Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки

В возрасте четырнадцати лет мальчик достигал половой зрелости и надевал набедренную повязку. Крестьяне для этой простой темы взросления приберегали разнообразные непристойные крестьянские шуточки; превратившийся в мужчину мальчик получал свое постоянное имя – это было либо имя его дяди, либо отца, либо животного.

Рис. 129.Начиная орошение, женщина пускает воду на поля. Художник показывает развитую форму ирригационного водохранилища. Перерисовано с рисунка Фелипе Гуамана Пома де Айялы

Совсем по-другому обстояло дело с сыновьями представителей правящих классов: для них надевание набедренной повязки означало паломничество в то место, где зародилось государство инков, в Уанакаури, вверх по долине Куско, принесение в жертву под руководством жрецов лам, кровь которых молодой человек размазывал по своему лицу (у нас обряды посвящения в члены тайных братств не сильно от этого отличаются). Позднее он принимал вид воина и при полном параде, со щитом, серьгами в ушах и пращой, делал публичное заявление перед Великим Инкой. Затем мальчик из высших слоев общества получал традиционное образование, которое делало его пригодным для того, чтобы впоследствии занимать в государстве административный пост.

Девушки становились совершеннолетними приблизительно в это же время, и это знаменовалось очаровательной церемонией расчесывания волос. Они также получали постоянные имена, которые им подходили и были в нашем понимании (и, я полагаю, в их понимании) несколько поэтичными. Девушка могла получить в качестве имени название звезды и называться Койльюр,или ее могли назвать как растение кока, или «голубое яйцо», или, возможно, даже Има Сумак(«Какая красивая»).

Удивительно, но женщина, в отличие от мужчины низкого происхождения, имела шанс покинуть общину айлью и улучшить условия жизни, в которых она родилась. Если она была особенно искусной ткачихой или обладала изяществом или красотой, она могла пройти отбор и стать избранной женщиной (Ньюста).В таком случае ее привозили в Куско или столицу какой-нибудь провинции, где она училась таким конкретным вещам, как ткачество, приготовление пищи и обряды в честь бога Солнца, культ которого был государственной религией. Она могла (что обычно и случалось) стать женой высокопоставленного чиновника или, если фортуна ей благоприятствовала, наложницей самого Владыки Инки.

Но обычно мужчины и женщины в государстве инков рождались и вырастали в своей общине айлью. Там их и хоронили. От этого никуда нельзя было деться. В этом обществе человек был, если говорить словами Эпиктета, «фактором, необходимым для решения задачи». Это был безымянный член общины. В этом обществе, работавшем по принципу «из лона матери до могилы», все было заранее предписано: работа, любовь, праздник, смерть. Ценой такой стабильности была ассимиляция в государстве.

Религия, естественно, играла большую роль в повседневной жизни индейца. Основным постоянным принципом, господствующим надо всем понятием для простого индейца, была уака.

Почти повсюду существуют два аспекта религии. С одной стороны, это простой способ самовыражения для дикого человека, который сталкивается в природе с необъяснимыми вещами и останавливается в благоговейном страхе перед сверхъестественным, выражая ему свое почтение. Этот аспект во многом связан со смертью, и среди инков такой страх стимулировали жрецы культа Солнца. Простого индейца страх ввергал в мрачную фантасмагорию иллюзий, и он возносил свои молитвы и выражал свой пиетет. С другой стороны, упорядоченная религия брала его простую веру (здесь точно так же, как и в других религиях) и украшала эти страхи замысловатыми бордюрами обмана.

Для индейца уака была в первую очередь религией его семьи, его айлью, и только на последнем месте у него была государственная религия, культ Солнца. Он совершал трогательно простые ритуалы. Местной святыне уакаили богам возносилась молитва о благополучном рождении ребенка, адресовалась мольба о хорошем урожае. Есть женская молитва, обращенная к богу земли, чтобы тот даровал дождь:

Молитвы к богам, которые сопровождали приношения в виде первых плодов, были словами, хорошо известными главе семьи. В первобытных религиях божество или дух находился везде, а духов надо было умилостивить. Уака имела душу или то, что римляне называли божественным началом. Как мог человек смягчить это божество, завоевать себе, своей семье, своей айлью милость богов? С этой целью совершались простые пасторальные обряды; только в дни больших праздников простой индеец видел, как жрецы облекают его молитвы в пышные обряды.

Такова, в большей или меньшей степени, была повседневная жизнь индейца, которую, если свести к нравоучению, можно было подытожить одним коротким предложением: «Ama sua, ama llulla, ama cheklla» —«Не кради, не лги, не ленись».

Сельское хозяйство и его истоки

Образ мыслей индейца Анд, подобно римскому крестьянину, был образом мыслей крестьянина-воина. Не крестьянина, не просто воина, но крестьянина-воина. И хотя индеец входил в крестьянское ополчение, его жизнь основывалась на повседневных сельскохозяйственных работах. Каприз погоды мог помешать ему и испортить его работу, но сев, выращивание и сбор урожая следовали один за другим заранее определенным чередом.

Крестьянин был «одной головой» в десятеричной системе счета людей, а призыв множества таких «голов» на войну мог увести его с его полей и направить в гущу сражения, но, каким бы критическим ни был момент, война не входила в его жизненный ритм. Эта сельскохозяйственная жилка настолько укоренилась в нем, что, когда Инка со своим народом восстал против засилья испанцев в 1536 году и подверг Куско ужасной осаде, длившейся шестнадцать месяцев, этот мятеж потерпел поражение главным образом из-за этого. Даже при том, что в случае неуспеха под угрозу ставился сам образ жизни, инстинкты крестьянина все же возобладали над инстинктами воина, и восстание потерпело крах. Армия рассыпалась, демобилизовалась, чтобы крестьяне-воины могли вернуться по домам и обрабатывать свои поля.

Индейца, жившего в Андах и являвшегося одновременно и солдатом, и крестьянином, нужно понять.

Под руководством «профессионалов» Великого Инки все государство, которое включало в себя Анды, пустыню и Верхнюю Амазонку, стало огромным центром окультуривания растений. Более половины продовольственных растений, которые мир потребляет в настоящее время, были выведены этими крестьянами, жителями Анд. Было подсчитано, что здесь систематически культивировалось больше видов продовольственных и лекарственных культур, чем в каком-либо другом регионе мира такого же размера! Стоит только упомянуть очевидные: кукуруза – двадцать видов, картофель – сорок видов, сладкий картофель, растения семейства тыквенных, бесконечное количество видов бобов, маниоку (из нее мы имеем крахмал и тапиоку), горох, орехи кешью, ананасы, шоколад, авокадо, помидоры, перец, папайю, клубнику, шелковицу. Этих растений так много, они столь разнообразны и так давно окультурены в Старом Свете, что люди забывают, что многие из них родом из обеих Америк.

Картофель занимает главное место в высокогорных Андах. Нигде больше нет такого разнообразия местных видов или цвета картофеля, как в Перу: бело-желтый, розово-серый, коричневый, пурпурный, черный, пятнистый и с прожилками; его сажают везде, начиная с жаркого побережья и кончая, по-видимому, у самого неба. Вид татусажают даже на высоте вплоть до 4500 м над уровнем моря, и он вполне способен выдержать серьезные морозы.