Жития радикальных святых: Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Михаил Новоселов

Когда лучшие из архиереев старого поставления были «только и годны на тюрьмы», на их место промыслом Божиим были вызваны люди совершенно иной складки, и Новоселов был среди них первым. Когда патриарх Тихон решался внести на евхаристический пир в чертоге небесного Царствия тарелку кала, Новоселов в нескольких «письмах к друзьям» объясняет на святоотеческих примерах, почему, как и когда нужно отделяться от патриарха, и как при этом сохранить церковную организацию. В отличие от Кирилла Казанского, он не мог прямо влиять на Тихона, но зато на паству он влиять мог.

В 1924 году тревога, к счастью, оказалась учебной. Отработанные навыки потребовались чуть позже, после смерти патриарха Тихона (1925) – при разрыве с фактическим главой церковной организации митрополитом Сергием (Страгородским) в 1927–1928 годах. В написанных весной 1928 года «Ответах востязующим» (то есть спрашивающим) Новоселов собирает по нескольку библейских или святоотеческих цитат на каждое стандартное возражение сергиан. Ответ на вопрос XXI «Чего вы ожидаете в будущем?» начинается с цитат из Апокалипсиса (3, 4-10): «…И Ангелу Филадельфийской Церкви напиши: знаю твои дела, ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего. Поелику ты сохранил слово терпения Моего, то и Я сохраню тебя от годины искушений, которая приидет на вселенную, чтобы испытать живущих на земле».

Герман

Бывает, что очень кратковременное явление оказывает очень сильное воздействие на ход истории, но потом исчезает, оставаясь трудноуловимым для историков будущего. В истории предреволюционной российской Церкви таким явлением оказалась Свято-Смоленская Зосимова пустынь – возобновленная в качестве филиала Троице-Сергиевой лавры около 1896 года и окончательно закрытая большевиками в 1923-м (официально же пустынь с 1920 года считалась сельскохозяйственной артелью). Этот монастырь, первоначально основанный в 1680-х годах схимонахом Троице-Сергиевой лавры Зосимой под городом Александровом (ныне во Владимирской области, недалеко от станции Арсаки), запустел уже вскоре после его смерти. В 1890-е годы он обрел новую жизнь, вновь от лаврских монахов, а построенный тогда большой храм в честь Смоленской иконы Божией Матери дал ему новое имя.

В начале ХХ века Зосимова пустынь прославилась двумя старцами – Германом (Гомзиным; 1844–1923) и его учеником Алексием (Соловьевым; 1846–1928). Герман предсказал закрытие пустыни вскоре после его смерти. Алексий доживал последние годы у своей духовной дочери в Сергиевом Посаде. Он успел отрицательно отреагировать на отделения от митрополита Сергия (Страгородского), но в 1928 году процесс разделения Российской церкви на сергиан и истинно-православных был только в самом начале. Даже Новоселов тогда надеялся на кратковременность разделения и не настаивал на его обязательности. Так бы оно и вышло, если бы не дальнейшие действия Сергия по углублению раскола (вплоть до того, что Сергий своим указом 1929 года приравняет отделившихся от него к неправославным и постановит лишать их даже православного погребения). Именно такими действиями Сергия сергианство затвердевало в отдельную конфессию со своей особой от традиционного православия верой.

При выборах патриарха в 1917 году собор поручил старцу Алексию вытащить жребий с одним из трех имен кандидатов, определенных голосованием, и он выбрал Тихона, голосов за которого было меньше всего (а большинство голосов получил Антоний (Храповицкий), что косвенно говорит о перспективах рассмотрения на соборе вопроса об имяславии; мы к этому еще вернемся).

