Гностики, катары, масоны, или Запретная вера

Крестовый поход не уничтожил саму ересь. Значительное число parfaits было захвачено в плен и сожжено, но преследования были недостаточно систематическими, чтобы уничтожить их полностью. В период между 1227 и 1235 годами папа Григорий IX издал ряд указов, в соответствии с которыми учреждался институт инквизиции — персонал ее составляли преимущественно члены двух монашеских орденов: францисканского и доминиканского. В отличие от прежних судов, достаточно бессистемно руководимых местными епископами, управление инквизицией осуществлялось ab apostolica sede, «с апостольского престола», то есть папством. Результатами такого шага должны были стать огромное повышение эффективности репрессий и их централизация.

Определяющим моментом в разгроме катаров явился захват их крепости Монсегюр, находящейся у подножия Пиренеев. После заключения парижского мира катарские епископы сочли целесообразным ретироваться туда, подальше от Италии и Северной Франции. После того как в мае 1242 года в Монсегюре были убиты два разъездных инквизитора, французские войска взяли цитадель штурмом.

Почти неприступное положение Монсегюра сделало его осаду длительной и сложной — нападавшим не удавалось полностью отрезать замок от внешнего мира. Но шли месяцы, положение катаров и их защитников постепенно ухудшалось, и аристократы, защищавшие замок, начали вести переговоры с осаждающими. Совершенным в Монсегюре был предоставлен выбор: либо отречься от своих убеждений, либо быть сожженными у столбов. Они выбрали мученичество, и в марте 1244 года более двухсот избранных из числа катаров отправились в огонь с песнопениями. Но до того как участь группы была окончательно решена, трем или четырем parfaits удалось осуществить дерзкий побег. Легенда гласит, что они захватили с собой таинственные «катарские сокровища», которые так никогда и не нашли. Даже не ясно, включали ли сокровища золото и бриллианты, или же это были тексты, некий свод учений. Время от времени в оккультной среде Европы проходит очередная волна слухов о катарских сокровищах.

Падение Монсегюра, конечно, не положило конец катарскому движению, которое переместило свою штаб-квартиру в область Ломбардию в Северной Италии, где постоянная борьба между папой и императором Священной Римской империи затрудняла атаки церкви на еретиков. Но продолжительные десятилетия преследований сломали хребет катаризму, а растущая эффективность деятельности инквизиции ускорила его кончину. Катаризму все же удалось просуществовать до четырнадцатого века, но на этом этапе он уже исчезает из истории.

Остались ли после катаров наследники в последующие века? Подобных свидетельств не так много, ведь столь ожесточенно преследуемая секта вынуждена была заметать свои следы. Самая необычайная информация о сохранении наследия катаров в эпоху Ренессанса представлена в недавно вышедшей книге Линды Харрис «Тайная ересь Иеронима Босха».

Странные, мрачные и при этом неотразимые полотна Босха знакомы каждому, кто освоил базовый курс истории искусства. Современные специалисты обычно считают его образы продуктами его собственного воображения. Они определяют Босха как далекого прародителя сюрреализма двадцатого века. Но возможно, за его странной образностью скрывается нечто иное.

В эпоху Босха — ранний период Ренессанса — европейская живопись использовала богатый и сложный символический язык. Собака символизировала верность; лютня с порванной струной символизировала смертную долю. Как и любая другая форма языка, эта система образов была для всех понятна, и при этом она предоставляла большие возможности для индивидуального самовыражения. По утверждению Харрис, в символическом языке Босха явно видна его верность катарской ереси.

Босх родился где-то между 1450 и 1460 годами в городе Схертогенбос в Брабанте, провинции современных Нидерландов, находящейся вблизи бельгийской границы; он прожил там всю свою жизнь. Босх происходил из семьи художников. Внешне он вел обычное буржуазное существование, считался уважаемым в обществе гражданином и католиком с хорошей репутацией. Босх являлся членом благочестивой ассоциации «Братство Богоматери». Единственным в его жизни событием, выходящим за рамки ординарного, не считая самих его полотен, была поездка, которую около 1500 года он совершил в Венецию, где, по-видимому, встречался с такими художниками, как Джорджоне и Леонардо да Винчи, — в работах обоих прослеживаются определенные следы влияния Босха (как и в его работах видно влияние вышеуказанных итальянских мастеров). Он умер около 1520 года.

