали родителям приводить маленьких детей, но в наши дни в большинстве реформистских синагог этому только рады.

Кроме того, первые реформисты призывали прихожан надевать чистую и приличную одежду. Традиционный иудаизм также выступает за чистоту и аккуратность в одежде по субботам и в праздники, однако, по всей видимости, к началу XIX века требования снизились, да и на некоторых традиционных службах наших дней изысканность и элегантность в одежде не слишком ценятся. В целом, за исключением наиболее официальных синагог, дресс-код стал мягче. Мужчины по традиции надевают кипу или иной головной убор, а также талит (платок с кистями для молитвы). Талит не носят по вечерам, кроме кануна Иом Киппура. Утром по будням мужчины надевают во время молитвы тефиллин (филактерии). Женщины и дети не носят ни тефиллин, ни талит; более того, в некоторых ашкеназских общинах талит не носят и мужчины, пока не женятся. Замужние женщины покрывают головы. На Иом Киппур мужчины могут надеть особую белую рубаху (киттель). Все это – традиционные обычаи, которые доныне соблюдаются во многих ортодоксальных конгрегациях. Однако с развитием феминизма талит стали носить и многие женщины, даже в ортодоксальных синагогах, хотя практически весь ортодоксальный раввинат (мужской по составу) относится к этому с неодобрением. В реформистском иудаизме, во всяком случае, в его наиболее ортодоксальных проявлениях, включая американский реформизм и либеральный иудаизм в Англии, от головных уборов, талита и тефиллина отказались (хотя в последние годы некоторые стали носить кипу и талит).

Большую часть службы, в том числе во время чтения отрывков из Священного Писания, прихожане сидят. Встают лишь, когда открывается ковчег, когда возносится свиток, а также во время «Амиды» и некоторых других молитв. По традиции, «Амиду» произносят, обратив лицо к Иерусалиму и соединив ноги вместе. В четырех моментах в начале службы и в одном случае в конце службы принято делать поклоны. Когда свиток Торы обносят синагогу, присутствующие поворачиваются таким образом, чтобы все время его видели. Часто прикасаются к нему краем талита, который затем целуют. Тот же жест совершают по отношению к открытому свитку, будучи вызванными для чтения. Когда свиток поднимают вверх и показывают конгрегации, некоторые воздевают к нему руки, держа угол талита. Произнося священническое благословение, священники снимают туфли, покрывают головы и руки талитом, а пальцы складывают особым образом. На колени евреи становятся лишь раз в год, когда они даже простираются ниц. Это единственные жесты, которые обычно совершаются евреями во время молитвы, а на реформистских богослужениях и они нечасты, хотя у традиционалистов встречаются и другие жесты. Мужчины могут покрывать лицо талитом на молитве. Еще есть древний обычай раскачиваться взад и вперед. Чаще остальных ему следуют хасиды.

Для молитвы требуется «кавана» («сосредоточенность», «концентрация»). По словам средневекового автора Бахьи ибн Пакуды, «молитва без каваны как тело без души». Относительно того, как достичь подлинной каваны, нет полного единодушия. Говорят, что в древности благочестивые люди начинали с часа размышлений, затем час молились, затем еще час размышляли. Наибольшее значение каване придают хасиды. Основатель хасидизма, Бааль Шем Тов, учил: перед молитвой нужно сказать себе, что ты готов умереть, концентрируя волю на молитвах. О его собственной способности к сосредоточению ходили легенды. По мнению ранних хасидов, одним из главных препятствий к концентрации во время молитвы является требование молиться в установленные часы. Вызывая резкую критику со стороны оппонентов, они отказались от жесткого графика молитвы и советовали молиться тогда, когда есть возможность для каваны.

Реформисты также ставили вопрос о времени богослужения, хотя и по иной причине. Впрочем, к каване это имело определенное отношение. Дело в том, что традиционные службы начинались лишь при наличии миньяна, а главные богослужения (в субботу и праздники) продолжались по несколько часов. Реформисты призывали начинать службы в строго определенное время и не делать их слишком длинными. Они убрали многие гимны и чтения, которые попали в богослужение в течение веков, и исключили повторение молитв. При этом они исходили из того, что лучше помолиться коротко, но качественно. Реформисты также ввели новую синагогальную музыку и позаботились о том, чтобы молитвы читались ясно, а не бубнились под нос. Современная ортодоксальная служба олицетворяет собой компромисс между традиционным стилем и реформистским богослужением. В свою очередь консервативные синагоги находятся где-то между ортодоксальными и реформистскими.

Синагогальные службы привязаны по времени к распорядку богослужения в древнем иерусалимском Храме.

• Шахарит (утреня) соответствует ежедневной службе в начале дня, а по субботам, новолуниям и праздникам за ней идет дополнительная служба (Мусаф), соответствующая дополнительному всесожжению в эти дни.