В дореволюционное время старцев Германа и Алексия посещали многие, если не все яркие церковные деятели 1910-х – 1920-х годов, но только о некоторых можно сказать, что они находились под духовным руководством кого-то из старцев. В частности, еще в 1900-е годы под систематическое духовное руководство старца Германа придут Новоселов и великая княгиня Елисавета Феодоровна (кажется, ее руководителями были совместно оба старца, Герман и Алексий). Само их знакомство и, что гораздо важнее, единство их духовного направления, несомненно, определилось влиянием старца Германа. Семьи Тихомировых и Фуделей были под руководством старца Алексия. В дневнике Льва Тихомирова есть трогательная запись от 6 июня 1916 года, передающая впечатления от прощания его дочерей со старцем Алексием перед уходом того в затвор. Между прочим, старец «снова» говорил дочерям о желательности Тихомирову сделаться священником, несмотря на возраст (64 года), но тот не послушался. В той же записи упоминается ослабевший отец Герман – «…который, впрочем, слишком слаб, чтобы принимать многих, но из старых кое-кого принимает (как Новоселова)».

Старец Герман будет стоять «за кадром», а точнее, за фигурами своих духовных чад, Новоселова и Елисаветы Феодоровны, в обеих околорелигиозных войнах предреволюционной России, в которых этим духовным чадам придется принять участие в качестве генералов, – деле Распутина и споре об именах Божиих.

Две сестры

Великая княгиня Елисавета Феодоровна родилась в один год с Новоселовым, 1864-й. Православие она приняла чуть раньше него, в 1891, уже на восьмом году церковного брака с великим князем Сергеем Александровичем (родным братом Александра III). Тогда в высшем свете не было принято особенно обращать внимание на вероисповедание, если речь не шла непосредственно о царе или наследнике престола. Обряд венчания Елисаветы и Сергия в 1884 году совершили дважды: сначала по православному, потом по лютеранскому обряду. Но Елисавета отнеслась к православию очень серьезно, несколько лет ходила молиться в православные храмы и только потом решилась на смену конфессии. Это было настоящее религиозное обращение, как и у Новоселова из толстовства.

Еще в лютеранстве у будущей Елисаветы (тогда еще Эллы) проявился твердый аскетический настрой. Она бы и не выходила замуж, если бы это было возможно для ее круга, но тут как раз появилась удачная возможность брака с Сергеем Александровичем, который также не стремился к обычным семейным отношениям, хотя и в силу своих особенных причин. Семья, тем не менее, была очень дружная, хотя и, разумеется, бездетная. Убийство Сергея Александровича в 1905 году террористом Каляевым стало для Елисаветы настоящей трагедией.

После этого для нее приоткрылся, но еще не совсем открылся путь к монашеству. Мешала необходимость войти, для официального монашества, в подчинение синодальным структурам. Под руководством старца Германа было, однако, найдено соломоново решение: Марфо-Мариинская обитель милосердия, основанная Елисаветой в 1909 году, – формально не монастырь, а фактически монастырь с особым уставом. Сама Елисавета, как стало точно известно после ее мученической кончины 18 июля 1918 года (на следующий день после убиения царской семьи), была монахиней в тайном постриге – она носила под одеждой монашеский параман. Предположительно, ее постригал в монашество старец Герман.

Тяжелейшим искушением всей ее жизни стала ее младшая (на восемь лет) сестра Аликс, с 1894 года супруга Николая II императрица Александра Феодоровна. Проблемы начались намного раньше того, как отношения между сестрами были прерваны из-за Распутина. Теперь это легко проследить по опубликованным письмам Елисаветы Феодоровны к ее любимой старшей подруге Марии Феодоровне (жене Александра III и матери Николая II). Елисавета очень переживает за сестру, очень радуется ее необычно серьезному отношению к вопросам веры и, наконец, к ее сознательному принятию православия. Но с 1902 года появляется проблема – влияние «Мэтра Филиппа»: «…бессознательно

Аликс могла подпасть под его влияние, что все хорошо и Бог сохранит ее. И она слепо верила, не видя различий между истинной верой и состоянием экзальтации на почве религиозности».