Гностики, катары, масоны, или Запретная вера

На протяжении ряда веков христианской историй небесная схема Дионисия воспроизводилась теми или иными авторами неоднократно. Самое известное ее использование — в «Рае» Данте, где небеса описаны как серия концентрических сфер, окружающих Землю. Каждая из сфер управляется определенной планетой, при этом она ассоциируется с одной из Дионисиевых сущностей (Начальства находятся в сфере Венеры, Власти — в сфере Солнца). Данте отдает дань Дионисию, вкладывая следующие слова в уста Беатриче, его проводницы по раю:

Если Дионисию было с руки заняться преображением сомнительных или же прямо злонамеренных сил, описанных Павлом, в божественную симфонию, то христианство кельтов, как принято считать, занимается тем же в отношении реальных, земных царств. Каждый, кто путешествовал по Британским островам, вне всякого сомнения, был поражен неуловимой магической силой этих территорий. Кроткая, спокойная, но при этом странно волнующая зелень листвы и холодная, смутная серость облаков и скал — все это словно намекает на соприсутствие иного сверхъестественного мира, скрывающегося за фасадом реальности. Легко представить, как эта земля могла вызывать в воображении богатые фантазии.

В числе наиболее интересных и необычных плодов этого воображения — история этих островов. У ирландцев существовали сказания о туата-де-данаан, таинственной расе сверхъестественных существ, населявших страну до прихода кельтов. Ирландцы, валлийцы и галлы создали сложные генеалогические древа для своих королей и представителей аристократии, чью родословную они возводили к странному смешению из библейских патриархов и греко-римских героев. Средневековая эпоха создала великие романы об Артуре, рисовавшие идеализированную и при этом трагическую картину деяний легендарного римско-британского вождя. В более поздние времена мощная сила творческого воображения создала для кельтского христианства образ славного прошлого, где реального меньше, чем фантастического.

Согласно этому взгляду, кельтское христианство было изначально независимым от Римской церкви. Это сугубо местное кельтское христианство сохраняло холистическое (то есть целостное) мировидение, сочетавшее христианское учение о любви и сострадании с уважением и благоговейным отношением к природе. Это христианство не стремилось уничтожить древнюю языческую религию, напротив, оно предоставило ей условия для существования. Более того, оно само в значительной степени впитало в себя мудрость друидов, дохристианских жрецов кельтского мира. И лишь когда в 664 году нашей эры в Уитби был созван синод, собрание клира из Нортумбрии, римской иерархии наконец-то удалось поставить ногу на шею местному христианству.

Насколько верно это изображение кельтского христианства? Чтобы детализировать этот вопрос, дадим краткий исторический очерк. Британия была завоевана Римской империей в 43 году нашей эры, христианство прививалось на острове в течение нескольких следующих столетий наряду с другими нововведениями римской цивилизации. Легенда, датируемая самое позднее тринадцатым веком, гласит, что Иосиф Аримафейский — о нем в Евангелиях говорится, что он предоставил свой гроб для погребения тела Христова, — прибыл в Гластонбери в 63 году нашей эры и основал первую христианскую церковь в Британии. Но когда Западная Римская империя стала рушиться в начале пятого века, Риму пришлось вывести свои легионы. Британия оказалась наводнена такими языческими племенами, как англы, саксы и юты, которые были обращены в христианство лишь в седьмом веке.

Принятие Ирландией христианства обычно датируется 431 годом, временем прибытия некоего Палладия, выступившего и роли «первого епископа ирландской веры во Христа». Патрик, римско-британский миссионер, ставший святым покровителем острова, прибыл чуть позднее. Процесс обращения в христианство, имевший место в следующие два столетия, был длинным, медленным и в основном мирным. Ирландии не была навязана христианская вера со стороны Римской империи, которая никогда не управляла островом. Таким образом, ирландцам удалось создать гораздо более гармоничный эклектичный конгломерат из своей новой веры и старых традиций, чем тот, что мы наблюдаем в большей части Европы. Джон Кэри, специалист по истории Древней Ирландии, указывает:

Ирландская культура Средневековья, которое в Западной Европе было по своей сути обскурантистским повсюду, кроме Ирландии, демонстрировала необычайную жажду учености. Помимо накопления знаний, относящихся к своему богатому дохристианскому наследию, ирландские монахи собирали рукописи по всей Европе, включая такие тексты, которыми в других местах либо пренебрегали, либо уничтожали их как еретические. Говоря словами недавно изданного бестселлера, «таким вот образом ирландцы спасли цивилизацию».

Эта всеохватная любовь к знаниям порой обогащала ирландское христианство достаточно необычными плодами. Джон Кэри анализирует ирландский трактат «In Tenga Bithnua» («Вечно новый язык»), где апостол Филипп описывает «двенадцать плоскостей, лежащих под кромкой мира», которые солнце освещает каждую ночь, — когда оно проходит под землей. Интересно, что ближайшие параллели к этому пассажу обнаруживаются в египетских погребальных текстах, относящихся к периоду Нового царства (1570–1070 гг. до н. э.), в них даются схожие описания двенадцати камер, которые солнце посещает во время своего ночного путешествия. Кэри полагает, что этот космогонический мотив мог достигнуть берегов Ирландии через посредническое участие ныне утерянного «Апокалипсиса Филиппа», написанного в Египте и читавшегося в гностических кругах. (Филипп, наряду с Фомой, являлся апостолом, чье имя наиболее часто ассоциировали с гностицизмом.) Текст мог попасть в Ирландию через Испанию в седьмом веке.

Все это, конечно, не означает, что ирландское христианство было явно гностическим или даже что оно было каким-то особенно еретическим. Вообще, как подчеркивает Ян Брэдли в своей книге «Кельтское христианство», «романтическое представление о кельтском христианстве как о безмятежном, анархическом, очень одухотворенном движении, подавленном авторитарной мощью римской бюрократии и империализма», является несомненным преувеличением. Далее Брэдли замечает, что значимость синода в Уитби, предположительно давшего начало этому подавлению кельтской формы христианства, также раздута в позднейшее время. Синод был созван для упорядочения литургической практики в британской церкви, в особенности для выработки метода расчета даты Пасхи, который кельтские церкви осуществляли отличным от Рима образом. У Кэри схожее мнение: в Уитби «на повестке дня был не столько вопрос о доктрине, сколько проблема конфликта между местной традицией и проводившейся политикой установления единообразной литургической практики». Примерно за тридцать лет до этого собрание ирландских епископов уже проголосовало за использование римского метода расчета дат.

Есть нечто такое в кельтском мире, что напрямую связано с ностальгическим мотивом, проявляющимся в человеческой природе. Уже в седьмом и восьмом веках ирландские монахи тосковали по Золотому веку святых, принесших веру на их берега. В позднейшие времена к этому полусокрытому кельтскому наследию будут вновь и вновь взывать люди, желающие возвращения к более простой, чистой, подлинно мистической вере, обретения глубокого ощущения чуда Божьего творения и открытия для себя более яркого опыта проникновения в иные измерения, лежащие за границами нашей земной обители. Тот факт, что мир, воплощавший эти идеалы, существовал частично в прошлом, частично в воображении, не должен помешать мам увидеть их величие.