Какие же существуют свидетельства о том, имел ли Босх отношение к катарам? Художник, известный нам под именем Босх (от названия города Схертогенбос), начал пользоваться этой фамилией лишь с 1500-х годов. До этого он использовал свою родовую фамилию ван Акен. Последнее позволяет заключить, что его семья прибыла из германского города Аахен. Аахен находился вблизи Кёльна, где, как мы это уже видели, возникла первая известная катарская община. Более того, самое раннее упоминание о прародителе Босхов относится к 1271 году — в летописях Схертогенбоса говорится о торговце шерстью по имени ван Акен, заключавшем сделки с Англией. Катары часто занимались торговлей одеждой. Возможно, семейство ван Акен покинуло Германию в середине тринадцатого века, стремясь избежать растущей волны преследований катаров, — Нидерланды оказались более толерантными. Тут, по словам Харрис, семья могла продолжать тайно практиковать катаризм на протяжении последующих двух сотен лет.

Все эти свидетельства, конечно, можно рассматривать лишь очень условно. Самый сильный аргумент в пользу наличия тайных еретических устремлений Босха дает нам символизм его полотен, в свете католической доктрины кажущийся странным и необъяснимым, но вполне понятный с точки зрения катаров. Харрис очень детально описывает символическую систему Босха, нам же будет достаточно двух довольно простых примеров.

На заднем плане центральной части триптиха Босха «Поклонение волхвов», находящегося в Прадо, мы видим крошечную фигурку человека, ведущего осла с обезьяной, восседающей на нем. Рядом находится статуя, напоминающая греческого бога. Эта статуя увенчивает колонну, стоящую на маленьком холме.

Харрис считает, что это тонкая, но вполне определенная насмешка над традиционной образной системой библейского эпизода «Бегство в Египет». Большинство живописных изображений этого эпизода, взятого из Евангелия от Матфея, представляют Иосифа, сопровождающего Марию, вместе с младенцем Иисусом сидящую на осле. Часто их изображают проезжающими мимо поверженных идолов Египта, которые пали в присутствии истинного Бога. У Босха явлена прямо противоположная образность. Это обезьяна, а не Святая Дева едет на осле, а идол стоит на своей колонне непотревоженный.

Трудно объяснить, как такой образный ряд мог выйти из-под руки благочестивого католика, тем более члена «Братства Богоматери». Но вспомните, что богомилы и их преемники, отвергая доктрину о человеческой природе Христа, насмехались над образом Пресвятой Девы. Крошечная деталь на картине Босха вполне укладывается в эту систему дуалистических верований.

На этой картине есть и другие детали, свидетельствующие в пользу такого взгляда. Также и на других полотнах Босха присутствуют элементы, указывающие еще более явным образом на наличие катарского влияния. На странной картине, называющейся «Операция по удалению камня», изображен сидящий в кресле придурковатого вида крестьянин, череп его в области макушки вскрыт человеком, облаченным в священническое одеяние, на голове у священника надета воронка. Рядом с крестьянином стоит монах в черной рясе, держащий кувшин. Чуть в стороне находится женщина с книгой на голове, она взирает на сцену с отрешенной меланхолией.

В соответствии со стандартной символикой того времени эта сцена изображает извлечение камня глупости, но в данном случае из головы извлекается не камень, а цветок. В соответствии с интерпретацией Харрис, два человека, совершающие операцию, — члены католического священства, и извлекают они не глупость, а цветок человеческого духовного потенциала. Атрибуты этих двух шарлатанов — воронка и кувшин — отсылают к фальшивому католическому крещению водой. Но самое удивительное — это книга на голове женщины, ведь, как мы уже видели, консоламентум осуществлялся возложением книги Нового Завета на голову инициата. Эта деталь должна указывать на нее как на адепта веры катаров, взирающего на безрассудство двух шарлатанов, представляющих католический клир, которые уничтожают духовный потенциал ничего не подозревающего простака.