Бог есть (СИ)

ОБ ИДЕИ ВОЗРОЖДЕНИЯ МОНАРХИИ,

популярной в среде священства

«– На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия!— сорванный и больной голос Пилата разросся.

Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой.

<…>

– И настанет царство истины?

– Настанет, игемон,— убежденно ответил Иешуа.

– Оно никогда не настанет!— вдруг закричал Пилат…»

(М. Булгаков «Мастер и Маргарита»)

«Демократия в аду, а на Небе — Царство»,— так наставлял святой праведный Иоанн Кронштадтский, последовательный защитник монархии. Кстати, с чего он взял, что в аду демократия? И что за аналогии между Царством Небесным и царствами земными и, соответственно, Царем Небесным и царями земными? Придворные льстецы-язычники нередко обожествляли царей, например, египетских фараонов. А Александр Македонский, побывав в Египте, просто приказал считать себя сыном бога Аммона и во время пьяной пирушки заколол копьем ближайшего друга, воспитанного в духе греческой демократии и не желавшего поклоняться самозванному божеству. Не ту ли традицию продолжают современные священники, называя царскую власть Божественной и Богоустановленной?

Царя не бывает без дворян (православный телеканал «Спас ТВ» об этом не забывает: все о царях да о князьях с графьями, и только в хвалебном духе, тем самым внушая мысль, что кровососы с титулами — замечательные кровососы, о таких можно только мечтать; такое впечатление, что туда перекочевали все советские партийные агитаторы и продолжают в том же духе, только шиворот-навыворот). Спрашивая, хотите ли вы самодержавия, надо спрашивать, хотите ли вы, простолюдины, холопы, рабы, юридически узаконенных господ? «Царь — помазаник Божий», но не дворяне (бары, пэры — называйте как хотите). До царя далеко, а до Салтычих и Троекуровых близко. И не надо равняться на королевство Великобританию, простые граждане которого чувствуют себя (и не без основания) господами остального мира. Нас уже «равняли» на Запад, когда обещали рыночное процветание, но в итоге они стали еще богаче (за счет нас), а мы, соответственно, беднее. «По делам же их узнаете их», а не по словам.

И что они прицепились к этой демократии? Как будто она у нас была или есть, чтобы можно было сравнивать. Народ на единственном в своей истории референдуме проголосовал за сохранение СССР — Союз тут же развалили. С тех пор мнение народа никто не спрашивает. Президент еще в двухтысячном сказал: «Какую вам еще демократию? Новгородское вече, что ли?» (За точность не ручаюсь, но смысл был такой.) Если сравнивать с коллаборационизмом, то любая форма правления окажется предпочтительнее, если при этом страной управляют патриоты. Кто-то и Сталина называет самодержцем, а форму его правления — опричниной, забывая, что при Сталине никто не барствовал, а все, как могли, работали на общее благо, включая самого Сталина.

Земная Церковь как организация держится на трех китах: вера людей в Бога; материально-финансовое обеспечение; государственно-правовой статус. Какая из трех составляющих главная? Ответ, казалось бы, очевиден. Однако всю свою историю Церковь, особенно западная, укрепляла две составляющие (без которых никуда) в ущерб главной, в полном соответствии с марксистско-ленинским учением о первичности материи — финансов и вторичности идеи — веры, которую непонятно как внушать, но которую легко заменить традицией старыми как мир насильственными методами. Так земная выгода оказалась важнее истины, опора на монарха лучше (надежнее), чем опора на паству. Настоящая вера оказывается где-то сбоку и является прибежищем энтузиастов, в основном монахов, и то далеко не всех. Политическая ангажированность монашествующих или, по крайней мере, тех, кто активно выступает в СМИ от имени монашествующих, по-моему, очевидна.

