Световой человек в иранском суфизме

Святодух в человеке — это тонкий небесный орган. Источая сгусток духовной энергии [73]¹, он воссоединяется с Небесами, и Небеса и Дух суть одно и то же. И этот Дух не устаёт парить, возрастать и увеличиваться, и так до тех пор, пока его величие не превзойдёт величия Небес. А можно сказать ещё и так: есть в человеке самоцветы, происходящие из всевозможных копей, и каждый самоцвет жаждет вернуться в породившую его копь, ему сродственную (№ 59).» И далее Наджм уточняет: чтобы высвободить эту притягательную энергию, необходимо волевое усилие: «Никогда не видел я Неба снизу от себя или внутри себя, если перед тем не совершил усилия и вопрошания: почему я до сих пор не на Небе или превыше Неба? Ибо тогда благородные самоцветы начинают томиться всепожирающей тоской по копям, их породившим, и в конце концов возвращаются в них» (№ 59) [74]².

Итак, залогом этого возвращения служит ориентация на непостижимые для чувств Небеса и Землю, на Инобытие, преддверием которых является полюс. «Знай, что восприятие ясновидца двойственно: он видит и то, что внизу, и то, что вверху. Видение того, что внизу, это обозрение всей Земли, — а под Землёй я понимаю здесь Землю сверхчувственного (Terra lucida1), а не нашего мира, зримого плотскими очами, — и Земля эта содержит краски, океаны, светильники, пустыни, всевозможные местности, города, колодцы, укрепления и прочее. А вышняя Земля — это обозрение всего, что содержит Небо: солнце, луна, светила, зодиакальные созвездия и дома луны. Ведь ты не видишь и не постигаешь ни единой вещи, ей подобной (или в ней содержащейся): так самоцвет видит лишь копь, его породившую, и тоскует лишь по ней и только к ней стремится. Знай же, что если предстают тебе в видениях небо, земля, солнце, или светила небесные, или луна, то происходит это от того, что в тебе самом засияла самоцветная частица, происходящая из этой копи (№ 60). Далее следует уже приведённое нами предупреждение (III, 3), касающееся сверхчувственного опыта: какое бы ты Небо ни созерцал, над ним всегда найдутся другие Небеса, и так без конца.

Взаимное влечение и узнавание подобного подобным: этим законом определяются все многочисленные вариации учения и мистического опыта Наджма Кобра. Этот закон устанавливает communicatio idiomatum между божественным и человеческим, перекличку состояний, отчётливо отражающуюся в терминах опространствования и локализации. Чисто духовное пространство порождается пространством пережитым, а пережитое пространство хранит в себе свидетельство познания божественных Атрибутов. Здесь можно вспомнить коптские гностические книги Иеу (III в.), где Эманации истинного Бога Иеу, охраняющие некую Сокровищницу, местопребывание Бога, сами по себе являются местопребываниями или обиталищами, ; там душу миста встречают хранители Сокровищницы Света; ведомая ими, она переходит из одного обиталища в другое, пока не окажется в Сокровищнице Света. Махадиры в терминологии Наджма Кобра точнейшим образом соответствуют этим гностическим обиталищам. «У божественного Существа — различные местопребывания и обиталища, а это местопребывания Атрибутов. Ты различаешь их между собой благодаря твоему собственному мистическому опыту, ибо, восходя к тому или иному местопребыванию, ты замечаешь, что язык твой сам собой произносит название этого места и его атрибута.»

Следовательно, и каждое состояние души, и каждое цвето-световое явление определяется с помощью знаков и указаний, позволяющих контролировать их. «Сердце причастно каждому божественному атрибуту и даже самой божественной Сути. Эта причастность способна возрастать, и мистики различаются между собой по степени своей причастности. Поскольку у каждого Атрибута — свой престол в одном из этих мест или обиталищ, а сердце причастно каждому из божественных Атрибутов, он богоявляется в сердце, а сердце — в нём. Вот так Атрибуты являются Атрибутом, Суть — Сути, а Самость — Самости. С одной стороны, Атрибуты (или местопребывания) созерцают сердце (делают его явным для себя). Богоявление свершается сначала благодаря теоретическому познанию, а затем — посредством зрительного восприятия, причём либо Атрибуты становятся свидетелями и представителями сердца, либо сердце становится свидетелем и представителем местоприбываний Атрибутов (№ 61). Этот изощрённейший текст кажется поначалу трудным для понимания, но он крайне важен в качестве предварительного наброска последующих мыслей: отношения мистика к своему «Небесному Свидетелю», отношения, призванного развиться на вершине его внутреннего восхождения, где Созерцающий (шахид) становится Созерцаемым (машхуд), а Свидетельствующий — Свидетельством; всё это доказывает, что понятие «Небесного Свидетеля» у Наджма Кобра по сути дела не отличается от идеи Свидетеля созерцания, ориентирующей духовную перспективу других суфийских учителей, его современников.