Обобщая разные прочие высказывания, в том числе современные, можно сделать вывод: рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, то есть порабощение и эксплуатация человека человеком — Богоугодны; социализм, коммунизм, то есть свобода и социальная справедливость — Богопротивны. Такова точка зрения духовенства; можно сказать, официальная. Отсюда отношение к богатым и властьимущим: мучайте и грабьте свой народ сколько хотите; главное, не забывайте делиться с Церковью, а уж она всегда будет на вашей стороне. А благосостояние народа, счастье людей — дело десятое и для спасения души скорее вредное, чем полезное. (А еще говорят, что «человек рожден для счастья, как птица для полета». Выходит, врут?) Вопрос, насколько земная Церковь, управляемая еще не папой (у нас), но уже и не Поместным Собором (понравилось бы это противнику демократии Иоанну Кронштадскому?), соотносится в этом (и во всем остальном) с Церковью Небесной. Можно, конечно, предположить, что на Небе совсем другие критерии оценок, нежели на земле. Не политические, не экономические, не социальные, а душевно-эмоциональные, что ли (тогда лучшая религия — йога, а цель жизни — нирвана). Когда-то давно одна девушка мне сказала: «Богатые — они ведь добрые». Богач, ДОБРОдушно (бывают такие?) взирающий с высоты своего положения на копошащихся у его ног работяг, может быть, угоднее Богу, чем замученный трудом и нищитой пролетарий, с завистью или ненавистью ЗЛОбно косящийся на эксплуататора. Святитель Тихон Задонский о грехе сребролюбия: «Не всякий богатый — сребролюбец» (Пс.61,11), «Нищий, который хотя бы и ничего у себя не имел, но имеет к богатству любовь, есть истинный сребролюбец». (А бедняк, недовольный тем, что богач присваивает плоды его труда, он тоже «сребролюбец»?) То есть Богу без разницы, что богач пьет кровь бедняков и добреет от этого. Может быть такое? «Что это получится на земле, если все хозяева начнут делить доходы поровну со своими работниками? Тогда на земле не будет ни хозяев, ни работников, ни богатых, ни бедных, ни стражников, ни эмиров. Подумай сам: разве аллах потерпит такое нарушение порядка?» Ходжа Насреддин смеется, а «за каждый смех на том свете спросится, за слезы — нет».

Не может духовность, нравственность быть оторванной от материальной жизни человека и его взаимоотношений с обществом, с другими людьми. Иначе это не духовность и не нравственность, а просто эмоции сытого и довольного («доброго») или голодного и «злого». «Этим купцам есть за что благодарить аллаха: они сегодня пообедали и теперь собираются ужинать. А мы с тобой, мой верный ишак, не обедали и не будем ужинать; если аллах желает получить нашу благодарность, то пусть пошлет мне миску плова, а тебе — сноп клевера!»

Если же Богу действительно безразличны взаимоотношения людей друг с другом и с обществом и не безразлично лишь отношение людей и общества к Нему, то это все меняет. Но тогда это какой-то дохристианский языческий бог Озирис, или Фаммуз, или Мардук, или Вицлипуцли и т.д., требующий лишь поклонения ему, и чем усерднее, тем лучше. Тогда земные сатрапы и впрямь богоподобны.

Отчаявшимся в жизни ацтекам вряд ли приходило в голову роптать на своего бога, потому что он у них по определению отнюдь не милосердный и любящий. Лесковский очарованный странник занятно толкует о христианских миссионерах: «Азията в веру приводить надо со страхом, чтобы он трясся от перепуга, а они им бога смирного проповедывают. Это попервоначалу никак не годится, потому что азият смирного бога без угрозы ни за что не уважит и проповедников побьет». Может, здесь кроется причина крайней суровости иных толкователей Нового Завета. А может, глубже — в самой вере…

«Бог есть любовь» (1Ин.4:8,16). Вся земная жизнь Господа Иисуса Христа тому доказательство. Но даже Он возопил на кресте: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф.27:46). По «Спас ТВ» рассказывали, как в Ярославле маньяк убил в общей сложности двенадцать детей, а тринадцатый спасся чудесным образом по молитвам матери и священников, к которым она кинулась за помощью. Искал эту криминальную историю в интернете — ничего нет (и слава Богу). А если это не выдумка «христианских» агитаторов? Двенадцать едва начавшихся жизней, которых никто не защитил, не оставивших после себя потомства (и миллионы за всю историю)… Если хоть одна из двенадцати (из миллионов) душ оказалась не в раю, если у этой загубленной души был шанс со временем покаяться и спастись, то концепция «Бог [всеведущий и всемогущий] есть любовь» рушится (нуждается в оговорках). О неродившихся потомках и их шансах на спасение я даже рассуждать не берусь. «Рассказывают, что авва Антоний [Антоний Великий (251–356)], будучи однажды приведен в недоумение глубиной Божия Домостроительства (управления миром) и судов Божиих, помолился и сказал: “Господи! Отчего некоторые из человеков достигают старости и состояния немощи [например, нацистские преступники, избежавшие наказания и дожившие до ста лет], другие умирают в детском возрасте и живут мало [например, замученные в концлагерях этими палачами-долгожителями]? Отчего одни бедны, другие богаты? Отчего тираны и злодеи благоденствуют и обилуют земными благами, а праведные угнетаются напастями и нищетой?” Долго он так размышлял, и был ему глас: “Антоний! Внимай себе и не подвергай исследованию судеб Божиих, потому что это — душевредно”» (Игнатий Брянчанинов). Какая-то страусиная позиция, если не сказать хуже. Не очень-то наш православный народ ей придерживался, когда придумывал пословицы и поговорки на религиозные темы, например: «Чем черт не шутит, пока Бог спит».