Таким образом, это отношение проистекает из осознания того, что ищущий сам является частицей искомого божественного света, оно поясняет принцип Поиска и распознания «подобного подобным», который с поразительной силой проявляется в других отрывках, делая нас свидетелями этого воссоединения, кульминационного момента личного посвящения. «Есть светочи восходящие и нисходящие. Восходящие светочи — от сердца, нисходящие — от Престола. Существо сотворённое — это завеса между Престолом и сердцем. Когда эта завеса разрывается и в сердце открывается дверь к Престолу, подобное устремляется к подобному. Свет восходит к свету, и свет нисходит на света, и это есть свет поверх света (Коран, 24:35).» Всё, о чём здесь говорится, может быть ужато до нескольких слов: целокупность «света поверх света» вовсе не является совокупностью «света и тьмы, из чего следует понятие о тройственном психическом измерении, на котором стоит остановиться напоследок.

Приведём ещё несколько бесценных выдержек: «Всякий раз, когда сердце томится по Престолу, Престол томится по сердцу, так что в конце концов они соединяются... Каждый самоцвет (то есть каждый из элементов светового человека), в тебе пребывающий, сулит тебе мистическое состояние или видение, в Небесах ему соответствующее, будь то огонь пылкий страсти, или склонности сердечной, или любви (см. ниже № 83, приводимый в IV, 9). Всякий раз, когда восходит в тебе свет, свет на тебя и нисходит, и всякий раз, когда восходят в тебе пламенники, равным образом и нисходят к тебе пламенники соответствующие (ср. тот же № 83)... И если энергии их равны, они встречаются на полдороге (между Небом и Землёй)... А если возросла в тебе твоя световая субстанция, она становится Всем, а её подобие в Небе — частью, и тогда небесная световая субстанция начинает томиться по тебе, ибо притягивает её твоя субстанция, а тогда она нисходит к тебе. Такова тайна мистического продвижения (сирр аль-сайр, №№ 63-64).

Описание само по себе завораживающее, но каким образом суфий достигал своей цели? Самым действенным средством достижения был зикр, непрерывная молитва. Он мог привести к зарождению, а затем и возрастанию в человеке световой субстанции, влекущей к себе своего Небесного свидетеля, сверхчувственного Вожатого, так что в конце концов они сливаются воедино. Цвето-световые явления становятся тогда свидетельством роста этого светового организма, когда в нём из частицы божественного света возникает световой человек, .

5. Назначение зикра

Изо всех духовных практик — размышления над сентенциями Пророка и представителей суфийской традиции, медитационного оглашения Корана, ритуальной Молитвы, и т.д., — зикр наилучшим образом способствует высвобождению духовной энергии, то есть слиянию частицы божественного света в мистике с её подобием. Преимущества зикра в том, что он не связан ни с каким предписанным ритуалом; он не знает иных ограничений, кроме личных возможностей мистика. Цветовые фотизмы невозможно истолковать, не имея понятия о породившем их духовном упражнении. Всё это происходит, разумеется, в аль-гайбе, сверхчувственном мире, и одна только физиология светового человека является причиной происходящего. Наджм Кобра описывает случаи и обстоятельства, когда жар зикра сам по себе становится объектом мистической аперцепции. В противоположность огню шайтана, мрачному пламени, видение которого сопровождается чувством тревоги и невыносимой тяжести, огонь зикра визиализируется как жаркое и ясное пылание, устремлённое ввысь (№ 8). При виде его, мистика охватывает чувство внутреннего облегчения, прояснения, глубочайшего умиротворения. Этот огонь можно уподобить всемогущему владыке, входящему в лачугу бедняка со словами: «Только я, и никого, кроме меня». Любая горючая субстанция испепеляется в этом пламени. Если ему встречается тьма, оно озаряет её; если свет, они сливаются воедино, становясь «светом поверх света» (№ 9-10).